– Нет, я ж говорю: не было ее к тому времени в доме, в деревню вернулась. Где этому факту, кстати, никто тоже не обрадовался. Люди надеялись, что после смерти жены князь вернет любовницу обратно, к себе, но не сложилось: он уехал в Европу, а Настя так и осталась в деревне. И видать, что-то там тоже неладно складывалось, потому что ополчились местные против Насти. Нашлись те, кто расшатал народ на тему ведьмовства, вот они девку и утопили.

– В смысле, заставили пройти испытание водой? – уточнила Юля.

Незнакомец кивнул, продолжая смотреть в огонь. От этого его рассказ почему-то звучал особенно жутко.

– Вот бы хоть одна из таких девчонок и правда оказалась ведьмой, – хмыкнула Ира, потягивая пиво. – Устроила бы уродам, что ее топили, веселенькое светопреставление.

– Настя, вполне вероятно, и правда была ведьмой, – заметил незнакомец, – только защитить себя не смогла. А все потому, что был у нее с князем уговор, еще когда она в его доме жила: никогда не писать ее портретов. Князь нарушил его, когда собрался жениться. Захотел, чтобы Настя хотя бы так осталась в его доме, и заказал ее портрет художнику, который какое-то время гостил у него, наблюдал за ней и писал портрет по памяти, поскольку Настя ни за что не стала бы позировать. Все это князь провернул в тайне от нее, но считается, что этот портрет оттянул часть ее сил на себя, сделав Настю слабее, потому она и не смогла постоять за себя.

– Вот козел, – огорченно выдохнула Мотя.

– И что было дальше? – поинтересовалась Юля.

Незнакомец наконец оторвался от созерцания огня и посмотрел прямо ей в глаза, отчего у нее по спине пробежал холодок, за которым последовали колючие мурашки.

– Князь вернулся, узнал о случившемся и был безутешен. Повесил портрет Насти, который до того хранил в укромном месте, в своей спальне. Говорят, подолгу сидел и просто смотрел на него. Иногда слышали, как он с ним разговаривает. Однажды утром князя нашли у портрета мертвым. Его рот и легкие были полны воды, словно он утонул прямо посреди комнаты.

– Это что, Настька к нему пришла и отомстила? – уточнил Макс одновременно и насмешливо, и напряженно.

Незнакомец выбросил окурок в костер и пожал плечами.

– Так говорят. Говорят, она до сих пор где-то здесь. Семья князя пыталась избавиться от портрета: его и жгли, и топили, и выбрасывали. Да только он каждый раз возвращался в дом, а вместе с ним возвращалась и Настя: постоянно кто-то слышал звук ее шагов. Такой, знаете, когда мокрыми босыми ногами по полу топают. Некоторые видели фигуру женскую на фоне окон или просто тень на стене. Говорят, иногда она тихонько пела. Тогда мать князя велела спрятать портрет в потайной комнате, повесить его лицевой стороной к стене и запереть комнату навсегда. После этого Настю на какое-то время перестали видеть. А потом на полу стали появляться мокрые следы. И до сих пор появляются.

– Ой, да можно подумать, – скептически проворчал Витя. – Этот дом с тех пор уже чьим только ни был, и что в нем только ни находилось. Все разрушено, часть стен обвалилась. Здесь только пожаров случилось штуки три. Ни портрет, ни тайная комната не уцелели бы.

– Говорят, она где-то в подвале, – меланхолично пожал плечами мужчина. – Тот почти не пострадал ни от времени, ни от пожаров. Портрет, по всей видимости, тоже несколько раз находили, потому что стали поговаривать, что ему можно задать вопрос. Погадать на будущее, так сказать. Главное – не переворачивать. Мол, если перевернуть и посмотреть, Настя освободится. И никому от этого добра не будет.

В зале повисла тишина, которую вновь прерывал только треск огня. Собравшиеся вокруг него переглядывались, сохраняя невозмутимые выражения лиц, как будто хотели сначала посмотреть, как другие реагируют на историю, верят ли.

– Откуда ты все это знаешь? – наконец нарушила тишину Ира, снова игриво покосившись на незнакомца.

Тот только еще раз пожал плечами.

– Я местный. У нас тут все знают эту историю. А вы городские, надо думать? Раз первый раз слышите.

