Литмир - Электронная Библиотека

– Да почему сразу влюбилась? Просто к живому теплу тебя потянуло, к настоящему…

– А ты знаешь, он ведь и не красивый совсем, Иван Ильич! Толстый и лысый, и в возрасте солидном! С нашим охранником Серегой – ну, с которым у меня это было – и не сравнить! А вот поди ж ты – прямо таю вся…

– Замуж бы тебя отдать за доброго мужика, Ксюша! За понимающего… Да где такого возьмешь? Жизнь – штука жестокая, нужно, чтоб готовая женская личность была, естественным образом по Дарвину отобранная…

– Да какой такой замуж, Вить! О чем ты? – рассмеялась вдруг Ксюша. – Прямо как моя Олька… Та тоже все про замуж талдычит! Если, говорит, продаваться – то только замуж! Хоть за кого, только чтоб богатый был! А о любви даже и не вспоминает…

– Так она ж с мальчишкой каким-то вроде дружит… Они иногда днем вместе приходят, я вижу!

– А… Это Саша Потемкин, они в одном классе учатся. Он ее и вытягивает на тройки – спасибо ему за это большое! И любит ее по-настоящему, прямо как взрослый… Только он из бедной семьи, у них, кроме него, еще трое.

– А замуж она хочет непременно за богатого?

– Ну да! Вбила себе в голову – и все тут… Насмотрелась фильмов сказочных про американских красоток да бедных золушек – и верит! А сама двух слов связать не может, только и интересов – пиво да жвачка…

– Да уж… «Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и безрассудная…»

– Что это, Витя?

– Это притча царя Соломона из Ветхого Завета. Прямо про Ольку твою сказано! Ты ее держи построже, Ксюш! Раньше она хоть бабки побаивалась, а теперь?

– Я постараюсь, конечно! Главное, с профессией бы ее определить! Она ж учиться больше не хочет! Зачем, говорит. Меня муж будет содержать… Лишь бы по рукам не пошла в поисках этого самого мужа, вот чего я боюсь! Так что какой мне замуж – мне бы Олькину судьбу верно направить…

– Ничего! Надейся на лучшее, Ксюш. Знаешь, как в Библии сказано? «Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет». А еще: «Кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира»… Вот и выходит, что мы с тобой – дети божьи, и потому спасемся!

– Спасибо тебе, Витя…

– Да за что?

– Вот поговорю с тобой – и мне легче становится! Только ты мне так и не посоветовал – что мне теперь делать-то?

– Да ничего, Ксюш! Жить. Любить… Любовью душа греется! Если б я не любил – давно бы уже умер!

– А ты кого-то любишь?

Витя поднял на нее печальные умные глаза и, ласково усмехнувшись, тихо проговорил:

– Да если б я был не я, а красивейший, умнейший и самый достойнейший из мужчин, то я бы… Не буду дальше… Ты ж «Войну и мир» тоже недавно перечитывала, сама все знаешь…

– Ой, Вить…

Ксюша вдруг заплакала, вся трясясь то ли от холода, то ли от жалости к нему, то ли от обиды на жестокую жизнь, сотворившую из них таких «смиренных и сокрушенных сердцем»… Витя смотрел молча, как она тихо всхлипывает совсем по-детски, растирая глаза сжатыми в маленькие кулачки ладонями, потом произнес весело:

– Да ладно, хватить рыдать! И плакать толком не умеешь, бедолага! Замерзла вон совсем… Поехали домой – чай будем горячий пить!

Продолжая тихо всхлипывать, Ксюша поднялась со скамейки, отряхнула Витино одеяло и тяжело покатила по нападавшему на дорожку толстому рыхлому слою снега неудобную старую коляску со скрипучими колесами…

* * *

– Ксюш, тебя к телефону! – заглянула в комнату Асия Фархутдинова, маленькая, чернобровая и вертлявая ее одногодка-соседка. – Иди быстрей!

– Меня?! – поразилась от всей души Ксюша. – Кто меня может звать к телефону?

– Да мать твоя, кто же еще…

– А! Ну да…

Ксюша опрометью бросилась в коридор, схватила висящую на шнуре трубку старинного их коммунального аппарата.

– Да, мам, слушаю…

– Где эта шалава твоя ублюдочная? – зашлась вдруг истерикой трубка в ее руках. – Где она, я тебя спрашиваю? Вырастила проститутку на мою голову!

– Мам, что случилось? – пролепетала Ксюша, с трудом переводя дыхание от испуга.

