Хмыкнув, мужчина закупорил бутылочку и убрал в потайной кармашек на поясе. Прокусив палец, сложил печати призыва. Крупный кот вальяжно огляделся, затем требовательно посмотрел в глаза. Получив информацию, животное как в воздухе растворилось.

Накинув неприметное хенге, Таджима неспешно покинул дом, сделав большой крюк и, убедившись в отсутствии слежки, добрался до бурлящего жизнью квартала развлечений. Краски, движения, голоса, музыка сливалось в один гул. Затеряться в таком веселье было легко. Нужное заведение нашлось быстро. Переданные Аико в гендзюцу образы не дали заплутать. Найдя укромный уголок, Учиха вновь призвал ниннеко. Кот громко мурлыкнул, буквально светясь довольством.

Следуя за проводником, Таджима благополучно минул установленные у потайного хода и внутри него ловушки, и затаился, погрузившись в подобие медитации.

Наконец удалось почувствовать знакомую чакру. Довольно усмехнувшись, Учиха откупорил пузырек, плеснул на ладонь прозрачную жидкость и принялся втирать её в шею.

Убедившись, что Буцума больше никуда не идет, мужчина осторожно выбрался из убежища, добрался до комнат выбранной Сенджу таю и проник в спальню. Легкость, с какой это удалось сделать, насторожила, но ничего подозрительного замечено не было, ниннеко по-прежнему бдил поблизости. Напомнив себе, что это все-таки бордель, а не крепость, Учиха успокоился и устроился так, чтобы его сложно было заметить в первый момент. Оставалось дождаться, когда девушка закончит развлекать гостя музыкой и сопроводит в последнюю комнату*.

*В приличных заведениях апартаменты девушки состояли из гостиной, приёмной и спальни.

***

— Учиха, — констатировал давний противник, чуть сместившись, так, чтобы тело девушки не помешало.

— О, прости, что нарушил твои планы, но по-другому мирно встретиться просто не вышло бы, — Таджима постарался говорить спокойно, сдерживая предвкушающую улыбку. Даже не активируя додзюцу, было видно, что Сенджу напряжен, не только от неожиданной встречи. Использовать техники в столице Буцума не рискнёт, значит, лишь тай. Всё для себя решив, Учиха приблизился чуть ближе и чуть резче, чем следовало бы. Стальные пальцы сжались в захват. Вот только вместо того, чтобы ударить в ответ, Таджима продолжил начатое движение Буцумы, так, что они оба упали на пол, прижался всем телом и тихо рассмеялся.

— Решил, что я достойная замена таю? Польщен!

Невозмутимость отказала Сенджу. Не дать подняться, или скинуть себя сложно, но снадобья сделали своё дело. Сквозь ткань отчетливо чувствовалось: тело извечного противника, словно огнём охвачено. Столь сильное возбуждение Сенджу несколько удивляло. То ли какая-то индивидуальная реакция на компоненты афродизиака, то ли у лесного клана та же проблема, что и у них. Собственная одежда начала доставлять дискомфорт.

В пол вжали так, словно хотели по доскам размазать. На стыке плеча и шеи сомкнулись зубы. Больно, но укус гораздо слабее, чем мог бы быть. Пришлось приложить усилия, чтобы не ударить в ответ. Прижаться сильнее и сместить руку, коснуться ладонью чужого затылка, запустить в волосы пальцы, но не сжимать в кулак, а чуть помассировать. Противник замер от неожиданности. Осторожное движение бедром заставило Буцуму шипеть сквозь зубы. По коже от этого пошли мурашки, место укуса пульсировало болью.

— Как ты возбужден, — голос прозвучал неожиданно хрипло, — неужели это на меня такая реакция?

Нащупать и развязать узел на сбившемся поясе Буцумы у Таджимы получилось не сразу. Наконец удалось запустить руки под одежду. Разгоряченная кожа, бугорки шрамов. Прикосновение к лопаткам вызвало едва слышный вздох. Рывок за собственный пояс такой сильный, что кажется, ткань вот-вот затрещит.

Влажно-шелковистое прикосновение языка к прихваченной коже. Сенджу наконец разжал зубы, чуть отстранился, перенеся часть веса на свои руки и давая возможность нормально вдохнуть. Следующее прикосновение к шее, теперь уже губами.

