Автобиографический роман с таким названием описывает то, что ощущала молодая женщина Дебора, которая страдала шизофренией, в процессе лечения у психиатра. Описания вызывающих волнение моментов терапии этой девушки читаются и воспринимаются как современное кино на тему инопланетной фантастики. Эта терапия представляет собой, на наш взгляд, постоянную и захватывающую внимание читателя игру мифов, оказывающих взаимное влияние друг на друга. Дебора живет в окружении мифических фигур Ида-та, Ира, Антеррабея, Лактамеона, Синклита Избранных, которые населяют королевство Ира. Так как Дебора не может общаться ни с кем в реальном мире, эти мифические герои приобретают для нее критическую важность. Она пишет: «Боги Ира были спутниками ее жизни – тайными и истинно разделяющими с ней ее одиночество»[4]. Она всегда будет сбегать к ним, когда ей будет страшно или невыносимо одиноко в так называемом реальном мире.

По пути в санаторий, как повествует Дебора, она и ее родители ночевали в соседних комнатах мотеля.

За стеной на кровати лежала Дебора. В Империи Ир существовала такая нейтральная территория – Четвертый Уровень. Туда можно было попасть лишь по чистой случайности, но не по плану и не по своему хотению. На Четвертом Уровне не было переживаний, которые носишь в себе, не было ни прошлого, ни будущего, которые нужно перемалывать. Не было ни воспоминаний о собственном «я», ни тем более владения им; не было ничего, кроме упрямых фактов, которые приходили к ней незваными по мере надобности, без привязки к чувствам.

Теперь, лежа в постели, она достигла Четвертого Уровня, и будущее перестало ее волновать. Люди в соседней комнате, видимо, приходились ей родителями. Очень хорошо. Но они принадлежали к туманному миру, который сейчас развеивался по мере того, как ее, ничем не отягощенную, уносило в новые пределы, не таившие никаких тревог. Удаляясь от мира прежнего, она вместе с тем удалялась и от хитросплетений Империи Ир, от Синклита Избранных, от Цензора, от ирских богов. Перевернувшись на другой бок, она погрузилась в глубокий и успокоительный сон без сновидений.

Следующим утром, как она нам говорит, она ощущала большое облегчение и успокоение, которые ей принесли ее мифы.

Когда машина отъезжала от мотеля в солнечную дневную даль, Деборе пришло в голову, что путь может продлиться вечно и тогда нынешнее ощущение покоя и великолепной свободы станет новым подарком от не в меру требовательных по обыкновению богов и властителей Ира[5].

Эти боги в воображаемом мире Деборы отличаются не просто глубиной своих образов, но и поразительным сходством с тем, что оказалось представлено через тридцать лет в «Инопланетянине», «Возвращении джедая», «Близких контактах третьей степени» и других фильмах на внеземные темы, которые приковали к себе внимание миллионов детей и взрослых в самом конце двадцатого века. У Деборы была шизофрения. Но вечной головоломкой является вопрос о том, где пролегает граница между шизофренией и великим творческим воображением. И Ханна Грин (это псевдоним писательницы) продолжает:

Она полетела вниз вместе с богом Антеррабеем, сквозь его рассеченную пламенем тьму – в Ир. На этот раз падение было долгим. На пути встречались протяженные области серого, видимые глазом только как полосы. Место оказалось знакомым: Жерло. Здесь стонали и кричали Синклит и боги, но даже их речи были неразборчивы. Доносились и людские звуки, но лишенные смысла. Вклинивались отдельные слова, но лишенные смысла. Встревал и земной мир, но растрескавшийся и неузнаваемый[6].

Психиатр клиники Chestnut Lodge доктор Фрида Фромм-Райхманн, лечащий врач Деборы, поступила очень мудро, с самого начала дав ей понять, что не будет отнимать этих богов у нее против ее воли. Доктор Фрида, как она называется в книге, встроила этих богов в процесс лечения, время от времени предлагая Деборе сказать что-либо своим богам или вроде как случайно спрашивая ее, о чем говорят эти боги. Самым важным было то, что доктор Фрида Фромм-Райхманн уважала потребность Деборы в общении с этими мифическими фигурами и искала способ помочь девушке увидеть то, что она сама создала их. И вот во время одной из сессий:

«Наше время истекло, – мягко объявила доктор. – Молодец, что рассказала мне про свой тайный мир. Передай этим богам, и Синклиту, и Цензору, что им меня не запугать и что помешать нашей с тобой работе они бессильны».

Но когда доктору Фриде потребовалось уехать на лето в Европу, Дебору временно передали молодому психиатру, который был просто пропитан духом современного рационализма. Этот психиатр попытался бесцеремонно разрушить «галлюцинации» Деборы, совершенно не понимая ее потребности в своих мифах. В результате состояние Деборы заметно ухудшилось вместе с приходом всей ее системы богов и их внеземных царств в полный беспорядок. Она полностью ушла в свой мирок, совершенно отрешенный от действительности. Она устроила в санатории пожар, обожгла и искалечила саму себя, стала вести себя так, будто все человеческое в ней исчезло. Именно это с ней и произошло. У нее отняли душу – если душой считать наиболее сокровенные и фундаментальные функции сознания. В итоге она буквально лишилась какой-либо опоры, за которую можно было бы держаться.

Дебора описала все это доктору Фриде, когда та позднее вернулась из Европы. Тот другой психиатр, причитала она, «только и хотел, что показать, насколько он прав и какой он умный». Заливаясь слезами, она продолжала: «Он точно так же мог бы сказать: “Приди в себя и выбрось все эти глупости”… Проклятье на мою голову!» Она простонала: «О черт! На мою правду мир отвечает только ложью!»

Мы можем рассматривать поведение этого рационалистичного психиатра как аллегорию современной эпохи. Когда мы в нашем двадцатом веке так зациклены на доказательстве правоты нашего технически формализованного мышления и одним махом отбрасываем мифы со всеми их «глупостями», мы одновременно обкрадываем собственные души и ставим под угрозу разрушения наше общество – точно в такой же мере, как и в случае с упомянутым ухудшением состояния Деборы.

Мифы сохраняются у Деборы до самой последней страницы романа «Я никогда не обещала тебе сад из роз». Но к этому времени она уже научилась понимать, что ее мифы были также плодами ее собственного богатого творческого воображения. Доктор Фрида помогла ей осознать, что она в состоянии сама определять те формы, которые принимают эти мифы (пусть они поначалу и были вроде бы как шизофреническими).

Хотя Дебора и участвовала в творении своих мифов, важно отметить, что она не создавала потребности в них. Такая потребность является частью нашей судьбы как человеческих существ, частью нашего языка общения друг с другом, способом понимания друг друга. В конце курса своего лечения творческое начало Деборы стало проявляться в таких формах, которые на самом деле дали многое ей самой и людям из круга ее общения; после окончания курса терапии в Chestnut Lodge она написала и опубликовала несколько замечательных романов, два из которых повествуют о людях с серьезными ограничениями.

Настоящая книга написана не столько о шизофрениках как таковых, сколько о той потребности в мифах, которую испытываем все мы и которая возникает из самой человеческой природы. Формы, которые эти мифы принимают, могут быть самыми различными. Но потребность в мифах, даже более того – плач по мифу будет сохраняться до тех пор, пока на земле будут оставаться существа, называющие себя людьми. В этом смысле мы все подобны Деборе: хотя мы и формируем наши собственные мифы различными путями – и коллективно, и индивидуально, – мифы как таковые являются для нас необходимым способом преодоления пропасти между нашей биологической природой и нашей личностью.