Напыщенный индюк не вызывал ничего, кроме презрения. Очередная пешка, мнящая себя фигурой. Аристократ, кажется, сам верил в собственную значимость; впрочем, окружение было ему под стать. Такие люди даже не обращали внимания на тех, кто им прислуживает. Очень удобно. В этот раз ему вполне можно подыграть. Достаточно шепнуть даймё и его супруге, чтобы обратили внимание на слова Хитоми. Не слушая обсуждение письма Учихи, Кагаяши незаметно покинул комнаты. Ещё нужно было проверить, не появились ли в тайниках записки.

Собственные покои встретили долгожданной тишиной. Убедившись, что поблизости никого нет, мужчина торопливо развязал узел на поясе. Добротная, но неприметная одежда полетела на пол. Переодевшись и спрятав такой компромат, Кагаяши перевел дух и возблагодарил моду знати на макияж и парики.

Какой посыл давали родители, выбирая ему имя*, мужчина догадывался, вот только на его должности славы быть не могло. Практически для всего двора он навсегда должен остаться или одним из многих безликих слуг, или почти неприметным мелким чиновником, удачно оказывающимся в свитах благородных господ. Разные маски и самые распространённые имена. Правду, помимо даймё, знали единицы.

Кагаяши усмехнулся: самый большой секрет он унесёт с собой в могилу.

Окончательно успокоившись, мужчина принялся за расшифровку посланий.

*Кагаяши — “прославленный”.

***

Небольшой сверток притягивал, но о мерах предосторожности забывать не следовало. Как и о том, что находку не успели толком проверить. Буцума натянул защитные перчатки и только после этого развернул ткань. Книжица оказалась небольшой, с ладонь.

Буцума с недоумением пролистал странички. С разной фактурой и цветами, как будто Учиха делал записи на чём придется, а потом подшивал, чтобы не потерять. Изображение цветущей веточки удивило. Сенджу некоторое время рассматривал линии, словно они должны сложиться в послание. Представить давнего врага за рисованием как-то не выходило. Можно было предположить, что картинки — какой-то хитрый шифр, но в это не верилось. Мелочи, о которых так легко забыть. Простые хозяйственные заметки, столь похожие на те, что он сам порой делал, перемежались с небольшими зарисовками и стихами. Очередной разворот. На одной странице то ли напоминание, то ли список, а напротив нарисован один из шиноби отряда Таджимы. Без труда удалось понять, кто. Судя по одежде, обычная тренировка, даже понятно, какую связку выполнял.

Несколько страниц явно хозяйственных заметок.

Перевернув очередной листок, Сенджу едва не выронил книжку. Присмотрелся к картинке, понимая, что ошибки нет. Втянуть воздух оказалось неожиданно тяжело, словно Учиха смог дотянуться через бумагу и умело сжал шею, не вредя, но контролируя каждый вздох. На миг показалось, что это новое гендзюцу, но попытка развеять иллюзию ничего не дала. Буцума тихо выругался, понимая, что изображен действительно Тобирама. Где и когда тот успел попасться на глаза Учихе и, главное, почему тот не воспользовался моментом, чтобы атаковать?

Сенджу подавил порыв немедленно написать в клан, чтобы сына проверили менталисты. Подобное мельтешение, особенно если ничего не найдут, повредит и Тобираме, и его собственному авторитету. Нужно действовать осторожно.

Порадовавшись, что сперва лично просмотрел добычу, Буцума аккуратно вытащил страничку, свернул и убрал в потайной карман. Собственное изображение, попавшееся на глаза спустя несколько страничек, даже не вызвало удивления. Тем более, что полное боевое снаряжение не оставляло сомнений в том, какой момент запечатлён. Больше провокационных зарисовок не обнаружилось.

Взгляд зацепился за последнюю запись. Желание повесить её на стену прямо у рабочего места оказалось неожиданно велико. Чтобы медитировать на надпись перед каждым визитом в столицу. А то, что это выведено рукой давнего врага, притягивало только больше.

Буцума чуть помедлил, но всё же вытащил и напоминание о том, что лишние трупы во дворце даймё появляться не должны.

