— Кто ты? Где я? — настаивал на своём Прохор.

— Хм… Ну ладно, давай знакомиться. Можешь звать меня… ну скажем, Андрей. Как Сахарова, — мужчина улыбнулся.

— Где я?

— Ты в лагере. Недалеко от своего дома.

— Значит, ты с ними? Заодно с ним? Говори!

— С ним, с ними. Я со всеми, — мужчина снова улыбнулся.

— Отпусти меня, сволочь! — взревел Прохор и задёргался всем телом, пытаясь выбраться из пут.

— Может, мне его прикладом приложить? — донёсся откуда-то спереди грубый бас.

— Отставить каламбуры, лейтенант. Он и так только в себя пришёл. Сейчас я ему успокоительного дам. Как раз до ночи выйдет. А пока побеседуем.

— Не тронь меня, тварь! Отойди! Хватит издеваться надо мной! Чтоб вы сдохли все!

Прохор продолжал сыпать проклятьями ещё несколько секунд. Затем успокоительное начало действовать. Гнев сменился апатией.

— Ну вот и ладушки, — произнёс Андрей. — Теперь и поговорить можно. Скажи-ка мне, Прохор, почему ты не стал есть яйцо?

— Какое яйцо? — вяло спросил Прохор.

— На столе. Яйцо. Чёрненькое такое, с глазиком.

— Я убью его. И вас всех убью. Когда вы меня отвяжете, я всех убью. Яйцо, Пресветлого, Игоря, тебя, солдат, всех.

— Очень интересно, — проговорил Андрей. — Продолжает своё гнуть. Даже под моим успокоительным соображает. Поистине, уникальный экземпляр. У тебя было желание съесть яйцо? — снова обратился он к Прохору.

— Нет. Убить. Убить тварь. И Пресветлого. Убью. Всех, гадов. За Пса, за Володьку, за… За… — из глаз Прохора покатились слёзы.

— Ну ладно, ладно, всё будет хорошо, — начал успокаивать его Андрей. — Теперь ещё и ревёт… — забубнил он себе под нос. — Под успокоительным, и всё равно ревёт. Удивительно. Удивительно… Впрочем, следовало ожидать чего-то… такого от подобного человека. Или, скорее — организма…

Обычно, сразу после рождения глаза, единственным желанием куровода было добраться до чёрного яйца и съесть его. Тут же, впервые за всю историю, глаз пришлось помещать в желудок хирургическим путём. Теперь глаз начнёт готовить куровода к трапезе и последующему превращению в Сырьё, изменяя организм своего носителя на клеточном уровне. Закончится процесс изменения только после того, как подготовленный глазом куровод войдёт в контакт с Пресветлым.

Он снова обратился к Прохору:

— Ты делаешь большое дело для нас всех, Прохор. Больше, чем можешь себе представить. Не нужно грустить.

— Для кого, для вас? Для солдат, для Игоря?

— Для людей, Прохор. Для людей.

— Не верю. Не верю я вам, сучьи ублюдки. Вы Володьку убили. Убили его! Где Наталья? Где Лёша с Машей?

— Они мертвы, Прохор.

— Вы убили их! Убили! Убили!

— Отчасти. Но их судьба была предрешена уже давно. Так надо Прохор. Иначе — никак.

— Зачем? Зачем вы это делаете? — Прохор больше не плакал. Он говорил совершенно безэмоционально, будто находясь в ступоре. Похоже, психика среагировала на сильный стресс.

Андрей взглянул на часы на своей руке.

— Ну что ж… Время у нас ещё есть. Думаю, у тебя есть право знать.

Андрей посмотрел на лейтенанта, сидящего у двери, прислушался к ощущениям: полевой оперативник, семьсот граммов сырья, коэффициент 1.123729, допуск в районе уровня А — пойдёт.

