Еын задышала часто-часто, закончив говорить, и с ожиданием уставилась на мужчину перед ней. Она почему-то не хотела отсюда уходить совсем, хотела остаться здесь как можно больше и дольше, хотела притащить сюда стол, поставить большой и удобный стул, много-много книг и ноутбук. Ей хотелось очень сильно назвать это место «своим», а ещё хотелось — действительно хотелось — работать на Мин Юнги, потому что он правда хороший. Жуткий, конечно, нервный до ужаса и пугающий до чёртиков, но всё равно хороший. Иначе ни за что и никогда не привёл бы её сюда, не позволил бы увидеть этот «чулан» и не провёл бы — как сейчас — ладонью по её волосам, спускаясь вниз и за ухо заправляя прядь её волос.

— Не смотри на меня так, — попросил он как-то хрипло, и Еын моргнула непонимающе. — На преданного щенка похожа.

— Чего?

Девушка мигом нахмурилась и отстранилась от него, чувствуя, как в душе тут же снова поднимается жуткое недовольство. Мин Юнги усмехнулся так, что его в тот же миг очень сильно захотелось ударить, и Еын поджала губы.

— Забудьте, — фыркнула она недовольно. — Вы худший, господин Мин, худший из всех. И работать я на вас не хочу. И чулан мне этот не нужен, понятно? В мотеле вообще-то весело, так что я возвращаюсь.

Еын ещё в тот момент, когда рванула на выход из комнаты, понимала отчасти, что это бесполезно, и поэтому не удивилась совсем, когда Юнги перехватил её за талию, останавливая, а потом чуть не впечатал в стену поблизости, развернувшись следом. Девушка выдохнула почти с облегчением, потому что подумала вдруг, что понятия не имеет, что делала бы, позволь он ей выйти хотя бы за пределы этой комнаты. А ещё сердце моментально затрепетало, когда Мин Юнги снова оказался так близко, и Еын сглотнула, обзывая себя всеми теми словами, какими прежде назвала всех тех девушек, что вытворяли нечто неадекватное.

— Я хочу, чтобы ты выросла в породистую суку, Еын, — произнёс вдруг мужчина, и она только тогда поняла, что всё это время смотрела лишь на одни только его губы, — а не в тявкающую шавку. Нет ничего плохого в том, чтобы быть щенком в твоём возрасте.

— У вас, знаете ли, — облизнула она судорожно губы, — проблемы с метафорами.

Юнги не ответил ровным счётом ничего — только обнял её за шею, вторую руку расположив на талии, и сделал то, о чём сама Еын мечтала, кажется, весь день.

От него в этот раз невыносимо сильно пахло табаком, а губы были чуть горьковатыми, но целовали они так сладко, что на всё остальное было откровенно плевать. Девушка только подалась в его сторону откровеннее, в пальцах сжимая лацканы пиджака, и подумала, что это всё так неправильно, но так почему-то необходимо, что голову сносит от одного только понимания этого.

— Я не люблю вас, — призналась Еын на выдохе, едва только мужчина чуть отстранился от неё, давая короткую совсем передышку.

— Это лечится, — ответил он в самые её губы и поцеловал снова, а девушке пришлось приложить силы, чтобы отстраниться снова.

— И вы не нравитесь мне.

— И это поправимо тоже.

У Мин Юнги губы были жёсткими и чуть сухими, но поцелуи сладкими и дурманящими наверняка лучше всяких запрещённых веществ. Руки у него были страшно холодными, почти ледяными, а ещё большими и сильными, но сжимающими всегда мягко и словно бы осторожно.

И Ли Еын вынуждена была признаться, что уже одно только это ей на самом деле очень нравится.

Комментарий к Nine

Всегда очень жду ваших отзывов и мнений :)

========== Ten ==========

— Погоди… Ты серьёзно сейчас? Ты правда делаешь это по своему желанию?

