На низком столике возле дивана стояла и дымилась кружка с кофе. Женька чуть не начал растроганно улыбаться от благодарности к Джеку и его предусмотрительности.

С Саньком они попрощались ещё вчера и договорились, что домашний искин их выпустит, так что даже хозяина дома будить не пришлось. Вот и отлично. Ещё одной порции болтовни Санька Женька бы с утра не вынес.

***

Утро оказалось слишком ранним, и оттого, наверное, всё происходящее Женька воспринимал, как муторный сон. Вот вроде как они с Джеком прошли досмотр личных вещей в космопорте при заходе на посадку. Вот Джек, подключившись к местному искину космопорта, предъявил голограммы их билетов. Точнее, один билет и одно полное багажное место, отдельная пассажирская каюта. Вот Женька поставил необходимые подписи на бумагах, которые требовалось заполнить вручную.

Но всё будто бы происходило не с Женькой, а с кем-то другим. Сам Женька просто переставлял ноги и двигался по указателям вслед за Джеком, несущим оба их рюкзака — похоже, тот решил изобразить образцового киборга на глазах у посторонних.

На Джека, кстати, пришлось заполнить какую-то документацию на официальном жёлто-зелёном бланке, когда выяснилось, что киборг не состоит на учёте в ОЗК и, стало быть, неразумный, а документов, подтверждающих право владения, у Женьки нет. Обычная история для планет, подобных Эдему, где зачастую факт купли-продажи считается совершённым, если два согласных на сделку фермера просто пожимают друг другу руки.

Наконец с формальностями было покончено, до начала посадки оставалось ещё минут пятнадцать, и Женька ещё раз попробовал набрать Аллу, но вновь потерпел неудачу: на его вызов никто не ответил. Это не могло быть поводом для беспокойства. Алла могла спать, могла уже отправиться на дежурство и попросту забыть включить комм, могла вообще оставить его дома, спешно собираясь на работу. Подумав, Женька оставил ей короткое голосовое сообщение. Мол, не волнуйся, что названивал, просто улетаю ненадолго с планеты, хотел попрощаться, вернусь — потом поговорим. Уже закончив запись, он подумал, что «поговорить» с Аллой ему как раз и не о чем. Между ними всё и так уже было сказано.

Внезапно комм тренькнул входящим сообщением. Женька торопливо открыл его, едва увидев адресата. Алла писала:

«Удачно отдохнуть. Счастливого пути. Прощай».

И всё, ни строчки больше. Женька покатал их про себя и так, и эдак, досадуя на то, что не выспался и потому соображал особенно плохо. Джек помог снова, мельком глянув через его плечо и прочитав послание.

— Мне кажется, она не хочет с тобой разговаривать.

Женька вынужден был с ним согласиться. Он удалил сообщение, а потом, разом решившись, стёр и всю переписку. Похоже, наконец-то настало время отпустить отношения, которые ни к чему не привели.

Объявили начало посадки: зажглось информационное голографическое табло над воротами, на интерлингве и на парочке инопланетных языков, которых Женька, разумеется, не знал, и вот они с Джеком направились по длинной кишке-переходу к громадному космическому лайнеру-перевозчику, и только тогда Женька вдруг ясно увидел улицу через прозрачную пластиковую перегородку туннеля-траволатора и понял, что наконец-то просыпается. Светлеющее небо над бетонным взлётно-посадочным полем, задранные вверх носы и кабины всевозможных космических кораблей вдалеке, машинки обслуживающих космопорт служб, подтягивающиеся к зданию или выезжающие из гаражей на поле… Разномастные по форме и разнообразные по цвету обшивки, корабли напомнили Женьке крыши домиков посёлка дачного типа, выстроенных как придётся, хаотично, без единой планировки.

Он хотел поделиться ассоциацией с Джеком, даже развернулся к нему, но так ничего и не произнёс: увидел Джека, разглядел, наконец, что с ним творится, и забыл, о чём хотел сказать. Кругом, позади и парой метров впереди, были люди, пассажиры, такие же, как и они. Кто-то летел на отдых, кто-то — явно по рабочим делам, и у них на виду Джек явно изображал киборга неразумного с равнодушным выражением пластиковой куклы на лице: ни малейшего следа эмоций или даже интереса. Женька сперва сгоряча подумал, что не сможет всю поездку провести вот так, с молчаливой куклой-киборгом, но потом вспомнил про отдельную каюту, а после — о палатке, что Джек нёс собранной в рюкзаке на плече, и его отпустило. Он догадался, что это поведение — маска, необходимость, которую можно перетерпеть. Наедине с ним Джек снова станет собой, нужно только дождаться.

