- Ты хоть объяснила, что это он сам набросился? - спросила Далила.
- Да что толку? - Гиневра всплеснула руками. - Я нисколечко не виновата была, а что-то между нами поломалось. Артур так и не смог мне простить, уж не знаю чего, то ли измены моей невзаправдашней, то ли то, что руку на родственника из-за меня поднял. Не знаю.
- Удивляюсь я на тебя, Гиневра! - вскипела Ипполита. - Нет в тебе ни на каплю женской гордости! Оправдывалась зачем? Ты же ни в чем не виновата, а туда же - оправдываться побежала. Тьфу.
- А может, я и виновата... - Гиневра как будто говорила сама с собой. Хоть и кричала, но не в полную силу, и толкала его не так, как от смерти спасаются.
- Мне все ясно, - сказала я твердо, - комплекс вины. Сейчас самое время вспомнить дедушку Фрейда.
- Какого дедушку? - спросили разом мои собеседницы.
- Был один такой. Жил в местах неподалеку от тебя, Гиневра. И придумал науку, которая все напасти объясняет влечением мужчины к женщине и наоборот, я намеренно не употребляла заумные обороты речи, чтобы меня могли понять. - И поэтому, когда ты почувствовала сладость запретного плода, в твоей жизни появился Ланселот...
- Верно! Марина, ты колдунья, наверное, - Гиневра перекрестилась.
- Нет, я просто Фрейда читала. Если не Ланселот, то был бы кто-нибудь другой, какая разница...
- Ну, знаешь, - обиделась она, - ты конечно, образованная, знаешь много, но твой старик насчет меня очень даже ошибался. У нас с Ланселотом ангельская любовь была...
При этих словах Далила фыркнула. Гиневра, разозлившись не на шутку, швырнула в нее пучком соломы, а Ипполита спросила:
- Это тот самый старик, у которого ты учила то, после чего можно жениться? Ну и как, выучила?
- Он нашим студенткам ставил хорошие оценки, если они приходили на экзамен или в мини-юбках, вот таких, выше колен на две ладони, или с вырезом глубоким. Вот девушки и старались, сопромат - штука сложная...
- Как?! - ахнула Гиневра. - Выше колен? Да у меня исподние рубахи длиннее...
- И я решила тоже пойти. Но не так, как другие. Надела длинное платье, до пят - подшила вниз еще одну юбку, воротник завязала на шее шнурком и пошла. Мне стало жутко противно - почему это я должна зарабатывать себе стипендию не головой, а другими частями тела?
- Тем более, что и показывать-то особенно нечего...- беззлобно добавила Далила. - У тебя ж, бедной, одни мослы!
Но я, не обидевшись, продолжала:
- Когда преподаватель увидел меня, он оторопел и спросил, что такое консольная балка.
- Консольная балка... - мечтательно произнесла Гиневра, словно пробуя на вкус незнакомое словосочетание.
- Ну да, - кивнула я в темноте, - это один из самых простых вопросов.
- Он что, пожалел тебя?
- Да нет, просто растерялся. Чего ему меня держать? Никакого удовольствия от созерцания моего глухого воротника.
- И что ты ответила?
- Ну... что консольная балка испытывает на своем конце максимальный изгибающий и крутящий момент.
- Чтоб я поняла хоть бы одно слово! Словно не по-человечески говоришь! - в сердцах сказала Далила.
- Это же просто. Смотри, - я зажгла фонарик, раскидала солому и принялась твердым деревянным сучком рисовать на рыхлом земляном полу. - Вот стенка, вот штырь, вбитый концом в стену. А если надавить, или крутануть как следует, то он может и сломаться.
- И это все?.. - разочарованно протянула Далила. - Да эту твою магию каждая баба знает - нельзя при этом деле мужчине крутить-вертеть, так и до беды недалеко!
Увидев, к каким последствиям привело мое объяснение сопромата, я прыснула, Гиневра с Ипполитой захохотали тоже, и нам попросту осталось только упасть в солому, чтобы насмеяться от души. Далила присоединилась к нам. Даже хмурый Йома, который сидел в отдалении от нас, погруженный в невеселые думы, улыбнулся и поднял голову.
Сенмурв насторожился и зарычал. Стена темницы вдруг заколебалась, по ней прошли рябью волны, и прямо из стены появилась вытянутая рука. Мы уставились на нее, а Йома произнес:
- Консольная балка...
