Неожиданно ниннеко уловил странный запах. Каге принюхался, пытаясь понять, что же это. Внимание привлекла кендама*, внешне выглядевшая новее остальных игрушек. Ниннеко фыркнул, а затем и чихнул. В носу чесалось. От молоточка скверно пахло. И от пролетевшего мимо шарика. Тот самый запах, учуянный в селении с самого начала, теперь казался тошнотворным. Настолько, что хотелось шипеть уже всерьез.

Это себе можно было позволить.

Раздавшийся смех вызвал раздражение. Глупые двуногие! Гладить и тискать начали уже навязчиво.

— Осторожно, ты пугаешь его!

Сидя на руках Хаширамы, ниннеко только вздохнул, с трудом сдержался, чтобы не повторить слова, какими обычно напутствовал Некомата особо невнимательных подчинённых.

Опасность! Бежать, и как можно дальше и быстрее! А перед этим лучше прикопать источник запаха!

Детёныши словно ничего не чувствовали и продолжали играть.

Его самого отпускать тоже не спешили. Такое навязчивое внимание было неприятным.

— Ни-сан, у меня получилось! — мальчик с необычными волосами черного и белого цвета подошел совсем близко, ловко ловя шарик поочередно шипом и чашами.

Когда игрушка внезапно оказалась практически под лапами, Каге не выдержал. Вывернулся из рук держащего его мальчишки, вцепился в угрозу когтями, подав в них чуть-чуть чакры. Древесина разошлись под напором. Внутри ощутимо хрустнуло. Ниннеко откатился и зашипел, глядя, как на то место, где он только что был, высыпается какой-то порошок. Запах стал резким. Уже безостановочно чихая, Каге кинулся под дом. Снаружи раздавались удивлённые возгласы. Старший из детей отгонял остальных от останков. Миссия была выполнена. Чувствуя, как его затягивает в родной мир, маленький ниннеко с тоской понял, что визита к ирьенинам не миновать.

*Кендама — игрушка, развивающая координацию и ловкость. По виду напоминает молоточек, имеющий сверху шип, на который надевается шар с отверстием. Шар крепится к рукояти веревочкой около 40 см в длину. С двух сторон и снизу рукояти есть чаши различного диаметра. Необходимо подбрасывать и ловить шар на шип или чаши в различной последовательности.

***

Белоснежные хлопья сыпались с низко опустившегося неба. Сен подставил ладонь, ловя их. Двор можно было подметать снова, но никакого неприятия это не вызвало. Спешить некуда. Очередная группа уже разбежалась после занятий, а до вечерней тренировки оставалось ещё много времени. Спокойная размеренная жизнь, в которой не надо быть готовым в любой момент подрываться на опасную миссию, оказалась в чём-то хороша. Но Сен не мог избавиться от ощущения, что для него время остановилось весной. Невозможность покинуть селение этому только способствовала. Порой посещала мысль, что прошло уже несколько лет. Сожалений не было.

Прими он предложение Таджимы-сама вернуть его в родной клан, ничего бы не изменилось. Даже если закладок и не нашлось, он составил бы компанию Ринджи-сану в огромном, словно живущем отдельной жизнью саду. А рядом была бы тщательно выбранная ирьенинами куноичи, а то и не одна. В попытке увеличить шансы хоть кого-то из детей получить мокутон.

Мысль вызвала отвращение. Чтобы избавиться от него, Сен сосредоточился, отчётливо ощущая в доме Назуми. В груди разлилось тепло. Вот только помимо девушки рядом был ещё один хорошо знакомый человек. Сенджу повернулся навстречу нежданному визитёру.

Пушистые снежинки таяли, не долетая до цели. Изаму словно был под невидимым зонтом.

Мальчик ещё заметно прихрамывал, но двигался быстро.

— Сен-сенсей, можете им помочь? — он протянул свою ношу, до поры скрытую под хантеном*.

Такое обращение уже не вызывало прежнего ступора, а вот то, что показывал Учиха, удивило.

Сен с недоумением рассматривал подмерзшие луковицы в миске. Они дали корни, а на макушках уже начала проклёвываться зелень.

— Это довольно неожиданно, — пробормотал Сенджу, удивляясь и увиденному, и тому, что юный Учиха пришел попросить о такого рода помощи. Узнать, какое именно растение выращивал Изаму, труда не составило.

