— Но техники катона красивы, а праздников хватает. То, что приносит радость, может вызывать опаску, но не страх.

Хикаку медленно выдохнул. Он должен как-то заинтересовать задачами других детей!

***

Учиха резко отпрянул, и Широ едва сдержал торжествующую улыбку. Получилось! Лезвие катаны устремилось в зазор между доспехом и качнувшимся тубусом. Пропитанный чакрой клинок легко разрезал прочный ремень.

Противник попытался извернуться, перехватить падающую ношу, но Сенджу успел пнуть тубус, отбрасывая его далеко. Руку обожгло болью. Запоздало пришло понимание, что на пальцах Учихи сразу не замеченные за длинными рукавами некоде.

Уйдя от ответной атаки, красноглазый всё же отступил, растворившись в подступающих вечерних сумерках.

Напрягая все чувства и ожидая новой атаки, Широ всё же обратил внимание на рану: мало ли какой дрянью мог смазать железные когти противник.

— Повезло, что Учиха уже были вымотаны, даже техник никто не использовал. — Командир отряда пошевелил добычу кончиком клинка, а затем подобрал за ремень. — Разбиваем лагерь! Широ-кун, у нас медик есть, он закончит всё быстрее, нам нельзя медлить, вдруг там какая-то хитрая защита.

Напоминание о том, как они однажды потеряли ценные документы из-за того, что огненная чакра перестала поступать в печать и тубус вспыхнул, заставило схватиться за толстые перчатки.

В этот раз таких сюрпризов не оказалось. Отсутствие какой-либо защиты напугало сильнее печатей или лопающихся при неправильном открывании капсул с кислотой или краской.

Осторожно развернув бумаги, Широ с недоумением вчитался.

— Ничего не понимаю… Зачем Учиха с такими предосторожностями тащили легенды времен Рикудо?

— Ты уверен, что это просто легенды?

— Если какой-то шифр, то явно для шарингана. Дома покажем шифровальщикам.

— Вот и проверь сейчас.

— Так охота в лесу с моим бессознательным телом возиться?

— И повозимся, не страшно. Широ-кун, нам нужны эти данные!

Мысленно прокляв тот миг, когда согласился на операцию, Сенджу потянул с глаза повязку. И без того ощутимый отток чакры усилился. Приступ головокружения вынудил скорее прикрыть родной глаз. Море информации заставило поморщиться. Слишком много подробностей и цветов. Завораживающий танец пылинок в воздухе, текстура бумаги, мазки туши. Затягивало не хуже гендзюцу. Сморгнув наваждение, Широ всмотрелся в текст. Никаких изменений не произошло.

Шиноби торопливо вернул повязку на место.

— Как ты?

Проглотив брань за столь идиотский вопрос, Широ переждал приступ слабости.

— Только получив этот глаз, понял, почему Учихи столь чокнутые. Свихнешься тут с такой нагрузкой на мозг… И вообще, текст не изменился. Как были легенды, так и остались.

— Ясно, — признал поражение командир. — Но там ничего, способного уничтожить документы, не было?

— Не беспокойтесь, никакими составами они не обработаны, — отмахнулся Широ, сосредотачиваясь на токе чакры, чтобы унять головную боль

— Но приготовься к тому, что Учихи нас обдурили! — закончил за него один из напарников, забирая свиток и тоже вчитываясь. — А ничего так легенды, интересные, я о них и не слышал.

— Вслух тогда читай, — предложение последовало незамедлительно. Все равно раньше утра они никуда не двинутся.

***

Мокутон. Почти утраченная способность его клана. Сен опустился на колени, пальцами вдавил вишнёвую косточку в землю, прикрыл глаза, словно и это на что-то влияло. Чакра отзывалась охотно. Когда Сенджу открыл глаза, у ладони уже пробилась тоненькая веточка ростка. Маленький, с двумя нежными зелеными листочками, но никуда исчезать он и не думал.

Сейчас в клане жил лишь один старик, способный на подобное. Все знали, что талант у него внезапно проснулся в зрелом возрасте. После чего шиноби перевели на работу внутри поселения, официально — чтобы не рисковать последним носителем мокутона. Сен вздохнул: поговаривали, что причина не в этом, а в недоверии. История была мутной, ходили слухи, что с этим как-то связаны Учихи. То ли соклановец попал в медовую ловушку красноглазой куноичи, то ли побывал в плену, из которого освободился невредимым.

