Наклоняюсь к зеркалу, совсем близко, так, что мое отражение искажается, и медленно выдыхаю воздух на зеркальную поверхность, которая покрывается паром.
– Хорошо, что никто на работе не знает, какая я! – Тихо шепчу своему отражению, после чего легонько касаюсь губами к холодной поверхности. Но почему, в глубине души мне так хочется, чтобы они все-таки узнали какая я на самом деле испорченная девочка? Особенно она… хочу снова увидеть то холодное презрение в ее глазах и… что-то еще… запретное желание? Что за сказки?!
Я совсем дура, если думаю, что у меня есть шанс достучаться до нашей снежной королевы. Да, у нее нет мужчины, и она отшила всех ухажеров, но даже если так, даже если вдруг она такая же, как и я, с чего решила, что эта красотка вообще обратит внимание на серую мышку вроде меня.
Открываю коробочку, достаю оттуда линзы дополненной реальности и аккуратно прикрепляю их к поверхности глаз. Тут же в воздухе передо мной зависают столбцы виртуальных цифр и букв. Пока «мейкапбот» обеспечивает мне высококачественную глубокую чистку зубов и поверхности рта, навожу порядок в своих файлах. Со стороны, для человека не знакомого с дополненной реальностью, девушка с полным ртом пены, размахивающая руками посреди ванной комнаты, наверное, показалась бы душевнобольной. Но работать с файлами и приводить себя в порядок одновременно – это экономит много времени. А время в нашу эпоху – самый ценный ресурс. Перетаскиваю руками голографические картинки разных файлов и папок, проверяю социальные сети, загружаю отчет, быстро пробегаю глазами весь текст, диаграммы и гистаграммы, попутно краем глаза смотрю ленту новостей. Ничего интересного: коэффициент счастья растет, зарплаты растут, технологии развиваются, мы все ближе к абсолютному раю, да уж. Ага! Удивленно пробегаю глазами небольшую заметку о ночных нападениях на мужчин. В результате атак последние лишаются своих… половых органов. Что за бред? Журналисты совсем обнаглели, уже такие невероятные утки запускают в гонке за сенсацией. Как будто кто-то в Городе Улыбок будет ходить по ночному городу и отрезать мужчинам члены, нелепо. Потом, на всякий случай захожу в почту, ожидая, что как всегда не обнаружу ничего нового, кроме рекламы и спама.
Но к моему удивлению там светится одно новое входящее письмо. Отправитель… Я почувствовала, как сердце забилось чаще, а ладони вспотели. Отправитель – моя начальница. Перед глазами были лишь пышные белоснежные волосы, я уже даже не видела ни обычной реальности, ни дополненной, а лишь эти волосы, строгое прекрасное лицо и холодные бездонные глаза, в которых хотелось захлебнуться. Открыла кран с холодной водой и несколько раз плеснула ее себе в лицо. Совсем с ума сошла, если не буду себя контролировать, добром это не кончится!
Вернулась к письму. Внутри была лишь короткая вежливая просьба зайти с докладом до обеда. И чего я так переполошилась? Время отправки письма… А?! Пятнадцать минут по полуночи? Ну и трудоголик же она. А где-то на окраине сознания какой-то голосок тихо прошептал: «видишь, в полночь она думала о тебе…» Стоп! Что за бред?! О работе она думала, а не обо мне!
Попыталась прогнать назойливые мысли. Но, стоя под душем, я снова думала о своей жизни, о прошлом. Почему, когда моешься в душе, всегда в голову лезут какие-то серьезные мысли? Снова вспомнила тот день, когда в пятнадцать лет разрушила свою жизнь, разрушила всего одним поступком, тем поцелуем.