— Мог бы и предупредить, что отключишь «Компаньона», — буркнул Женька, всё равно слегка недовольно. Когда-то давно Джек наплёл ему с три короба о том, что его программа призвана дополнять эмоции хозяина, а не отзеркаливать. Сейчас же Джек ни фига его не дополнял.

Про «отключить компаньона» Женька неумело шутил, пытаясь Джека встряхнуть. Нельзя же включить или выключить собственный характер. Джек умел притворяться киборгом, прятаться за процессором, но на самом деле «компаньон» — это он сам, живой Джек, настоящий. Такое не отключишь.

— Что? — спросил живой, настоящий Джек, развернув голову в его сторону. До этого момента он сканировал местность, отслеживая других пассажиров. Будто действительно находился в охранном режиме. — Извини, просто задумался. Скачивал последние данные по Охаре. Тут инфранет быстрый. Ты знал, что в межсезонье на Охаре часты шторма, и волны во время бури способны достигать высоты в десять метров, а сам шторм может длиться неделями?

— Ёпт, и на хрена мы туда едем?!

— Но это в островной части, мы же будем находиться в центре архипелага. Климат там умеренный, и даже температура воды в заливе сохраняется приемлемой для купания круглый год благодаря тёплым подземным источникам и подводным вулканам.

Женька недоверчиво хмыкнул. Ну и хорошо, что тёплая. Но туда ещё долететь надо.

Мелкий дроид-стюард проводил их до каюты и, проквакав пожелание счастливого пути, уехал встречать нового пассажира. Женька приложил ладонь к сканеру на входе, и тот мигнул, сверяя дактилографию.

— Замок дерьмо, — прокомментировал Джек, когда данные Женьки корабельный искин занёс в базу и распахнул перед ними дверь их каюты.

— Ну, если кто-то взломает дверь, чтобы украсть нашу палатку или консервы, то ты их остановишь.

— Разрешаешь применять к грабителям воздействия третьей степени в качестве меры пресечения их деятельности? — не моргнув глазом, тут же уточнил Джек.

К двери соседней каюты как раз подошёл мужчина, по виду явно менеджер торговой компании, отправленный в командировку по работе. Он покосился на Женьку с Джеком и нервно прижал руку к своей сенсорной панели, торопясь пройти внутрь.

Женька тоже посмотрел на Джека и успел заметить, что глаза у него светятся от перехода в боевой режим. Ну, ёпт. Хорошо же Джек развлекается.

— Не разрешаю, — твёрдо произнёс Женька. И уже тише добавил: — И хватит пугать людей. Что ты творишь?

— Извини, Жень. Думал, будет смешно. Киборгов сейчас все боятся. А раньше нас вообще не замечали, относились, будто к вещи какой-то, — задумчиво произнёс Джек.

— Ты не вещь. И перестань тут всяких придурков провоцировать, — буркнул Женька и наконец вошёл в каюту. Нечего в коридоре топтаться.

Ёпт! А это точно каюта? Да у Женьки в гараже кладовка была больше!

Хорошо, что в этой каюте им лететь чуть больше суток. Помещение оказалось маленьким, тесным и одноместным. И стало казаться ещё более тесным, когда следом за Женькой вошёл Джек, внося их рюкзаки и палатку на плече.

Минимум меблировки, если можно называть мебелью откидную столешницу, выдвижной табурет и узкую подвесную откидывающуюся койку с уже расстеленным постельным бельём и крепёжными ремнями поверх. Ремни полагалось использовать, согласно технике безопасности, во время взлёта и посадки, когда возможны перебои с гравикомпенсаторами. Женька заметил небольшой ящик с магнитным замком — для багажа, дверцу-шторку шкафа, слегка утопленную в стене напротив той, на которой держалась койка, и узкую дверцу почти рядом с входом — клозет и ионизационный душ. Таким же душем Женька пользовался, пока служил в армии. Дезинфицирует и очищает хорошо, аж до шелушения на коже, лишённой не только патогенной, но и собственной микрофлоры, и мыла никакого не нужно, однако нет ощущения, что отдохнул и расслабился; такое может быть лишь от соприкосновения тела с горячей водой. Женька тоскливо вздохнул и опять стоически себе напомнил о том, что лететь им всего ничего.