– Да, мы из Шелково, – брякнула Мотя, и Юля прикрыла глаза, борясь с раздражением. Она почему-то считала плохой идеей рассказывать о себе такого рода подробности. Мужчина все еще казался похожим на бандита. Пусть и весьма симпатичного бандита.

– А пойдемте поищем эту комнату? – неожиданно предложил Макс.

– Сегодня? – удивился незнакомец. – Ты серьезно? Сегодня купальская ночь, Настя и так может бродить здесь, как у себя дома. Не боишься встретиться с ней?

– С чего бы? Если встретим ее, получится крутое групповое селфи. Кто со мной?

Он вскочил на ноги, обводя взглядом друзей.

– Мне не нравится эта идея, – призналась Юля.

– Ты что, призрака испугалась? – насмешливо поинтересовалась Ира.

– Меня больше тревожит то, что это здание рушится, – объяснила Юля обиженно. – Мне не нравится идея залезть на ночь глядя в подвал и застрять там, если какое-нибудь перекрытие все-таки обвалится.

– Да ладно тебе, – протянул Макс. – Усадьба тут триста лет стоит и еще столько же стоять будет.

– Я, пожалуй, тоже прогуляюсь, – улыбнулась Ира, пружинисто поднимаясь на ноги. – Вить, ты как?

Конечно, тот сразу тоже встал и отряхнул джинсы, готовый к приключениям. Следом нехотя выпрямилась Мотя. Только Юля и незнакомец остались на своих местах.

– А ты что? – удивилась Ира, обращаясь к мужчине.

– Я туда не пойду, определенно, – мотнул он головой. – Ни за какие селфи не стану связываться с мертвячкой. Посижу тут лучше с живой девушкой.

Он снова перевел взгляд на Юлю, поиграв бровями, а для той мрачный темный подвал, грозящий обрушиться на голову в любое мгновение, неожиданно показался не таким уж пугающим. Она уже собиралась заявить, что пойдет с остальными, когда заметила недовольное выражение, промелькнувшее на лице Иры. Кажется, та решила, что поставила не на тот номер.

– Не оставляй меня одну, – шепотом попросила Юля, вцепившись Ире в руку.

Подруга томно вздохнула, делая вид, что подобное поведение кажется ей ребячеством, но все же села на место.

Теперь уже скривился Витя, но его остаться никто так и не попросил, поэтому пришлось уйти с Максом и Мотей. Ребята включили фонарики в смартфонах и, подбадривая друг друга нелепыми восклицаниями типа: «Я иду искать», «Настя, где ты?» и тому подобное, скрылись из вида.

В огромном зале снова повисло неловкое молчание, а костер тем временем начал прогорать. Ему требовалась подпитка.

– Пойду, что ли, дров еще найду, – неожиданно предложил незнакомец.

– Там же вроде как дождь начинался, – напомнила Юля, недоверчиво посмотрев на него. – Все промокло, наверное?

Все трое непроизвольно прислушались: дождь нигде не шуршал, да и в выбитые окна им не пахло.

– Может быть, он передумал? – весело предположил незнакомец. – Пойду посмотрю.

И вместо того, чтобы выйти через дверь, он выбрался на улицу прямо в окно к крайнему неудовольствию Иры.

– По-моему, надо валить отсюда, – заметила Юля. – Не нравится мне этот мужик.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Ира. – Прям можно подумать, все мужики мира мечтают тебя изнасиловать, похитить или убить. Скромнее надо быть, Юльчик.

Юля только молча насупилась и больше не проронила ни слова.

Так они и просидели в полной тишине несколько томительно долгих минут, пока ее не разрушил пронзительный крик. Юля и Ира вскочили как по команде, инстинктивно прижавшись друг к другу и замерев.

Крик оборвался ненадолго, но секунды спустя послышался вновь.

– Это Мотька, – выдохнула Ира.

И несмотря на то, что ноги сводило от ужаса, обе девушки побежали на крик, на ходу доставая смартфоны и включая фонарики.

– Мотя? Где ты? – крикнула Ира, когда они выбежали из зала и оказались в каком-то коридоре.

Но подруга то ли не услышала их, то ли просто не могла внятно говорить. Она только кричала. Замолкала на несколько секунд, очевидно, чтобы набрать воздуха в легкие, а потом кричала снова. Оставалось только ориентироваться на этот крик, чтобы найти ее.