Я держу себя в руках, однако, выйдя на улицу, спотыкаюсь и падаю. Я плачу и дрожу. Сомнения рикошетом отскакивают от моего мозга: «Как я могла быть такой глупой? Правильным ли способом я победила домогательства? Не создалось ли еще на стадии прослушивания впечатление обо мне как о легкодоступной женщине? Я хоть как-то поощрила это впечатление?»

Меня зовут Клэр Райт, и меня устраивает частичная нагота… Помню, как я улыбнулась, произнося эти слова. Было ли это ошибкой? Это выглядело иронично? Это звучало непрофессионально?

Хотя другая часть меня – рациональная часть – пытается убедить меня, что я просто столкнулась с подонком. Он не имел права даже думать обо мне в этом ключе. Это он виноват, а не я. Я знаю, эти дебаты часами будут продолжаться в моей голове.

Подонок он или нет, но не была ли моя реакция неадекватна произошедшему? Мог ли сработать простой, достойный отказ? Он, возможно, даже мог привести к извинениям и продуктивной дискуссии о работе.

Удачной работы в отрасли, сука…

Я почти останавливаюсь, когда задумываюсь о значении этой фразы. Теперь этот продюсер будет поносить меня в разговорах с агентами по кастингу? Скажет своим друзьям, что я трудная в общении актриса? Для того, чтобы моя британская репутация пересекла Атлантику и соединилась с несколькими намеками и слухами, требовалось совсем немного, и мой второй шанс мог быть упущен.

О боже, неужели я должна была согласиться на его предложение?

Офис примерно в сорока кварталах от дома Джесс. Я прохожу весь путь в страданиях и самобичевании. Я не могу позволить себе ехать на метро и даже не могу получить роль топлес детки-конфетки без домогательств. На улицах больше нет снега, но все еще сыро и холодно. Слезы на щеках сначала теплые, потом ледяные, а потом снова теплые.

Я в ста ярдах от квартиры Джесс, когда звонит телефон. Смотрю на экран, прежде чем ответить.

Нью-йоркская улица, ночь.

Генри

Эй, Клэр. Ты свободна сегодня вечером?

Я с тоской смотрю на дом, где снимаю жилье. Все, чего я хочу, – забраться в постель и заплакать, но надо думать о деньгах, которые я задолжала отцу Джесс.

Я

Полагаю, да.

Генри

У меня для тебя задание, но клиентка хочет сначала встретиться лично.

Я

Зачем?

Генри

Кто ж ее знает? Может, хочет убедиться, что ты во вкусе ее мужа. В чем я не сомневаюсь.

Я

Ага. Тогда ладно.

Генри

Как скоро ты сможешь приехать? Она остановилась в «Лексингтоне». Спроси номер с террасой.

Я уже одета для встречи с продюсером, так что оказываюсь в «Лексингтоне» через двадцать минут. Иду в туалет в вестибюле, поправляю макияж и делаю дыхательное упражнение, чтобы сосредоточиться. Время для представления.

Потом еду в лифте на шестой этаж. Стучу в дверь, и Генри впускает меня. У окна нервно расхаживает женщина лет тридцати пяти. «Ким Новак из фильма “Головокружение”», – думаю я, рассматривая ее. Элегантная, в жемчугах и идеально ухоженная. Короткие светлые волосы уложены безукоризненно – такое в наши дни нечасто увидишь. По сравнению с ней я ощущаю себя ребенком, ограбившим ящик с одеждой.

Сначала мне кажется, что женщина сжимает четки, но потом понимаю – просто крутит в пальцах брелок. Она выглядит расстроенной, но это довольно типично для наших клиенток на этой стадии. Многие считают, что та часть, когда они наконец узнают, что за человек их муж на самом деле, самая трудная.

Отель «Лексингтон», терраса люкс, ночь.

Генри

Клэр, спасибо, что пришла. Это – Стелла Фоглер.

