Превратности бытия… Если бы кто-либо несколько лет назад сказал, что темы для творчества можно черпать, не вставая с кровати, назвал бы такого человека чудаком и фантазером, а его странные слова бредом сивой кобылы.
Немецкого поэта и философа вдохновляли… гнилые яблоки. Обычно ими был набит ящик письменного стола в кабинете Шиллера. О странности автора «Писем об эстетическом воспитании человека» мы бы, может, и не узнали, если бы не болтливость его лучшего друга – Иоганна Гёте.
На фоне гнилых яблок менее пугающими кажутся другие привычки Шиллера. Так, современники писателя рассказывали, что он завешивал кабинет красными шторами. А также погружал ноги в ледяную воду во время письма. Это его «бодрило».
Впрочем, зря Гёте так взбудоражено всем рассказывал о гнилых яблоках в кабинете Шиллера. Сам он тоже отличался «бзиками». Известно, что автор «Фауста» работал только в закрытых помещениях, куда не должен был проникать свежий воздух. Поэт маниакально боялся сквозняков! И, видимо, не зря. Так как умер Иоганн Гёте именно от простуды. А последними словами знаменитого мыслителя была фраза: «Пожалуйста, закройте окно!».
О мании этого французского писателя многие наслышаны. Бальзак жизни не мыслил без кофе! И ладно бы, речь шла о чашечке ароматного напитка во время завтрака… Но нет, писатель выпивал в день до 50 порций кофе без молока и сахара. Подсчитано, что за время написания «Человеческой комедии» он выпил порядка 15 тысяч чашек крепкого кофе.
«Кофе превращает прекраснейшие стенки желудка в подстёгиваемую скаковую лошадь; они воспаляются; искры пронизывают всё тело, вплоть до мозга. С этого момента всё становится волнительным. Идеи приходят в движение и начинают маршировать как батальоны великой армии на великой войне», – писал о кофе Бальзак. Благодаря этому напитку он мог писать по 48 часов. Без остановки!
«Чудной барин» Лев Николаевич Толстой любил самостоятельно пахать, косить траву, колоть дрова. Однако это не только из-за любви к простой крестьянской жизни или религиозных идей графа. Биографы говорят, что без физического труда писатель становился к ночи раздражительным, а затем долго не мог заснуть. Вот и двигался – много, с удовольствием. Во многом благодаря этому граф до последних дней сохранял удивительную бодрость.
Кроме того, он любил шить сапоги «на подарки». Раздаривал их всем – знакомым, друзьям, родственникам. Его зять Михаил Сухотин (предводитель дворянства, между прочим) писал в своих мемуарах, что бережно хранил этот сувенир от тестя на одной полке с «Войной и миром».
Вышеизложенные факты – не какая-то попытка причислить собственную персону к когорте знаменитых писателей, а лишь попытка обратить внимание читателя на многогранность понятия короткого слова «творчество»…
Середина 90-тых, неустроенный быт, разруха в стране и в головах, невыплаты по полгода заработной платы… И вдруг… Яркая фантазия сна: 21 век, где-то в Испании… Странное чувство ощущения времени и места действия… Оно не определяется вывесками или рекламными щитами на иностранных языках… Да и по правде сказать, из иностранных языков немного знаю только немецкий в объёме курса средней школы…
Место действия – Хоспис для безнадёжно больных. Это комплекс зданий, огороженный высоким белоснежным забором как барьером или предупреждением: здесь опасная зона, здесь жизнь многих людей балансирует как пламя свечи на ветру. Одно неосторожное движение – и… ещё одна душа освободилась от земных мук в надежде на лучшее перерождение в последующем теле… Я одновременно в теле безнадёжно больного, но богатого человека, и немного сбоку и выше: так как я наблюдаю за происходящим, как бы находясь сзади действующего лица… Почему пациент богат? Он находится в отдельной палате со всеми удобствами: напротив кровати стол, на котором широкоформатный плоский телевизор, рядом компьютер с выходом в сеть Интернет. Судя по слою пыли на клавиатуре, никто им не пользовался в последнее время… Лишь изредка включались новостные программы с приглушенным звуком, чтобы особо не беспокоить больного. У изголовья пациента подробная медицинская карта с назначениями. Особо выделена и подчеркнута красными чернилами экспериментальная вакцина (а почему бы не опробовать на безнадёжном больном). Кругом стерильность и тишина, нарушаемая тихим жужжанием медицинских приборов, отвечающих за обеспечение функционирования жизненных органов человека, находящегося на лечении… К пациенту иногда возвращается сознание, большую часть суток он находится в забытье… Пользуясь таким состоянием пациента, сиделка часто покидает своё место в палате, чтобы