Вечерний пляж, сижу со своей подругой на берегу моря. Она что-то мне рассказывает. Но я уже не слушаю ее слов, они просто стали для меня чем-то неразборчивым, неделимым, звонким милым ручейком, и мне уже не понять их смысла. В тот момент я поняла, как же та девочка была красива, и тот закат над морем был таким романтичным. Не знаю, что на меня нашло, но я ее поцеловала. И хорошо бы еще в щечку, или даже в губы, но легонько, потом можно было бы посмеяться, превратить все в шутку. Но в меня словно бес вселился. Повалила девчонку на песок, прижав своим телом, и жадно впилась в ее губы. Сминала их, поедала, облизывала. Это был не просто поцелуй, я буквально насиловала ее рот своим языком. Помню, как у подруги от страха округлились глаза, как она пыталась закричать, но могла только мычать. Потом она как-то все-таки столкнула меня, и перепуганная побежала к ближайшему кафе, где ее и мои родители в тот момент выпивали. Я не бежала за ней, ничего не кричала вслед, просто лежала на песке и смотрела на закат. Уже тогда я понимала, что для меня все кончено, что беззаботной жизни больше не будет. Но осознание этого меня даже радовало. Мать была подавлена, отец в бешенстве, подружка плакала, ее родители что-то кричали, а я лишь сидела на песке и ехидно улыбалась, чувствовала себя, словно шкодливый кот, съевший всю сметану хозяев прямо у них под носом.
В тот вечер отец снял свой ремень и хорошенько всыпал мне по заднице. Он был вне себя от ярости, ведь я даже не думала раскаиваться в своем поступке и обещать, что такое больше не повторится. Хорошо, что отец был слишком пьян и ослеплен злостью, что не заметил того, как же сильно меня возбудила его порка. Да, в тот вечер я испытала не только первый поцелуй, но и первый оргазм. Кто бы мог подумать, что его мне подарит родной отец. Если бы он сам об этом узнал, то его, наверное, схватил бы сердечный приступ. Видимо, я самая испорченная девочка в этом городе. Чуть не изнасиловать свою подругу, а потом кончить от того, что отец бьет тебя ремнем по заднице, мда, а я знаю толк в извращениях. И это ведущий специалист Бюро Нравственности, эта услужливая бесхребетная серая мышка? Даже рассмеялась. Чудные демоны скрываются в душах самых тихих и спокойных людей.
Хотя мой смех скорее был защитной реакцией. На самом деле, эти воспоминания приносили мне лишь боль. Ведь с того дня все пошло наперекосяк. Меня отдали в специальную гимназию с самыми высокими моральными требованиями, ведь именно там готовились будущие сотрудники для Бюро Нравственности и для других департаментов. По сути, это было моим изгнанием из дома, ведь учась в гимназии, я должна была жить в общежитии, такой же затворницей, как и остальные ученики, имея лишь редкие шансы повидаться с родителями и прогуляться по Рондо. Да и родители с тех пор были довольно холодны со мной. Они всегда были высоких нравственных устоев, беспокоились о том, как смотрятся в глазах окружающих, переживали за свою репутацию. А тут, дочь – лесбиянка, да еще и мазохистка. Мне их даже жаль, весь их скучный мирок стереотипов рухнул. Интересно, они правда думали, что, запирая меня в той гимназии, и обрекая на судьбу инспектора Бюро Нравственности, изменят мою природу? Бедные, бедные…
Когда прическа и мейкап были готовы, я вернулась в комнату. Быстро надела скромную рабочую форму – темные брюки, блузку и черный пиджак женского фасона, после чего плюхнулась в мягкое кресло. Специально вставала пораньше, чтобы потом минут пятнадцать-двадцать подремать в кресле, думая о чем-то хорошем. Хотя, последнее время все мысли были только о ней, моей беловолосой строгой начальнице. Встряхнула головой, чтобы отогнать эти грезы, как вдруг заметила, что на журнальном столике возле кресла что-то лежало: лист бумаги, исписанный каким-то текстом, и маленькая карточка. Взяла их в руки и почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Это был мой почерк, вот только я никогда этого не писала, уж и не помню, когда в последний раз что-то писала от руки. И все же, я узнала свой почерк. Что за чертовщина? Может, я – лунатик и пишу во сне? Нелепо, но других объяснений у меня не было. Нужно будет как-то проверить и эту версию. Я решила прочесть текст, который сама же, видимо, и написала, хоть и совершенно этого не помню.
«Я ненавижу свою жизнь! Ненавижу свою работу и лицемерное Бюро Нравственности! А еще я ненавижу Город Улыбок! Я просто хочу быть собой! Я хочу не стесняться своих чувств и желаний, не бежать от своей любви. Я такая, какая есть – и горжусь этим! Не больная! Не ущербная! Просто другая! И я заставлю всех принять и понять меня, чего бы это мне не стоило!».