Похоже, его случай не такой уж исключительный. Отбросив лишние мысли, Сенджу прикрыл глаза, сосредоточился на деревце. Как именно изменилась чакра, понять не удалось. Но результат был. Листочков добавилось, маленькая вишня подросла, обзавелась тоненькой веточкой.

Если продолжит в том же духе, на следующий год уже будет урожай. Зачем он так старается, было непонятно. Вернуться в клан всё равно не получится, результатами трудов будут пользоваться Учиха. Но мысль, что такое не боевое использование мокутона всё равно идёт на благо другого клана, отторжения не вызывала. Дети, которых никак не получалось считать врагами, взрослые Учиха, ведущие себя на редкость спокойно, а с учетом ситуации, даже дружелюбно, вечерние посиделки с Куро и Назуми.

Сенджу испытал странное чувство, словно ещё немного, и будет считать своим домом именно это место. Иначе с чего начал так откровенничать с чужими старейшинами и главой? Сен с неудовольствием признал: рассказал он явно больше нужного. Но не каждый день такие таланты открываются.

А вот за ступор было стыдно, как и за предыдущее поведение. Не узнать главу клана, это надо умудриться! Всех более-менее сильных чужих шиноби знали хотя бы в лицо. Мог бы понять, что перед ним не просто кто-то из главной ветви. Тем более узнал голос — именно этот человек отдал приказ забрать его из застенков.

Представив, как бы над ним потешался наставник, Сен мог только вздохнуть. Лидер Учиха рождал противоречивые чувства. Пусть личное внимание можно было объяснить тем, что проект очень важен, остальное не вязалось в общую картину. Таджима-сама просто подождал, пока он проснётся. Придержал, хотя падение никак не повредило бы. И в последнюю встречу ненавязчиво оградил его от чрезмерного внимания старейшины-ирьенина. Сен невольно поёжился. “Таджима-сама”. Даже мысленно такое обращение вышло легко и просто.

Силён, настолько, что может себе позволить заботливость и к недавнему врагу. Глупо. Но так притягательно! Сенджу прикусил губу. Нельзя привязываться. Он всего лишь пленник. Нельзя восхищаться главой Учиха — это враг. Его усиление породит проблемы родному клану! Унять бешено бьющееся сердце удалось не сразу.

***

— Ками-сама! Ты хоть понимаешь, что говоришь?! — воскликнула Тока.

— А что я такого сказал? — удивился Хаширама. — И потом…

— Тише, — опомнившись, Тока попросила понизить голос. Если Каварама по малости лет ещё мог не понять, о чем идёт речь, то вот Итама вполне, не говоря уже о Тобираме. Мысль о том, что придётся объясняться со вторым двоюродным братом, не вызывала энтузиазма, да и это могло породить серьёзные проблемы. С Хаширамы станется озвучить свои идеи перед отцом. И Ками милуют, если только при нём!

— Я не понимаю, почему ты так резко реагируешь, ведь это было бы неплохо? — всё же внял просьбе собеседник. И даже отошел подальше от дома вглубь сада, словно ища местечко для медитации.

Такая искренняя вера вызывала восхищение, недоумение и раздражение. Тока медленно выдохнула. Она-то думала, что глупые и опасные мысли родич оставил в столице.

— Это Учиха, — припечатала девочка. Затем, осознав, что подобное вообще не аргумент, конкретизировала: — Мы друг друга поколениями убиваем.

— Значит, все наверняка устали от войны! — ответ был совершенно не тот, что ожидался. — Мы ведь нормально общались с теми Учихами в столице.

Тока непроизвольно сглотнула слюну: во рту словно снова появился привкус сладостей. А следом вспомнились и чудные истории, в которых не было крови и смертей. Зато имелась дружба, помогающая всё преодолеть, и идеалы, не требующие умирать.

Темные глаза, сверкающие от сдерживаемого смеха. Не обидные подколки. Ровесники-соклановцы порой шутили гораздо жестче.

— Именно потому, что мы были в столице. — Девочка старательно отогнала воспоминания о провокационных моментах. — Во дворце. Ты уверен, что тот же Мадара не попытается убить тебя, встреться вы где-нибудь в поле?