— Для тебя это, наверняка, прозвучит кощунственно, Прохор, но Пресветлый — это очень ценный дар всему человечеству. Никто не знает, кто он или что он. Он просто появился приблизительно 400 лет назад. И стал нашим благословением. Оглянись вокруг, Прохор, задумайся: мы, люди, достигли небывалых высот за последние пару столетий. Колоссальный прогресс. Появилась не просто очередная развитая цивилизация — человечество в целом совершило огромный скачок. Скорость обработки и обмена информации вышли на принципиально новый уровень. Наш вид стремительно развивается. Кардинально меняет среду обитания. Ещё сорок лет, и мы будем свободно чувствовать себя в околоземном космосе — уже есть все необходимые разработки, нужно только немного подождать, пока общество созреет. Открытия, технологии, материалы, идеи, взгляды — мы прогрессируем с огромной скоростью. И всё это, Прохор, благодаря Пресветлому. Он даёт нам то, что делает людей сильнее. Он даёт нам Сырьё. А Сырьё даёт нам великих физиков, математиков, биологов, химиков, писателей, дизайнеров и прочих, и прочих. Людей, которые двигают прогресс. Благодаря ему мы получили новые материалы, соединения, смогли воздействовать на отдельные живые ткани, клетки, молекулы, атомы. Да, это требует человеческих жертв, да, Сырьё — это, по сути, изменённое человеческое мясо. Но каждая жертва, подобная твоей, Прохор, — это возможность сделать ещё шаг вперёд, в будущее.

Ситуация, в которою ты попал, может казаться жестокой, подлой. Но мы не можем поступить как-то иначе. Мы пробовали, Прохор, честно пробовали. Мы пытались сами получить Сырьё, полностью взять процесс под контроль. Строили специальные курятники, хотели чем-то заменить людей, создать идентичные естественным условия, перенести смоделированный процесс в естественные условия — не работает. Просто не работает. Пресветлый не приходит. Заменить его нечем. Его даже пытались захватить. Каждая нация в своё время пыталась. Пресветлый разносил всех, в клочья. Какой бы численности не была нападающая сторона. Он рвал броню, как бумагу, уничтожал живую силу в считаные секунды; он может передвигаться быстрее, чем любой из механизмов, придуманных человеком. Его не получается контролировать, никак. Нам оставалось лишь наблюдать, собирать факты. Долго, скрупулёзно. В целях изучения Пресветлого и уменьшения человеческих потерь от его явлений была создана огромная международная организация. Единственное, что нам удалось — это некоторые вмешательства в процесс и чёткий свод правил, спасший уже десятки тысяч жизней. Расшифровка генома, централизованное здравоохранение, медицинские обследования — на основе этой информации мы научились с большой долей вероятности определять место следующего явления; мы смогли значительно ускорить цикл, но на этом — всё.

В двадцатых годах прошлого века мы попытались ещё раз, последний. Масштабный эксперимент. Грандиозная попытка поставить процесс на поток. Евгеника, жёсткий отбор, создание необходимых условий, лучшие умы — всё было продумано до мелочей. Но что-то пошло не так. Кто-то из подопытных смог стать Сырьём; некоторые из поглотивших Сырьё сумели с ним взаимодействовать и прогрессировать. Но состояние их было нестабильным — что-то не так было в самом Сырье. Под влиянием поглотивших «искусственное Сырьё» стали меняться обычные люди — это было подобно эпидемии. Эксперимент вышел из-под контроля. «Заболевшие» проявляли тягу к власти, доминированию, насилию. Их количество постоянно росло, словно на теле человечества появилась огромная раковая опухоль. Для исправления ситуации были приняты беспрецедентные меры. Естественно, незаметно такое событие пройти не могло — верхушкой этого «айсберга» стала Вторая мировая война. С тех пор мы оставили попытки как-либо воздействовать на Пресветлого. Вернулись к сбору информации, изучению Сырья и областей его применения.

Все наши идеи провалились. И это были не просто несколько попыток, не увенчавшихся успехом. Над проблемой много лет работали люди, чей интеллект на порядки превосходит интеллект обычного человека. Но вариантов больше не было, мы смирились, отдавшись на милость Пресветлого, чьи мотивы были нам неизвестны и остаются такими до сих пор. Сейчас мы продолжаем довольствоваться тем, что даёт нам это удивительное существо. Но по подсчётам, приблизительно через сто десять лет мы достигнем пика своего развития, полностью освоив потенциал Сырья. Что делать дальше — неизвестно. Аналитики утверждают, что темпы развития человечества резко снизятся, если не остановятся совсем, т. к. с Сырьём мы уже вышли далеко за пределы собственного природного потенциала. На этом фоне особенно тревожно выглядит тот факт, что частота явлений Пресветлого стала снижаться по всему миру. Вкусившие Сырьё, хоть и живут намного дольше обычного человека, но всё равно не вечны. А значит со временем, без постоянной подпитки «свежей кровью», человечество покатится назад. Оставалась лишь надежда, что мы сможем сами синтезировать качественное Сырьё сами. Когда-нибудь, т. к. принципы его устройства и работы нам на данный момент непонятны. И тут Пресветлый подкинул нам очередной сюрприз, через несколько лет после окончания Второй мировой. В России, недалеко от Семипалатинска.