От мистера Трумэна Фердинанд ответа так и не дождался. Озлобленный на весь свет, он уехал из Берлина и поселился в Мюнхене, где продал остатки драгоценностей и на вырученные деньги открыл экспресс-прачечную под названием "Раз-два-три". Его жена, которая до той поры отказывалась от развода, поскольку, видимо, еще надеялась, что Фердинанд когда-нибудь снова станет сказочно богатым, теперь дала согласие на расторжение брака. Чем быть прачкой, хоть и императорской, лучше продолжать петь в ночном кабаре "Я с головы до ног настроена любить…".

Тем закончилась история бриллиантов императрицы Гермины. Остается лишь сообщить о судьбе остальных персонажей. Подполковник Счербинайн живет в настоящее время[5] в Нью-Йорке на 68-й улице. В этом респектабельном районе квартирная плата так высока, что по плечу только очень состоятельным людям. Счербинайн занимает роскошную квартиру из десяти комнат, которая набита ценными произведениями искусства и изысканной мебелью. В остальном он ведет благочестивый образ жизни: выступает в качестве секретаря митрополита нью-йоркской православной церкви и ревностно помогает очищать людей от грехов.

У Рэя Карлуччи, элегантного шефа секретной службы, дом и семья остались в Блумфилде, штат Нью-Джерси. Сам он туда не вернулся. Увядшая от тоски жена и орава детей еще и сегодня ожидают, когда отец семейства вспомнит о них. Во время одного крупного процесса, связанного с контрабандой наркотиков в США, как-то упоминалось его имя. Один из свидетелей сообщил, что Карлуччи якобы осел в стране своих итальянских предков и, судя по всему, играет немаловажную роль в международной торговле наркотиками. Однако более подробные сведения о таких занятых людях получить трудно.

Майк Штраух, громогласный, импульсивный следователь берлинского бюро службы Си-ай-ди, говорят, занимает хорошо оплачиваемую должность в одном из влиятельных нью-йоркских профсоюзов, должность, которую обычно получает только тот, у кого очень много денег.

И напоследок остается ответить на вопрос: как перенесли наследники исчезнувших драгоценностей Гогенцоллернов эту потерю? Хорошо, можно даже сказать, очень хорошо. В конце I960 года прессу обошло сообщение, что федеральное правительство возместило ущерб. причиненный дому Гогенцоллернов оккупацией, в восемь миллионов марок. Таким образом, в конечном итоге платить пришлось немецкому налогоплательщику.

А еще говорят, неправедно нажитое богатство не приносит счастья. Здесь же все, кто нагрел руки на бриллиантах Гермины, живут и процветают, как ни в чем не бывало.

— Мэм, ваш багаж весит на четыре килограмма больше положенного, — сказал служащий багажного отделения аэропорта Денвера и снял два чемодана с больших весов. Привычным движением он поставил их на низкий барьер для приема багажа. Приятная пожилая дама в некоторой растерянности посмотрела на служащего. По ее реакции было видно, что она не знакома с правилами, действующими на авиатранспорте.

Служащий бросил быстрый взгляд на ярлык, висевший на чемодане, и пояснил:

— Миссис Кинг, ручная кладь пассажира не должна превышать шестидесяти фунтов, а ваши чемоданы весят почти семьдесят пять. Я буду вынужден взять с вас дополнительную плату за лишний вес. Для вас было бы лучше вынуть из чемодана что-нибудь из одежды и послать по почте. Еще есть время: самолет в Портленд отправляется только в 18.52.

Миссис Кинг пожала плечами и оглянулась, разыскивая кого-то взглядом в большом зале ожидания аэровокзала. Она надеялась, что сын, который вместе с женой привез ее сюда, поможет ей выйти из затруднения. В этот день, 1 ноября 1955 года, она впервые за свою шестидесятитрехлетнюю жизнь решила воспользоваться самолетом, да и то лишь потому, что иной возможности навестить дочь Риту, жившую на Аляске, у нее не было. Рита вышла замуж за офицера военно-воздушных сил, который уже четыре года служил в этой ледяной пустыне; молодые ожидали рождения первенца.

