Но, выходит, всё это было зря, раз теперь тот сжимал её запястье, выглядя привычно расслабленно, но будучи жутко напряжённым внутри, и смотрел так, словно подписывал очередной смертный приговор.

— Ты забыла, для чего здесь? — медленно поднял бровь мужчина. — Нравится доказывать превосходство физической силы над разумом?

Еын едва не задохнулась от возмущения и, выпустив из себя весь, кажется, воздух, попыталась вырваться, в ответ оказавшись лишь притянутой ближе. Она невольно кинула взгляд на его руку, сжимающую её и пальцами полностью обхватывающую запястье, и в очередной раз почувствовала себя страшно маленькой и никчёмной.

— Это я забыла? — нахмурилась Еын, взглядом снизу вверх пытаясь если не просверлить в нём дыру, то хотя бы воспламенить. — Я хакер, а не собачка на побегушках. Так почему я должна?..

— Господин Мин, — встрял как всегда не вовремя Минхо, перебивая её нещадно, и кивнул головой, — прошу прощения, Еын ещё ребёнок, поэтому играться…

— Ребёнок? — фыркнул Юнги одновременно с тем, как ей очень сильно захотелось вмазать другу ещё разок. Мужчина тем временем перевёл взгляд на неё и, вцепившись вдруг в подбородок, прищурился. — Нет, это не ребёнок. Это маленький взрослый человек, который слишком глуп, чтобы не совершать ошибок.

— Да я… — начала уже было Еын, нахмурившись, но только зашипела, едва Юнги сильнее сжал в пальцах её челюсть, и замолчала.

— Ну вот о чём я и говорил, — ухмыльнулся он совсем не по-доброму, а потом кивнул Минхо. — Оставь нас.

— Господин Мин…

— Да успокойся ты, — нахмурился он, кинув короткий взгляд на парня, — не собираюсь я убивать твою подружку.

Ан Минхо сглотнул и, бросив на неё взгляд и поклонившись мужчине, действительно развернулся и направился в противоположную сторону, заставляя кричать мысленно: «Предатель!» Мин Юнги в тот же момент обратил всё своё внимание исключительно на неё, а Еын захотелось заорать, пытаясь привлечь ещё хоть кого-нибудь в эту пустую отчего-то часть дома. То, как сжимал он её челюсть, и то, как смотрел при этом, вглядываясь будто бы в саму душу, невольно заставляло вспоминать самую первую их встречу. Он тогда, кажется, поступил совсем так же, разве что запястье её тогда сжимали наручники, а не его рука. И Еын честно задумалась бы надолго, спроси у неё кто, что было худшим из этих двух вариантов.

— Ты боишься меня? — вдруг спросил мужчина, а она едва не прыснула от столь нелепого вопроса.

— А ты бы боготворил человека, который чуть не вышиб тебе мозги? — скептично подняла Еын брови и тут же зашипела от вновь усилившейся хватки пальцев на своей челюсти.

— Тебе так сложно ответить просто «да» или «нет»? — процедил он сквозь зубы. — Откуда столько дерзости? Или это из тебя выбивать надо?

— Ага, — сощурилась девушка, — ремнём.

Еын правда ожидала, что он снова встряхнёт её, что распсихуется в очередной раз и оттолкнёт к стене за её спиной, заставляя больно удариться затылком и перед глазами разглядеть всю Галактику. Но совсем не ожидала того, что он скривит губы, усмехнётся медленно и неприятно, а потом разожмёт пальцы, сдавливающие её челюсть, и дёрнет освободившейся рукой пряжку своего ремня.

Еын сразу же забрыкалась, подобно какому-то угрю, и попыталась даже вырвать руку, костеря на чём свет стоит весь мир и свой собственный язык, но в итоге оказалась вдруг спиной прижата к чужой груди, и замерла, широко расширив глаза. Юнги всё ещё с силой сжимал её руку, прижатую теперь к её собственному животу, а сам — Еын слишком хорошо ощущала это самым копчиком — всё пытался расправиться с пряжкой ремня. Она тут же забрыкалась снова, понимая, что будет не больно — будет унизительно, и едва сдержала почти сорвавшийся с губ всхлип, подавшись вперёд в попытках избежать всего, чего только можно было.

— Успокойся, — вдруг прохрипел ей на ухо мужчина, а Еын только пуще прежнего заперебирала ногами, понимая вместе с тем, что не может отстраниться даже на сантиметр. — Успокойся, я сказал, — много громче проговорил он, сильнее сжав талию. — Не трогаю я тебя, не трогаю.