— Тётя рассказывала об их свойствах, — мальчик смущенно взъерошил волосы, — только мы их забыли на энгаве… и вот! — он несколько беспомощно развёл руками.

Сен осторожно коснулся луковиц ладонью, привычно полуприкрыл глаза. Это, конечно, не деревья, но почувствовать удавалось хорошо. Да и больше пострадала нежная зелень, Изаму вовремя спохватился.

Мысль убрать у луковиц восприимчивость к холоду показалась интересной. Тем более, это единственное, что им мешало. Подобного рода манипуляции делать не приходилось, но чакра отзывалась охотно. Сквозь ресницы парень видел, как начинают утолщаться и шире разрастаться корни. Сама луковица осталась без изменений, но вот вырывающаяся из неё зелень точно пыталась разорвать слишком тесное вместилище. Сен остановился, опасаясь, что превратит лекарственное растение в непонятное нечто со странными свойствами.

— Спасибо, Сен-сенсей! — просиял Изаму, прикрывая ожившие луковицы и полой ткани, и чакрой.

Глядя вслед удаляющемуся мальчишке, Сенджу не мог отделаться от ощущения, что он сам начинает пускать здесь корни.

*Хантен — подбитая утеплителем накидка.

***

Читать не хотелось, особенно те моменты, в которых шло упоминание о боях с Учихами. Не нравилось, как обладателей шарингана выставляли этакими ёкаями. Настолько, что Хаширама своевольно опустил некоторые моменты. Закончив повествование о деяниях одного из далёких предков, мальчик перевёл дух и глянул на Итаму и Кавараму. Они соорудили из одеял подобие гнезда и явно ждали продолжения историй.

Признаки отравления у братьев быстро прошли, и это обнадёживало. Хотя при одной мысли о том, как близко бродил Шинигами, становилось жутко. Несколько беспокойных ночей напоминали о себе сонливостью. Имея на руках причину эпидемии, ирьенины смогли сделать противоядие, на редкость отвратного вкуса, но действенное. Недавнее дежурство в госпитале наконец-то было спокойным: больше никто не умер, а остальные отравившиеся пошли на поправку.

При мысли о том, чем кончилось бы дело, становилось дурно. Братья и другие дети ведь играли со смертью у него на глазах! Развернув очередной свиток, Хаширама без удивления отметил, что кандзи словно прыгают перед глазами. Сосредоточиться на тексте было нелегко, как и сидеть спокойно. Хотелось то ли лечь пластом и не шевелиться, то ли бежать в сторону реки. От последнего удерживало только осознание, что раньше назначенного времени ни Мадара, ни Хикаку там не появятся. Полученное от них послание, спрятанное под одеждой, казалось обжигает кожу.

“Хорошо, что об этом не знает Тока-чан”, — сомнений в том, как на такое отреагировала бы двоюродная сестра, не было. То, что призывное животное Учихи смогло пробраться на клановую территорию, его самого заботило не сильно.

Зашедший в комнату Тобирама как ни в чем не бывало занял излюбленное место и уткнулся в принесенные с собой чуть смятые листки. Хаширама не обманулся демонстративной безмятежностью.

— Почитаем по очереди, — предложил он, — а то у меня уже язык устал.

— Про биджу! — воскликнул Каварама.

— Тобирама, что случилось? — от взгляда не укрылось, как тот вздрогнул.

— Уже начитался отчётов про них, — Тобирама явно поборол желание поёжиться. — Точнее про Однохвостого.

— А разве биджу не легенды? — удивился Хаширама, поглядывая на встрепенувшихся младшеньких.

— Отец и старейшины обсуждали это всерьёз, — нахмурился брат. — Сразу как карантин сняли, в клан пришёл ворох писем. Вроде несколько групп видели следы Шукаку.

После подобного заявления в комнате повисла тишина.

— А почему Рикудо-сеннин создал биджу? — поинтересовался Итама.

— Вот сейчас и почитаем! — бодро заявил Хаширама, спрятав растерянность. — Оставь уж свои расчеты, — он вручил свиток Тобираме, — твоя очередь!

— Хорошо, — сдался тот, откладывая бумаги, — только лампу зажгу, а то уже темнеет. И потом читаем те легенды про основателя и его брата. А то опять беспокойно спать будете!