– А то и случилось! Меня дома не было, а она приперлась тут, приставать нагло стала к Ивану!

– Мам, этого не может быть… Что ты! Этого просто не может быть…

– Ну да! Не может быть! А по чьей милости у него третий инфаркт, по-твоему, случился? Все из-за этой шалавы! Убью к чертовой матери!

– Инфаркт? У Ивана Ильича? А где он сейчас?

– Да только что в больницу увезли!

– В какую?

– Да какая разница теперь, в какую? В двадцать третью, кажется, в кардиологическую… Все равно он уже не жилец… А самое обидное знаешь что?

– Что?

– Все его имущество, оказывается, на дочку записано! Ну, на ту, которая в Бельгии… Так что мне абсолютно ничего здесь не светит… Да если бы не твоя шалава, я б со временем уговорила его квартиру мне отписать! Нет, приперлась, довела мужика до инфаркта…

– Мам, да с чего ты взяла? Может, она и не виновата…

– Да мы в дверях с ней столкнулись! Я открываю, а она выскакивает как угорелая и бегом вниз по лестнице… А через полчаса он за сердце схватился!

– Как же так, мам…

– А вот так! Разве я с вами когда-нибудь устроюсь, наконец?! Выгоню обеих на улицу к чертовой матери! Дряни такие…

Трубка еще долго плевалась в Ксюшино ухо разнообразными ругательствами, которые она терпеливо выслушала все до последнего, стоя смирно, вытянувшись в струнку и уперев широко раскрытые от ужаса глаза в облупившуюся грязно-зеленую стену коридора. И короткие гудки потом долго и внимательно слушала…

– Что у нее случилось, Ксюх? – спросила подошедшая Асия. – Серьезное что-то? Ты бледная вся такая…

– У Ивана Ильича инфаркт…

– Ага? Вот и здрасьте-нате! Называется, вышла замуж наша Зинаида Алексеевна! Она что, из больницы звонила?

– Нет, из дома…

– Как же, поедет Зинка в больницу! – насмешливо произнесла застывшая в дверях своей комнаты Галия Салимовна. – Не на ту напал… Хотя если из-за квартиры – то поедет…

– Квартира не его – она на дочь оформлена…

– А! Ну тогда все ясно! Тогда загибаться мужику там одному… Да-а-а, ненадолго же мы с Зиночкой распрощались! Я прямо как чувствовала – придется нам еще поскандалить по-соседски…

– Ксюх, что с тобой? – спросила вдруг Асия, дотрагиваясь до ее плеча. – Мне кажется, ты сейчас в обморок грохнешься! Расстроилась, что мать может скоро вернуться?

– Да как вы не понимаете… Иван Ильич… У него ведь третий инфаркт уже…

– У-у-у… Тогда точно не жилец! – констатировала Галия Салимовна. – А ты иди-ка, приляг на всякий случай, а то и вправду грохнешься тут…

Глава 2

– Иван Ильич, здравствуйте… – тихо проговорила Ксюша, садясь на краешек стоящего у кровати стула. Нервно сглотнув от волнения и не зная, что говорить и куда деть руки, начала, опустив низко голову, старательно расправлять на коленках полы короткого белого халата, выданного в больничном гардеробе.

Иван Ильич повернул к ней голову и долго всматривался ее лицо, медленно опуская и поднимая тяжелые веки. Не было, конечно, в его глазах больше ни веселости, ни прежней искрящейся синим светом хитринки. Страдальческими были глаза, больными и равнодушными, как у мертвой рыбы, выброшенной злой волной на берег. «Не жилец…» – вспомнилось вдруг ей соседкино бесстрастное заключение, и сжалось в твердый комок сердце, и так захотелось плакать – сил нет… «Нельзя. Надо, наоборот, улыбаться, наверное. А вдруг он меня и не узнал вовсе?» – пронеслось у нее в голове.

– Иван Ильич, это я, Ксюша…

– Здравствуй, Ксюша… А Зиночка где? – тихо спросил он, с трудом шевеля сухими губами.

– А она… Ой, я не знаю… Может, заболела… – лепетала извиняющимся голосом Ксюша, изо всех сил стараясь бодренько улыбаться и чувствуя себя при этом прескверно, будто она и только она виновата в том, что мать так и не удосужилась за эти дни навестить его. «А могла бы! – подумалось ей. – Из реанимации его три дня как перевели…»

– Понятно…

7
{"b":"673182","o":1}