сделать несколько звонков по телефону, поболтать с подругой или совершить множество мелких действий и не зацикливаться на монотонной, однообразной работе. К больному в очередной раз возвращается сознание, его пересохшее горло требует влаги, и возникает ощущение голода. Обращение: «Сестра! Пить!» остаётся без ответа – сиделки нет на своём рабочем месте. Пациент протягивает руку к прикроватной тумбочке в надежде взять стакан с водой, но стакан пуст, рядом со стаканом лежат апельсиновые корки, источая аромат свежего фрукта, отчего ещё сильнее захотелось есть… Сделал попытку приподняться: с легким головокружением усилие увенчалось успехом. После нескольких попыток удалось сесть на краешек кровати. Прошло несколько минут – сиделка не возвращалась… Снял с запястья лейкопластырь, отсоединил капельницу, попытался встать, держась за спинку кровати. Сделал несколько неуверенных шагов по направлению к стене и, опершись о стену, продолжил движение к двери. Приоткрыв дверь, увидел проходящего врача в белом халате и спросил: «Когда обед?» «Вам не о чем беспокоиться – сиделка принесет его через три часа строго по расписанию», – был получен ответ. Информация скорее огорчила, чем обрадовала, ведь для больного человека это целая вечность… Чувство голода берет верх над инстинктом самосохранения, и пациент предпринимает попытку самостоятельно раздобыть продукты питания, для чего необходимо выйти в коридор, найти лифт и, опустившись на первый этаж, продолжить поиски. Добравшись до лифта, человек впадает в отчаяние: на лифте табличка «Грузовой лифт только для транспортировки больных в сопровождении медперсонала». Вместо кнопки вызова лифта устройство для чтения спецкарты. На глазах выступают слёзы отчаяния… Но что это? По направлению к лифту чьи-то шаги… Это медбрат катит тележку с анализами для лаборатории. Короткий взгляд и короткий вопрос: «На процедуры?». В подтверждение короткий кивок головы. Очутился в холле первого этажа, поиски привели к охраннику на входе. «Буфет, конечно, есть, но он только для персонала Хосписа и за деньги, а больных стараемся не обслуживать – ещё заразу какую-нибудь занесут…. Хочешь совет – сходи в «крысятник», может, там что-либо раздобудешь. «Крысятником» мы промеж себя называем здание во дворе напротив – это корпус, где расположены палаты для бедных». Персонаж покидает главный корпус, направляясь к выходу, а вокруг палаты возникает лёгкая паника: возвратившаяся сиделка не обнаруживает пациента… Главврач в состоянии истерики: все деньги пациента уже потрачены на покупку мебели и автомобиль, а вдруг он выздоровел и ушёл, и в ближайшее время потребует возврата денежных средств. Лечащий врач что-то лепечет о положительной динамике пациента, и что высока вероятность выздороветь при применении новой вакцины… Охранник только разводит руками: «Если бы я знал…». Со словами: «Я из главного корпуса к вам в «крысятник» в гости» наш персонаж пересёк входную дверь и миновал охранника, который зло улыбнулся и процедил: «Ну-ну, попробуй!». Палаты в здании были заполнены полностью, кондиционеры отсутствовали, открытые форточки плохо справлялись с проветриванием. Из мебели бросались в глаза прикроватные тумбочки, один общий холодильник и телевизор. Узнав, что посетитель из главного корпуса, стали кричать: «Уходи поскорее, дай нам умереть спокойно», – ибо им под страхом мучительной смерти внушили, что пациенты из здания напротив неизлечимо больны и мучаются как в аду, прежде чем умереть. Не солоно хлебавши, слегка пошатываясь от слабости и нестерпимого чувства голода, мужчина покинул корпус для бедных и направился в тень растущих во дворе деревьев, к которым примыкал ряд аккуратных одноэтажных домиков, огороженных металлической сеткой. «Не приближайся к этим строениям! – Услышал сзади окрик охранника. – Там самые заразные и безродные – бомжи, мигранты, не было дня, чтобы оттуда не увозили труп в морг!» На беду главного действующего лица, он заметил почти созревший апельсин на одном из деревьев и, подойдя, уже протянул руку, но не успел… Был сбит охранником, получил удар по голове резиновой дубинкой, и неуклюже упавшее тело забилось в предсмертных конвульсиях… Всё бы замяли и списали на высокую смертность при данном диагнозе, тем более главврач был замешан в махинациях с денежными средствами пациентов, но на беду для Хосписа в этот день на территории группа журналистов вела видеорепортаж о трудных трудовых буднях. Увы, я не знаю, понесли ли заслуженное наказание виновники или избежали… Сон вновь растаял… Я проснулся с гулко стучащим сердцем… Приснится же такое…