— Ослабь хватку, мою одежду так просто не скинуть. — Напробу попросил Учиха. — И, может, на постель переберемся?

Странно, но просьбу выполнили. Стараясь не делать резких движений, Таджима выскользнул из балахона. Хищным взглядом, окинул фигуру скинувшего кимоно Сенджу. В глаза бросился совсем свежий шрам на груди. И это явно работа кого-то другого. Подобное открытие рождает злость: кто посмел покуситься на его противника?

— Кто? — выдохнул на ухо Учиха вновь притянув Буцуму к себе, с нажимом проведя пальцем по розоватому рубцу.

— С Шимура схлестнулись. — легко признался Сенджу.

— Шимура значит, — буквально прошипел он, прихватывая зубами плечо Буцумы. Спустился, чуть ниже, скользнув языком по шраму. Вот только попытка проявить инициативу пресеклась на корню.

На этот раз его вдавили грудью в футоны. Сенджу коснулся губами между лопаток, навалился, целуя шею, огладил бока, задерживая пальцы на шрамах.

Такая поза не особо понравилась, хотя было понятно, почему извечный противник, а теперь уже и любовник выбрал именно её - лишить возможности использовать гендзюцу.

Сильная ладонь скользнула по животу, забралась под ткань штанов. Прикосновение неожиданно мягкое и нежное. Довольный вздох, вырвался сам собой. За шею осторожно прихватывают зубами. По пульсирующему болью следу первого укуса нежно прошелся кончик языка. Момент, когда он сам оказался полностью обнажен, как-то ускользнул из внимания. Думать о чем-то постороннем не хотелось, но осознание, что потерявший голову любовник, скорее всего, навредит им обоим, слегка охладило пыл.

На полноценную близость Таджима не чувствовал себя готовым, но можно обойтись и так. Учиха по-кошачьи выгнул спину, ощущая, как напряженный член скользнул по ягодицам, а затем и между бедер. Притереться так близко, как только возможно, соприкасаться пальцами, лаская друг-друга. Очередной укус вызывал волну приятной дрожи. Стук сердца оглушал. Легкое касание губами мочки уха, горячее сбившееся дыхание. Кажется совершенно естественным повернуть голову, ловя смазанный поцелуй.

Долго сдерживаться они не смогли. Сильные пальцы сжались на бедрах до боли. Только чудом удалось не просто рухнуть, а мягко перекатиться на бок, размазывая по животу смешавшееся семя.

Сенджу собственнически обхватил поперек груди, не давая отстраниться.

На то, чтобы отдышаться, потребовалось время. Кровь ещё закипала, но способность здраво мыслить уже вернулась. И не только к нему. Разжав объятья, Буцума откатился в сторону, хотя атаковать не спешил.

— Хорошо… — протянул Учиха, довольно потягиваясь.

Сенджу придавил взглядом, как камнем, вздохнул, но никаких действий больше предпринимать не стал. Решив считать это согласием, мужчина продолжил.

— Я хотел поговорить о политике даймё. Не поверю, что ты не понимаешь, к чему это всё ведёт. – Шевелиться было лениво, но Таджима заставил себя подпереть голову руками, чтоб лучше видеть собеседника. — Наши кланы просто перестанут существовать. Во всяком случае, как шиноби.

— Хочешь сказать, что у власти находится идиот, собственноручно подрывающий силу своей страны? — всё же нарушил молчание Буцума.

— Качество можно заменить количеством. Мы оба были на церемонии. Даймё нас боится. Пусть и старается этого не показывать. — Таджима тихо порадовался, что диалог всё же начался. — Но уже сейчас видно, что он благоволит тем, кого легко контролировать. Малые кланы без кекке-генкая. Хьюга, которые страшны лишь в ближнем бою. Хатаке, похоже, сами не определившиеся до конца, шиноби они или самураи. Клан Сарутоби почти готов принести вассальную клятву, чувствуя выгоду. Шимура присоединятся, не желая терять позиции. Хагоморо, и те уже приняли предложение.

Буцума промолчал, но судя по мрачному выражению лица, слова попали в цель.

— Даймё хочет объединить страну. Когда все аристократы окажутся под его властью, нашим кланам просто неоткуда будет получать заказы в необходимом количестве. — Таджима нехотя сел, потянулся за одеждой и принялся одеваться. Завязав пояс, подошел к всё ещё лежащей на татами таю.