(женщине, успокаивающим тоном)

Я использую нескольких девушек в качестве приманки для неверных мужей, но, учитывая все, что вы рассказали мне о Патрике, я считаю, Клэр – совершенно правильный выбор.

Стелла

(обращаясь ко мне, взволнованно)

Обещай, что будешь осторожна.

Я сажусь.

Я

Почему бы вам не рассказать мне о вашем муже, миссис Фоглер?

Стелла

Он не похож ни на одного мужчину, которого ты когда-либо встречала. Я говорю сейчас на полном серьезе. Не поворачивайся к нему спиной. Не доверяй ему. Обещаешь?

Доверять ему? Я размышляю. Что-то маловато шансов. Еще один женатый ублюдок – все, что мне сейчас нужно.

Генри

Клэр – профессионал. Она знает, что делает.

Я

Просто покажите мне фотографию и подскажите, где его найти. Я сделаю остальное.

Генри

Итак, миссис Фоглер. Продолжим?

Стелла Фоглер замолкает и, все еще крутя в руках брелок, смотрит на меня совершенно дикими глазами.

Стелла

Да. Но, пожалуйста, будь осторожна.

Бар «Флаэрти», Нью-Йорк, ночь.

Старый, с хорошей деревянной отделкой бар в Верхнем Вест-Сайде – столы расставлены на достаточном расстоянии друг от друга, за ними мало людей. Патрик Фоглер сидит за одним из них, читает книгу в мягкой обложке и делает пометки в блокноте. Ему под сорок. Патрик – темноволосый, с длинным орлиным лицом, с глазами бледно-зеленого оттенка. Красивый, спокойный, интеллигентный.

«Очень похож на молодого Дэниэла Дэй-Льюиса», – прихожу я к выводу, изучая его отражение в длинном зеркале за стойкой. Дэй-Льюис – один из моих любимых актеров, но Патрик Фоглер впечатлил меня еще больше. Выразительная внешность.

Честно говоря, он не похож на обманщика. Впрочем, иногда так и бывает: они притворяются милыми и очаровательными. Именно такие, как правило, и оказываются наибольшими лжецами.

Почему? Потому что они на это способны.

Сейчас меня больше интересует, есть ли у тебя амбиции и стремление присоединиться к команде…

Я качаю головой, сосредотачиваюсь, пытаюсь выкинуть из головы воспоминания о продюсере. «Просто делай свою работу, – говорю я себе. – Улыбайся, флиртуй, позволь Патрику Фоглеру заигрывать с тобой и уходи». Максимум у меня есть на все час. Потом я окажусь дома с четырьмя сотнями долларов в руке. Меня будет тошнить, я буду плакать и напьюсь.

Останется заработать еще семьсот долларов.

Словно по команде Патрик Фоглер встает и идет ко мне. Я поворачиваюсь с приветливой улыбкой. Слишком поздно понимаю, что он приближается не ко мне. Он протягивает бармену двадцатидолларовую купюру.

Патрик

Можете разменять?

У него четкий, хорошо поставленный голос. В нем чувствуется властность. Когда бармен открывает кассу, глаза Патрика Фоглера встречаются в зеркале с моими. И я снова даю Фоглеру слабый намек на гостеприимство – чуть-чуть смягчаю взгляд и распахиваю глаза. Патрик выглядит озадаченным, но не более того – как будто он не уверен, знает ли меня.

Получив сдачу, он благодарно кивает бармену и выходит из бара, но в итоге он вернется: оставил стакан на столе вместе с книгой в мягком переплете.

Я подхожу и беру ее. Это сборник стихов, потрепанный экземпляр «Цветов зла» Шарля Бодлера.

Замечаю, что Бодлера перевел и отредактировал Патрик Фоглер. Значит, он какой-то ученый.

Я быстро перелистываю страницы в поисках чего-нибудь полезного. Тут Патрик возвращается и застает меня за этим занятием. Все как я и хотела.