Ким Югём смотрел на неё с таким удивлением и неподдельной растерянностью на лице, что Еын в один миг стало не по себе ещё больше, и она сильнее сжала в пальцах собственные плечи. Ей было совершенно и абсолютно неловко, хотя встретиться они решили на нейтральной территории — в какой-то неизвестной прежде девушке кофейне, где народу было очень много, но жизнь это совсем не упрощало. За соседним столиком сидели двое мужчин, которые шествовали сразу за спиной Югёма, едва только он вошёл в помещение, и они без устали поглядывали в их сторону так, будто только и ждали того момента, когда смогут схватить её за локти и уволочь непонятно куда. Когда она утром, разговаривая с Югёмом по телефону, отказалась приехать по знакомому адресу и попросила понять её и сделать их встречу более комфортной, ожидала девушка совсем не этого. Еын снова невольно поёжилась, поймав взгляд одного из людей Югёма на себе, и повернулась в его сторону, не понимая отчасти, чему он оказался так необычайно удивлён. Она в итоге так и не нашла достойных слов, хотя требовалось всего лишь простое «да», и молча кивнула, подтверждая каждое его слово.

— Но… — моргнул парень и чуть качнул головой, словно бы не находя сил смириться с тем, что узнал. Еын понимала, что наверняка отреагировала бы совсем так же, скажи ей кто прежде, что всё придёт именно к этому. — Ты ведь сказала, что попала к Мину случайно, что у тебя выбора не было…

— Но теперь есть, — перебила она его прежде, чем успела услышать из его уст всё то, что говорила сама. — В смысле… Я просто приняла решение, что так будет правильно.

— Это же бред, — фыркнул недовольно Югём, откидываясь на спинку стула и перебирая пальцами по краю стола. — Твоё место не там, оно рядом со мной. Ты должна вернуться домой.

Еын замерла и даже, кажется, задержала дыхание. Она правда думала об этом — не раз и не два, проигрывала в мыслях, мечтала иногда о том, что так оно однажды и будет. Что Ли Еын снова возьмёт всё то, что принадлежит ей по праву рождения, что снова будет там, где должна. А потом останавливалась, повторяла вновь и вновь это «должна» и понимала, что совсем это не так. Она никому и ничего не должна, она имеет полное право жить сама, определять свою судьбу сама, делать то, что выбирает сама, — Еын этого, в конце концов, заслужила от начала и до конца. А ещё девушка только теперь поняла вдруг, о каком таком выборе говорил Юнги несколько дней назад. Она и правда сделала его, сама того не заметив, — и выбрала Ли Еын юг, а не север, и вместе с тем выбрала, кажется, Мин Юнги, а не Ким Югёма.

— Никому я ничего не должна, — мотнула девушка головой, смело подняв глаза. — Я слишком долго была почти одна, Югём, вся моя семья состояла всего из двух человек, которых я видела намного реже, чем хотела. Сейчас я словно бы нашла своё место, понимаешь?

— Я повторю ещё раз, — нахмурился парень, вновь подаваясь вперёд, — ты ошибаешься, Еын. Да, ты сильно выросла, стала по-настоящему взрослой девушкой, но я старше, я знаю тебя лучше всех остальных. И я знаю, что ты должна вернуться.

— Но я не хочу, — сощурилась Еын, опуская руки с груди и сжимая в пальцах подлокотники мягкого стула. — Я не обязана это делать только потому что ты считаешь что-то неправильным. Ты прав, Югём-а, я взрослая девушка, и я в состоянии сама решать, сама делать выбор. Я заслужила это право хотя бы тем, что так долго была ответственна сама за себя.

— Ты — дочь Ли Минхёка — единственного человека, который был лидером севера больше десяти лет.

— Какое это имеет значение? — нахмурилась Еын. — Это на юге много значит кровная связь, у вас же вроде как демократия.

— «У вас»? — скривился парень словно от зубной боли. — Уже не «у нас»?

Девушка прикусила изнутри щёку, сама не понимая, как так быстро и легко сорвалось это с её языка. Она не была привязана ни к одному из районов Сеула, едва только осталась одна, но почему-то всё равно страшно лелеяла именно юг, становясь невольным свидетелем того, насколько всё и всегда там было систематизировано и работало — поэтому — как часы. Еын вздохнула, взгляд кинув на своё запястье — время близилось к двенадцати часам ночи, и ей изо всех сил следовало бы поторопиться, чтобы успеть как раз вовремя, не нарвавшись при этом на очередные неприятности в виде почти старческого ворчания.

— Я не хочу ссориться с тобой, Югём-а, — протянула она и поднялась со своего места, умоляя себя не обращать внимание на то, как подорвались при этом люди лидера. — И я не хочу, чтобы наш вечер закончился на такой неприятной ноте. Поэтому, пожалуйста, давай просто вспомним о том, что я всегда была слишком тяжело управляемой младшей сестрой.