Негативным последствием постановленного решения можно назвать сохраняющуюся практику возбуждения уголовного дела по истечении длительного периода времени и относительно таких преступных действий, которые квалифицируются по уголовно-правовой норме, устанавливающей ответственность за преступление небольшой тяжести. Такая практика нарушает право потерпевшего на разумный срок судопроизводства, но при этом сохраняется в тех случаях, когда преступный характер действий быстро не установлен, а потерпевший настаивает на продолжении расследования. Среди аргументов представителей российских властей по настоящему делу была и ссылка на то, что возможности проведения расследования утрачены, поскольку с момента смерти сына заявителя и до фактического начала расследования прошло пять лет (а до момента направления в ЕСПЧ односторонней декларации – почти 11 лет).

Постановление от 17.07.2018 по делу «Мазепа и другие против Российской Федерации» (жалоба № 15086/07) 48

Обстоятельства дела: заявители – близкие родственники (мать, сестра, дети) журналистки Анны Политковской, убитой в г. Москве в 2006 г. Хотя в связи с ее убийством было возбуждено уголовное дело, по которому привлечены к уголовной ответственности и осуждены пятеро граждан, заявители обжаловали нарушение ст. 2 ЕКПЧ в части, относящейся к обеспечению безопасности журналистской деятельности и к проведению эффективного расследования. Итоговое решение по делу было постановлено только в 2014 г., ему предшествовало вынесение оправдательного приговора, отмененного впоследствии апелляционной инстанцией. Двое из пяти соучастников приговорены к пожизненному лишению свободы. Заявители не согласились с версией расследования относительно того, что организатором убийства был российский гражданин, скончавшийся в Великобритании в 2013 г.; они также выдвинули ряд претензий, связанных с принадлежностью некоторых осужденных к российским спецслужбам.

Позиция суда: Суд признал жалобу приемлемой, согласившись с тем, что лица, финансировавшие и организовавшие совершение преступления, установлены не были. Основной аргумент российских властей состоял в том, что поскольку убийство было раскрыто, а за его совершение к уголовной ответственности привлечены конкретные лица, ст. 2 ЕКПЧ не нарушена. Суд учел, что при расследовании уголовного дела было допрошено более 1500 человек, проведено несколько десятков экспертиз, а материалы дела составили свыше ста томов. Одновременно Суд обратил внимание на то, что статус жертвы преступления (потерпевшего по уголовному делу) предоставлен не каждому из заявителей, невзирая на их близкое родство с убитой журналисткой (надо отметить, это – обычная российская практика: по делу об убийстве процессуальное положение потерпевшего приобретает, как правило, один из родственников, поскольку ст. 42 УПК РФ не требует обязательного наделения этим статусом несколько человек). В то же время особо стоит отметить вывод Суда по процессуальному статусу заявителей. Российская Федерация неоднократно заявляла об утрате заявителями процессуального статуса «жертва нарушения статьи 2 Конвенции» в связи с тем, что в рамках внутреннего судебного разбирательства заявителям были присуждены компенсации в счет возмещения причиненного ущерба. В то же время Суд, вновь не принял эти доводы на том основании, что присужденные компенсации не были связаны с нарушением Конвенции, а, следовательно, не могут влиять на статус заявителей при рассмотрении жалобы Судом (см., например, постановление по делу «Герасименко и другие против России» (жалобы №№5821/10 и 65523/12, §§ 82–83) от 1 декабря 2016 года49).

Как и по ряду других дел, предметом которых было нарушение ст. 2 ЕКПЧ, суд воспроизвел в постановлении собственные стандарты эффективного расследования (адекватность, оперативность, разумность, полнота, независимость). Оценивая соблюдение этих параметров при расследовании убийства Политковской, суд указал, что профессия журналиста содержит многие риски, относящиеся к личной безопасности. Поэтому основной версией, отрабатываемой при расследовании убийства, должна стать связь с профессиональной деятельностью. При этом расследование не должно заканчиваться «идентификацией киллера», т. е. установлением личности исполнителя.

В этой связи суд подверг критике представленные российской стороной аргументы о причастности к организации убийства конкретного лица, отметив, что в течение многих лет проверка одной этой версии и отказ от выдвижения иных, связанных с профессиональной деятельностью погибшей (в том числе, с освещением локальных вооруженных конфликтов), серьезно снижают эффективность проведенного расследования. Чрезмерная продолжительность расследования (около восьми лет) также свидетельствует о его неэффективности.

Решение суда: Суд признал нарушение ст. 2 ЕКПЧ в процессуальном аспекте и назначил заявителям компенсацию морального вреда в сумме 20 000 евро.

Позитивные и негативные последствия принятия решения: Судом дана достаточно высокая оценка эффективности расследования, позволившего установить непосредственных организаторов и исполнителей убийства. Благодаря этому, суд пришел к выводу о том, что в материально-правовом аспекте ст. 2 ЕКПЧ российскими властями была соблюдена (иными словами, суд не стал возлагать на них ответственность в связи с самим фактом убийства журналистки, как могло бы быть в случае признания причастности к этому спецслужб50). В отношении привлечения к ответственности лица, в интересах которого было совершено это преступление («заказчика»), суд учел позицию российских властей о затрудненном взаимодействии с правоохранительными органами Великобритании и Северной Ирландии. Из этого можно сделать позитивное заключение о том, что дальнейшее расследование дела об убийстве известной журналистки будет продолжено, поскольку общие сроки давности, установленные в ст. 78 УК РФ, это позволяют. В то же время, это ставит под сомнение позицию российских властей о том, что организатором убийства был российский гражданин, скончавшийся в Великобритании в 2013 г., а также необходимость в том, чтобы придерживаться ее как единственной версией по установлению организатора преступления.

Однозначно негативно можно оценить, что правовые меры, направленные на усиление защищенности журналистов, в связи с принятием данного постановления пока не разработаны. При том, что российское законодательство о средствах массовой информации содержит большой массив обязательных требований, относящихся к профессиональной деятельности, гарантии защиты ее ведения в нем проработаны недостаточно. Ст. 144 УК РФ, устанавливающая ответственность за воспрепятствование профессиональной деятельности журналиста, обладает точечным правоприменением. На фоне того, что ежегодно значительное количество журналистов в России и других странах мира становится жертвами противоправных действий различной степени тяжести (в 2018 г., например, по данным международной организации «Репортеры без границ», 80 журналистов было убито в различных странах мира, а всего в 1990–2018 гг. – свыше 250051), эта проблема требует взвешенного решения.

Справочно: запрет пыток и жестокого обращения отражен в нормах Уголовного кодекса РФ. В положениях ст. 302 УК РФ установлена ответственность за принуждение к даче показаний, совершенное с применением пытки. В ст. 286 УК РФ – за превышение должностных полномочий. Кроме того, если последствием пыток или жестокого обращения стала гибель или причинение тяжкого вреда здоровью человека, наступает уголовная ответственность и по соответствующим нормам главы 16 УК РФ (ст. ст. 105, 111).