========== 11 глава ==========

11 глава

Небо на востоке успело окраситься оттенками желтого и красного, ложиться спать уже было бессмысленно. Да и тело наполняла энергия, как после полноценного отдыха. Решив не тревожить лишний раз чутко спящих соклановцев, приостановился неподалеку от выделенных покоев и вытащил новый “склерозник”, ставший полноценным скетчбуком. Обложка теперь обзавелась следами угля.

Листая странички блокнота, щурился, как кот на солнышке, и ничего не мог и не хотел с этим поделать. Ради такого можно потерпеть и все нудные дворцовые мероприятия, и лишившую сна ночную чайную церемонию. Тем более мастер Икиру выбрал отличную тему!

Рисование углём на столь малом формате не давало возможности детализировать, а вот передать характерные черты и общее настроение — легко. Вот чуть небрежная, но наполненная внутренним напряжением поза и словно живые тени, сильнее сгущавшиеся вокруг сидящего мужчины. И чего Нара так нервничал? А вот и другие “жертвы”, которые и сбежать не могли, и сами напросились.

Вот небольшой чайный сад, имитирующий кусочек холма, поросшего лесом. На рисунке не видно, что деревья в нём имеют тщательно сокрытые следы обработки. А с учетом того, какие тут “секвойи”, эти вообще уже можно приравнять к бонсай.

Ещё раз пролистав свежие зарисовки, испытал острое желание как-нибудь извернуться и подстроить так, чтобы оказаться на одной чайной церемонии с Буцумой. И с тем же самым мастером! Вот что значит профессионал. Суметь создать безмятежную атмосферу в компании шиноби разных кланов и аристократов, при условии, что всем друг от друга что-то надо! Глядишь, снова получится так построить беседу, что у Сенджу выбора не останется, кроме как добровольно согласиться попозировать…

Цель насладиться хорошим чаем, отдохнуть от дворцовой нервотрепки оказалась достигнута. Хотя, кажется, это я расслабился, а другие напряглись. Похоже, перестарался. Но уж больно хороша была картина, размещённая мастером на стене, и вообще, когда ещё выдался бы случай поговорить об искусстве? Тем более, разговор завели сами придворные. А там слово за слово, и всё как-то незаметно перешло от теории к практике. Остывшим угольком из того же очага.

Оставалось порадоваться, что хоть получилось удержаться рамках дозволенного этикетом.

От воспоминаний отвлекли шаги. Чакры не чувствовалось, да и шиноби так не ходили, даже когда демонстративно шумели при передвижении. Визитер чуть подволакивал ногу, а в последнее время эта особенность была замечена лишь за одним человеком. С каждой секундой любопытство грызло всё сильнее. Вероятность того, что послание к кому-то другому, мала. Чуть подумав, встал так, чтобы с одной стороны быть хорошо заметным в предрассветном сумраке, а с другой, чтобы у возможного наблюдателя возникло ощущение, что я любуюсь переплетением ветвей ближайшей сливы. Молодое деревце действительно было симпатичным и вполне вписывалось в композицию для нескольких рисунков.

— Учиха-доно, — тихий оклик последовал, когда я уже и вправду вытащил блокнот и сделал быструю зарисовку карандашом.

Так и есть, слуга мастера Икиру. Фонарь, которым он освещал себе дорогу, теперь больше мешал, слепя обладателя. Видно было, как посыльный щурится, стараясь рассмотреть в сумраке, того ли человека окликнул. Ну, мне не сложно повернуться так, чтобы помочь развеять сомнения.

— Мастер будет рад увидеть вас снова, — вместо привычной фигурки — простой свиток, пахнущий чаем. Те же интонации и жесты, что и при передаче первого послания, но слова словно звучали мягче, а в движениях было меньше внутреннего напряжения, больше открытости.

Приятно, конечно, но такое признание могло бы и подождать.

Прислушиваясь к удаляющимся шагам, не сдержал усмешки. Калеченая нога просто не дала бы слуге доставить послание столь быстро. Так что либо он умело притворяется увечным, либо знает какие-то короткие маршруты.