Придерживаясь за поясницу, встаю, и вот уже мы с Йореком не сводим глаз с ожившего посоха. Потому что воздушная жила, оказывается, работает отлично. Её и трогать не надо. Или она изначально была в порядке, или воздуху везде хватает, а я, кажется, что-то напутала…

– Он был го-голодный, – бормочет Йорек. – Д-дурень я, ведь д-дед его к-каждую весну в саду п-прикапыва-ал, а я забыл…

А что, здорово получилось. Никогда бы не подумала, что магическую вещь нужно… подкармливать. Ох, и не прост у тебя был дедушка, парень…

То, что происходит дальше, мне не нравится. Йорек, зашипев, отдергивает руку, и на ладони у него пузырится приличный ожог. Залюбовался парень, вот и схлопотал. Плохо. Очень плохо. Голодающего накормили, а он всё равно волком смотрит.

В соседнем доме открывается окно, слышится возмущённый окрик и звук захлопываемой створки. Нужно торопиться, пока нас отсюда не разогнали, пока вода и солнце сплетены и поддерживаются землёй.

Контакт у нас уже есть, но неполный, озаряет меня. Мага-то к своему дому чем меня привязывал? Правильно, кровью!

Эх, прости, дезинфекция, нет для тебя условий! Вдохнув, обтираю лезвие о джинсы, затем об рубаху и решительно хватаю Йорека за руку.

– Терпи. Всего один укол для кровной привязки.

И, дождавшись первых капель ведунской крови, пришлёпываю его ладонь к навершию посоха, а сверху зажимаю своими. Йорек морщится от боли.

– Спокойно, – подбадриваю, оглаживая и мальчишеские пальцы, и сухую полированную поверхность навершия, – я ж проводник, ребята, сейчас я вас просто друг на друга настрою, терпите.

И невольно кривлюсьL меня ведь тоже и жжёт, и примораживает одновременно. Уговариваю посох, будто живой:

– Голубчик, что же ты своих-то не узнаёшь, в самом деле! Сколько лет верой и правдой деду служил, а внука бросаешь! Йорек! – Я уже не сдерживаюсь, почти кричу, но отпустить не могу – какая-то сила мешает разжать пальцы. – Назовись, пусть он тебя признает! Настоящим именем назовись!

– Рорик! – выдыхает он. – Рорик, внук Родерика!

О как! Родерик – Рорик – Рюрик!

Ведун потрясённо смотрит на свои целёхонькие ладони. Рукавом оттирает пот с лица. Вновь трогает посох – сперва осторожно, затем всё более уверенно и вытягивает его из ямки. Земля живыми шариками, словно ртуть, скатывается с основания. Стихии пульсируют в лозинах, как кровь в жилах.

– Гос-по-жа Ива, – раздельно говорит Йорек. Нет, Рорик. – Спасибо.

И низко, в пояс мне кланяется, коснувшись рыжими кудрями невысокой травы.

***

Неприятности начинаются с первой же попытки выйти из дому. Дверь не открывается. Чешу за ухом и повторяю попытку, но дверная ручка и не думает поворачиваться, словно примороженная. Осторожно дёргаю ещё и ещё – не получается. Да не мог же замок сломаться, я же совсем недавно открывала! Если только…

Если только умный дом по какой-то причине не желает меня отпускать.

Осенённая догадкой, выглядываю в окно – и рефлекторно отшатываюсь. Хоть и вижу защитную дымку, а спрятаться всё равно хочется. К стене дома на той стороне улицы прислонился, выискивая что-то в небе взглядом, смуглый молодой человек привлекательной наружности, с аккуратной чёрной бородкой, чёрных шароварах, подпоясанных малиновым кушаком. Малиновый узорчатый жилет даёт полюбоваться мускулистыми ручищами, из-под небольшого тюрбана проглядывает золотой ободок серьги. Если бы не металлические накладки на жилете и не кривая сабля за поясом, можно было бы принять восточного красавчика за безуспешного воздыхателя, торчащего под окном неуступчивой пери.

Весьма неуступчивой, я бы сказала. Девушка какая-то переборчивая, сама не знает, что ей нужно. Именно так и подумаешь, обнаружив шагах в двадцати от первого мачо его усатую копию, так же старательно изучающую трещину на тротуаре. Конечно, у них тут назначено невинное свидание, не меня же они караулят, в мою сторону ни разу не зыркнули. Из-за моего плеча осторожно выглядывает Рорик. Охает, делает шаг назад.

– Не бойся, они нас не увидят. Рахимыча люди? – не оборачиваясь, спрашиваю. Он подходит ближе, всматривается, кивает. – Это маги?