В зале туда и сюда, толкая друг друга, сновали люди. Возбужденные пассажиры перебегали от окошка к окошку, чтобы успеть выполнить все формальности, необходимые для полета. Перед автоматами страховых компаний, которые за несколько долларов "выплевывали" полисы страхования жизни — как сигареты, жевательную резинку или живые цветы, стояла длинная очередь. Воздушный транспорт считался самым современным и быстрым, но отнюдь не самым надежным. Не было газеты, которая хотя бы раз в неделю не сообщала о происшедшей где-нибудь авиакатастрофе. Поэтому каждый пассажир старался компенсировать неизбежный риск, застраховав свою жизнь. Это было прибыльным делом для американской индустрии страхования; она быстро автоматизировала этот процесс, чтобы выжать максимальные доходы.

Джек Грэхэм, 22-летний сын миссис Кинг от первого брака, тоже стоял в очереди к одному из таких автоматов, чтобы застраховать жизнь своей матери на сорок тысяч долларов. Дэйзи Кинг не смогла рассмотреть его в царившей сутолоке. Она повернулась к служащему авиакомпании:

— Ну, ладно, возьмите тогда доплату за лишний вес. Мой сын положил мне подарок для своей сестры ко дню рождения, и я не уверена, что почтой он придет вовремя.

— Как пожелаете, мэм. — Служащий выписал багажную квитанцию и поставил оба чемодана на электрокар, который отвез багаж на самолет ДС-6-В "Денвер Портленд".

Этим он обрек на смерть сорок четыре человека. В коробке с подарком для дочери миссис Кинг была адская машина с часовым механизмом, установленным на девятнадцать часов.

Вскоре из громкоговорителей в зале ожидания прозвучало объявление: "Внимание! Пассажиры рейса 620 "Денвер-Портленд", вас просят собраться у входа № 3".

Тридцать девять пассажиров — двадцать восемь мужчин и одиннадцать женщин, — торопливо попрощавшись с провожающими, потянулись к взлетной полосе. Никто из них не подозревал, что это было прощание навсегда, что самолет ДС-6-В "Денвер — Портленд" никогда не прибудет в пункт назначения.

Пассажиры заняли места в 25-метровом салоне согласно купленным билетам. Каждый из них расположился в удобном кресле, которое, правда, когда был пристегнут ремень безопасности, немного напоминало электрический стул. Две симпатичные стройные стюардессы по очереди проходили по устланному ковром проходу и на маленьких подносах предлагали пассажирам аппетитно приготовленные бутерброды, салат из свежих овощей, коньяк и мятные конфеты.

В первом ряду кресел, сразу за кабиной пилотов, сидела, прижавшись друг к другу и держась за руки, молодая пара. Пять часов назад они поженились. Их свадебное путешествие начиналось экскурсией в поднебесье.

— Ты счастлива? — спросил он, касаясь губами ее уха и пожимая ей руку.

— Даже слишком, — ответила она и потерлась носом о его щеку.

За ними сидел толстый владелец скотобойни из Чикаго вместе с обвешанной бриллиантами женой. Жена уже начала дремать, а он, какое-то время понаблюдав со снисходительной улыбкой за воркующей молодой парой, взял у стюардессы вечернюю газету, не без удовольствия окинув взглядом ее туго обтянутые юбкой бедра.

В третьем ряду сидел мужчина и углубленно изучал какие-то документы, в четвертом — пожилая женщина вязала зеленый пуловер.

Самолет ДС-6-В летел предусмотренным курсом. Погода была ясная, и через иллюминатор можно было различить внизу огни небольшого города. Двум беспокойным ребятишкам полет показался слишком скучным. Они выбрались из кресел и отправились по проходу в поисках чего-нибудь интересного. Одна из стюардесс отвела их обратно на свои места, а другая тем временем предложила пассажирам кофе.

Двое мужчин, к которым она сначала подошла с подносом, жестом поблагодарили ее и отказались. Адвокат Уокфилд не хотел прерывать беседу с мистером Кершем, чиновником министерства сельского хозяйства штата Колорадо. Оба должны были завтра предстать перед комиссией Конгресса по расследованию антиамериканской деятельности — Уокфилд в качестве юрисконсульта, Керш в качестве обвиняемого. Последнему вменялись в вину связь с коммунистической партией и шпионаж в пользу русских. От исхода этого разбирательства зависела вся дальнейшая жизнь Керша. Если комиссия признает его виновным, последует не только бессрочное увольнение с государственной службы, но и неизбежный арест.