Радисты работали в три смены: с шести до четырнадцати часов дежурил третий офицер-радист Дойл, с четырнадцати до двадцати двух — Аланья и с двадцати двух до шести утра — Роджерс.
Роджерс, однако, появился в радиорубке лишь незадолго до трех часов ночи. Вот какое он представил алиби:
"До восьми часов вечера я сидел в офицерской кают-компании и писал письмо, а потом пошел в свою каюту спать. На смену я проспал, потому что перед этим дежурил четырнадцать часов подряд: Дойла накануне вечером положили с аппендицитом в лазарет. Поэтому он и не смог, как обычно, меня разбудить. Проснулся я только тогда, когда объявили пожарную тревогу, на верхней палубе помог пассажирам сесть в спасательные шлюпки. Я полагал, что обеспечить порядок на палубе в то время было важнее, чем дежурить в радиорубке".
Таким образом, подозрительных моментов в поведении Роджерса выявилось более чем достаточно, но опять же, не было никаких доказательств его вины.
Два других загадочных события, которые произошли уже тогда, когда остов корабля прибило к берегу, вскоре получили довольно неожиданное объяснение.
Сотрудники ФБР напали на след того таинственного человека в огнеупорном костюме и кислородной маске, который в первый вечер после катастрофы посетил "Морро Касл". Их поиски были прерваны американской секретной службой ЦРУ. Детективам сообщили: "правительство США не заинтересовано в том, чтобы стало известно имя этого человека и чем он занимался на сгоревшем судне". Только сегодня, когда стали проясняться некоторые детали дела "Морро Касл", можно сказать о той, в общем-то второстепенной, роли, которую сыграло ЦРУ в этих событиях.
Отдельные каюты корабля, в которых путешествовали люди, не внушающие доверия правительству, были тайно оборудованы подслушивающими устройствами. Поскольку никто не знал, уничтожил ли пожар эти устройства, ЦРУ послало агента на судно, чтобы устранить все следы своей деятельности: существовала опасность, что уцелевшие приборы могут обнаружить при расследовании катастрофы.
Получил также объяснение эпизод с застреленным матросом и утонувшим офицером, у которого в кармане брюк нашли пистолет без двух патронов. Пассажиры, которых после спасения направили в больницы и поэтому сразу не могли допросить, показали позднее, что видели, как офицер застрелил матроса, который мародерствовал на палубе. Офицера потом смыло за борт, и он утонул. Океанская волна выбросила оба трупа на берег, и зловещая находка внесла впоследствии некоторую путаницу в ход расследования.
Однако все остальное пока оставалось загадкой. Прилежные газетные писаки вовсю упражнялись в создании различных предположений, версий, догадок, но расследование ФБР так и окончилось ничем. Возмущенную общественность успокоили показательным процессом по делу "Морро Касл". Капитану Уормсу и старшему инженеру Эбботу было предъявлено обвинение в небрежном отношении к своим служебным обязанностям… Уормса приговорили к двум годам тюремного заключения, Эббота — к четырем…
Но приговор оставался в силе менее недели. Тут же было начато производство по пересмотру дела, в результате чего как Уормс, так и Эббот оказались оправданными за недостаточностью доказательств.
Тем не менее даже оправдательный приговор означал для них конец карьеры. Морское управление, которое во время первого расследования, в своих стенах, не высказало им никаких претензий, теперь лишило их офицерских патентов. Уормс стал работать портовым рабочим, а затем, во время второй мировой войны, погиб. Эббот закончил свои дни через два года после катастрофы на "Морро Касл" в лечебнице для алкоголиков.
Только третий из подозреваемых, старший офицер-радист Роджерс, в чисто американской манере извлек из этого несчастья выгоду. Несколько недель он выступал в нью-йоркском театре "Риальто" на Бродвее и по шпаргалке, написанной каким-то бойким литератором, рассказывал переполненному залу о пережитом во время большого пожара на "Морро Касл". За это он получил десять тысяч долларов гонорара и был провозглашен зрителями "героем "Морро Касл".