Этого было достаточно, чтобы раздался еще один взрыв хохота, и из стены появился собственной персоной дэв Друг.
- Надо же? - удивился он. - Они еще смеются! Не понимаю...
- А что тут понимать? - выдавила я сквозь слезы, выступившие на глаза от энергичного смеха. - Лучше тут сидеть, чем на вашу Душматани глядеть. Ведь заикой останешься.
- Ты лучше скажи, как там мой Артур? - бросилась к нему Гиневра. - Скучает по мне? Ты был у нас?
- А Самсончик что поделывает? - подхватила Далила.
- Стойте, не все сразу... - попятился Друг. - Давайте по порядку. Так, Артур скучает по тебе, Гиневра, ждет твоего возвращения.
- Ой, бедненький, - пригорюнилась она.
- Он тоже тоскует. Его утешают, но он в печали.
- Кто утешает?! - грозно повысила она голос.
- Какая-то Сигизмунда, по крайней мере он так ее назвал, когда я прятался за дверью спальни...
- Что?! Да я убью тебя! В моей спальне! С этой...
- Тише, тише... - Ипполита схватила разъяренную Гиневру за локти. - Кто знает, может быть, он и врет.
- Кто врет? Я? - на хитрой физиономии дэва появилось обиженное выражение. - Я же вам не бумажки принес, а устно излагаю. Как же я могу врать?
- Верно, - согласилась я с его доводами. - Ничего, Гиневра, вот выберемся отсюда, вернешься, наведешь там у себя порядок.
Я хочу выбраться отсюда! - закричала жена короля Артура. - Я тут в подземелье гнию, а он с девками развлекается! Не бывать этому! - И схватив дэва за узенькие плечи, стала его ожесточенно трясти. - Вытащи нас отсюда! Немедленно!
Но Друга перехватила Далила.
- А мне что расскажешь, любезный?
- Как тебе сказать... - протянул он. - Видел твоего благоверного, вот только сказать ему ничего не смог - занят он был.
- Чем же это он занят? - нахмурилась филистимлянка.
Дэв пожал плечами.
- Не знаю... Сидит вроде, пальмовое вино попивает. А ткачихи твои ему кудри длинные расчесывают. Чего ему сделается? Я бы и сам не прочь, да вот торопился - ее письмо отнести, - и он кивнул в сторону Ипполиты.
- Нет, ты уж до конца договаривай, я своего Самсончика знаю. У него чем волос длиннее, тем мужской силы все больше и больше становится. Иной раз и не выдерживала, ночью пряди укорачивала.
- Так я и говорю, - физиономия у вестника несчастий стала такая умильная, будто он проглотил килограмм топленого масла, - волосы у Самсона выросли, вроде по пояс будут.
- По пояс! .. - ахнула Далила и прижала руки ко рту.
- Ладно, не печалься, - неуклюже ободрила ее Ипполита, - вернешься домой, наведешь порядок. Что сейчас горевать? Не убудет от него. Ты у нас женщина ладная, куда твоим ткачихам.
Но Далила переживала так, что сердце разрывалось на нее смотреть.
- И у тебя был, царица, - обратился дэв к Ипполите. Видел Тесея.
- Правда? И как он? - быстро спросила амазонка, не в силах побороть любопытство.
- Доходным делом твой милый занят. Даже не было у него времени на твое письмо взглянуть. Корабли встречает.
- Какие корабли?
- Знатные, богатые. Со всех стран к Лабиринту бесплодные женщины тянутся. А среди них, знаешь, какие богачки имеются.
- Ничего не понимаю... Бесплодные женщины, корабли... Да объясни ты толком, в чем дело!
- Я же объясняю - доходное, - сказал Друг и шмыгнул носом. - По всему Средиземноморью слух пронесся, что если бесплодная войдет в Лабиринт и пробудет там немного, то спустя некоторое время обязательно понесет.
- И кто же такой слух распустил? - Ипполита сжала кулаки, но внешне оставалась спокойной.
- Уж не знаю, кто, но дело... Отбою от клиенток нет.
- Ну, и ладно, - перебила я Друга. - А Ипполите какая печаль? Бродят себе дамочки по Лабиринту, пусть себе и бродят. Дело тихое, Минотавра нет, а в казну денежки текут...
- Будто они сами бродят, - усмехнулся бесстыжий. - Он же их и водит.