Девушка замерла буквально на одно мгновение, чувствуя колотящееся в панике сердце, и, прислушавшись к самой себе и своим ощущением, поняла, что, кажется, мужчина не врал. Она тут же подалась вперёд и легко выскользнула из рук, уже её не удерживающих, едва при этом лицом не войдя в стену. Еын сразу обернулась, боясь оставаться спиной к самой главной своей угрозе, и судорожно вздохнула, понимая, что, вроде бы, всё ещё жива.

Мин Юнги не выглядел довольным, пронзая её взглядом исподлобья, и сильно хмурился, заставляя чувствовать свою вину. Девушка с этим согласна не была совсем: это именно он — не она — снова и снова злится на неё ни из-за чего и психовать начинает с полоборота, даже не дав ей толком ничего сказать. Виноват в этом только Юнги — Еын всего лишь защищается так, как привыкла и как умеет.

— Я не люблю делать больно, — вдруг произнёс мужчина, а она чуть вздрогнула, сильнее впиваясь лопатками в стену, но даже не замечая этого. Еын заприметила, сколь однозначно висел на его джинсах расстёгнутый ремень, и сглотнула невольно, думая о том, что мужчина слишком быстро может вытащить его и отходить её по всему, до чего только дотянется. — Поэтому не заставляй меня делать то, чего я не люблю. Это понятно?

Девушка кивнула едва заметно и поджала недовольно губы, правда не понимая, чем такое отношение заслужила. Не она начинает это первая — так почему получать должна именно она?

— Я не услышал ответа, — шагнул мужчина в её сторону, и Еын вздрогнула неосознанно, поднимая на него взгляд.

— Я поняла, — тихо-тихо пробормотала она в ответ.

И когда девушка уже успела подумать, что он прямо сейчас развернётся и уйдёт, как делал это всегда и со всеми, едва только договаривал нужное, Мин Юнги приблизился вдруг ещё ближе и снова коснулся её подбородка, заставляя поднять на него взгляд. Он на этот раз не сжимал пальцы и не смотрел голодным волком, однако напугало это гораздо сильнее — по крайней мере, сердце вмиг едва не выскочило из груди.

— Ты позиционируешь себя взрослой, — заговорил мужчина, — и я готов идти тебе навстречу в этом вопросе, иначе не предложил бы сотрудничать. Так веди себя соответствующим образом: сначала думай, а потом говори или делай, и всегда отвечай за свои слова и поступки. В следующий раз, — понизил он голос и придвинулся ближе, — я не остановлюсь и отхожу тебя ремнём. Ты поняла меня?

Еын судорожно выдохнула, смотря в лицо напротив не потому что хотела, а потому что ей выбора не оставляли, придерживая за подбородок. Мин Юнги в гневе не был таким пугающими, как Мин Юнги в спокойствии — потому что было совершенно неясно, чего стоит ожидать от него в следующее мгновение. Но страх поселился где-то внутри, в самом, кажется, животе, заставляя что-то неясное скручиваться и опасаться, а потому Еын кивнула чуть заметно и пролепетала:

— Я поняла тебя.

— Вас, — хмыкнул мужчина, и она заинтересованно дёрнула бровями, заставляя того закатить глаза. — Я поняла не тебя, а вас, — пояснил он. — Для тебя я «господин Мин». Это понятно тоже?

— Тебя это что, возбуждает? — буркнула недовольно Еын, а потом, едва поняла сорвавшееся с языка, расширила от ужаса глаза и резко поклонилась, легко выскальзывая из хватки пальцев на подбородке. — Прошу прощения, господин Мин, мне страшно жаль, — совсем не искренне, зато необходимо.

Девушка успела уже трижды подумать, что гильотина прямо сейчас лишит её головы, а уж расстёгнутый ремень, мелькнувший перед глазами столь откровенно, и вовсе наталкивал на мысли о смерти — других, заметила Еын, рядом с Мин Юнги просто быть не могло. Мужчина, однако, отшатнулся от неё ровно на шаг и как-то с большим вопросом переспросил:

— Возбуждает?

Она захлопала глазами, не понимая откровенно ничего, и, набравшись смелости, чуть распрямилась, кидая короткие взгляды на его лицо — пялиться откровенно было слишком страшно. В ушах ещё невероятно сильно бушевал пульс, а в груди — сердце, так что Еын очень быстро для себя решила, что потребуется ещё как минимум неделя, чтобы ноги не дрожали столь откровенно, а тело не начинало болеть, вспоминая о кожаном ремне. Её таковым не били никогда, но она совсем не сомневалась, что приятного в этом мало.