– Нет. П-просто охрана. – И сдавленно добавляет: – Это не я их привёл, г-госпожа И-ива, я один шёл, т-точно знаю!

Ребята, пожалуй, из одной команды с теми, что вчера сдерживали Омарова жеребца, напуганного глупой Обережницей. Засветилась я на свою беду. Одно радует: с психикой у меня всё в порядке и дурные предчувствия – не паранойя, а вполне обоснованные.

– Вот что, Рорик, уходи-ка ты с чёрного хода. Хоть через забор лезь, хоть напротив постучись, через соседей выйди. Посох у тебя теперь настроен, самое время опробовать, авось справишься теперь с Сетью. Иди, я тебя и без того задержала.

– Я бе-ез вас не пойду, – говорит он почти без запинки. – Го-оспожа Ива, в-вы верите, что я не хо-отел их приводить за-а собой?

– Верю. Верю, не сомневайся, но всё равно уходи: со мной сейчас опасно. Зачем-то местному Главе Клана Огня я очень понадобилась, да так сильно, что он даже людей своих подослал…

… в нужное место, продолжаю мысленно, а главное – в нужное время. Навели тебя, мальчик, чтобы меня из дому выманить, и, что интересно, даже не скрываются. Не удивлюсь, если разрывы в Сети – чужих магических штучек дело, чтобы тебя истощить вусмерть и послать за помощью конкретно к Обережнице.

Ведун упрямо двигает плечом. Перекладывает посох из руки в руку, прямо-таки как боевой. Повторяет упрямо:

– Го-оспожа Ива, я без вас не пойду. А ну, как не сразу у меня получится? Ежели вы – проводник, может, пока рядом побудете? Вдруг снова придётся вам руки на посох возложить. А я нас обоих отсюда выведу, не сомневайтесь, че-через д-двор как раз и уйдём.

С интересом поворачиваюсь к нему. Подыгрывает людям Рахимыча или действительно на себя не надеется? Зелёные глаза смотрят доверчиво и открыто. Ну, парень… Поверю.

– Ладно. И как же ты думаешь нас вывести?

Он с облегчением улыбается.

–Т-так через другой дом. Мы с ребятами в шк-коле часто в са-амоволку бегали, я любую дверь вам открою. Н-не такой уж я и не-неуч.

Забрасываю лук на плечо, пристраиваю колчан на пояс. Нора? Она сладко спит, погрызши кость, ну и пусть спит, а то гавкнет не вовремя, сдаст с потрохами, зачем нам это?

– Пошли, Рорик. Я на тебя надеюсь.

Нет, я не дура. Я не просто так ведуну этому пришлому верю – я дому верю. Рорика он впустил сразу, не унюхав опасности, а этих караульщиков срисовал и сразу заблокировал дверь. Вот, кстати, и последний тест для мальчика: выпустит нас с ним домик чёрный ход или нет?

Поглаживаю каминную полку и негромко говорю в пространство:

– Спасибо, дорогуша. Слышишь?

Два язычка пламени на миг приподнимаются над тлеющими поленьями и образуют в воздухе сердечко. И опадают.

Так бы и не уходила. До того он мне нравится, этот Магин дом, так бы и сидела в нём целые дни на диване с книжкой или перед окошком за пяльцами, разговоры с ним вела бы. Он, наверное, наскучался, всё один да один…

Не отвлекайся, Ива. Как там Николас говорил, когда я пыталась увильнуть от неприятных занятий? Работаем.

Дверь во двор открывается без малейшего сопротивления, только ручка в моей ладони слегка трепыхается – словно прощаясь. Рорик, обгоняя меня, оглядывается – вроде бы пусто и тихо вокруг – и спешит в дом напротив. Ему достаточно прошептать несколько слов дверному замку и тот послушно отщёлкивается. Прямо с порога мы попадаем в кухню – пустую, к моему облегчению, потому что представить не могу, как бы я оправдывалась перед хозяевами. Вломиться в чужое жильё, даже не постучав…

И вдруг у себя за спиной слышу далёкий собачий лай, приглушённый стенами. Это Нора надрывается. Ведун прикладывает палец к губам, успокаивающе машет рукой и устремляется через кухню к выходу, а я, поспешая за ним, ещё успеваю различить собственный голос, внушающий что-то Норе. Ай, молодец, думаю с нежностью. Ай да конспиратор! Мне бы, в самом деле, такой домик, особенно когда детишек маленьких не с кем было оставить. Не знаю, как у него получается имитировать мои интонации, но хоть на полчаса-час, да удержит при себе огневиков, а мы за это время удерём достаточно далеко.