Однако эта призрачная слава скоро поблекла. Так же, как из газет постепенно исчезало название погибшего корабля, растворялась бродвейская популярность офицера-радиста. История "Морро Касл" погружалась в забвение. Папки с документами покрывались пылью, а у детективов ФБР не было больше ни времени, ни возможности охотиться за убийцей и поджигателем с "Морро Касл". Америку держали в страхе банды Аль-Капоне и Диллинджера. За три с половиной года о катастрофе не было сказано ни слова. Затем, совершенно неожиданно, 4 марта 1938 года название корабля снова появилось у всех на устах, а фамилия старшего офицера-радиста Роджерса — на первых страницах газет.
Теперь, правда, его уже не превозносили за геройство, каким он похвалялся на Бродвее, а изобличали как преступника: "Роджерс поджег "Морро Касл"!.. Старший офицер-радист "Морро Касл" — убийца!"
Почему же вдруг бывшего "героя" стали клеймить как убийцу и поджигателя? Может быть, он признался? Или нашли наконец доказательства?
Ничуть не бывало.
После гибели "Морро Касл" Роджерс осел в Нью-Джерси, в маленьком городке Бэйонн, где устроился работать в полицию. После года патрульной службы его перевели в радиоцентр, и здесь он встретил своего бывшего коллегу по "Морро Касл", офицера-радиста Дойла. Но теперь уже Дойл был его начальником. Это привело к ссорам, которые стали происходить все чаще и чаще. Дойл не скрывал своей точки зрения по поводу случившегося на "Морро Касл". Он считал, что убийцей и поджигателем являлся Роджерс.
Однажды, после очередной такой перепалки, на Дойла было совершено покушение. В полицейской канцелярии ему передали пакет от какого-то незнакомца. В нем было устройство для подогрева воды в аквариуме и отпечатанная на машинке записка: "Дорогой лейтенант, мой прибор испортился. Вы ведь хорошо разбираетесь в таких вещах, почините мне его, пожалуйста". Это не вызвало у Дойла особого удивления: коллеги часто обращались к нему с просьбой о каком-нибудь небольшом ремонте. Поэтому, ничего не подозревая, он развернул прибор и вставил вилку в электророзетку, чтобы определить неисправность. В тот же миг взрыв швырнул его на пол. С тяжелым ранением Дойл был доставлен в больницу и тут же прооперирован. Ему повезло: ранение оказалось не смертельным. Через три дня он уже мог отвечать на вопросы. Первое, что сказал Дойл капитану Макграту, шефу уголовной полиции, было: "Это мне подстроил Роджерс… Точно так же он поджег "Морро Касл". Он хотел меня прикончить, потому что я это знал…"
Роджерса тут же арестовали, а его домик, который он купил за свой гонорар, обшарили от подвала до стропил. В маленькой мастерской полицейские нашли листовую медь, нагревательные спирали и остальные материалы, необходимые для изготовления аквариумных обогревателей. Роджерс все отрицал, утверждая, что такие приборы он уже много лет делает для продажи. Так что любой его покупатель мог быть отправителем этой адской машины. Он даже утверждал, что покушение было направлено против него: если бы он в это время находился на службе, то непременно взялся бы ремонтировать прибор.
У капитана Макграта эти объяснения вызывали только зевоту.
Вскоре к расследованию подключилось ФБР и попыталось связать покушение на Дойла с катастрофой на "Морро Касл". Девять месяцев длилось следствие. На все обвинения Роджерс отвечал одинаково: "Если бы те преступления на "Морро Касл" совершил я, то у меня были бы драгоценности и я не сидел бы здесь радистом, чтобы в поте лица зарабатывать себе на кусок хлеба".
Ему возражали: "Вы просто хотели несколько лет переждать. Если бы вы сразу продали драгоценности и начали жить в свое удовольствие, мы бы уже давно на вас вышли".
Конечно, это звучало логично и убедительно, но главного доказательства украшений — не было. У Роджерса их не нашли.
В ноябре 1938 года ФБР опять приостановило расследование и передало Роджерса властям Бэйонна. Местный суд присяжных заседателей приговорил его к двенадцати годам тюремного заключения за покушение на убийство своего коллеги. Однако обвинительный приговор опирался только на косвенные доказательства. Роджерс на суде до последней минуты все отрицал и утверждал, что покушение было подготовлено подлинным поджигателем "Морро Касл" именно против него, чтобы так или иначе поставить на нем точку.
