Проснулась с мыслью, что даже если проживёт сто лет, не забудет этого поцелуя. Не получится.

Ещё лёжа в постели, уставилась в одну точку на потолке.

«Андрей». — Тэсс не питала каких-то уж особо красочных иллюзий по поводу реакции мужчины на новость. Доподлинно знала, что он не завизжит от радости, не захлопает в ладоши, не заскачет на одной ножке и не подхватит её на руки, дабы закружить по холлу на двадцать первом этаже. Дексен, скорее всего, только лишь красиво прищурится, усмехнётся, скажет что-нибудь жутко умное или неожиданно странное и чмокнет в щечку. Всё.

Не представляла она Андрея целующего её живот или прислушивающегося к движениям малыша в утробе. Его реакция будет скупой, многослойной, но тем и ценной. Мисс Полл это, кстати, полностью устраивало. Тэсс казалось занятным пронаблюдать, как её социопат станет сопротивляться распространению теплоты и доброты внутри его «каменной натуры, как постарается усилием воли блокировать их на подступах к мозгу, и только лишь спустя время постепенно впустит в своё сердце нежность и волнение, как когда-то пропускали на Титаник пассажиров третьего класса во главе с героем Леонардо Дикаприо.

Будущего отца начнёт ломать и корчить в муках. Почти семифутовый рост примется нашептывать, что негоже мужчине с такими габаритами пасовать перед несколькими фунтами писклявого веса, которые сам же и породил, а последний размер ноги среди человеческих, или первым среди Йетти, попытается насадить диктатуру мысли «Дети. Конец эры социопатии». Но спустя время он поймёт, каким образом от продолжения себя можно получать удовольствие, научится с этим жить и сделает счастливыми и себя, и свою женщину, и их ребёнка.

«Он это умеет», — улыбнулась Констанция и потянулась в кровати.

Однако, это только одна сторона вопроса.

Но есть ещё и другая.

Работать он её точно не пустит. И не исключено, что отсрочит учёбу. На красивый прищур и выдачу чего-нибудь очередного заумного Андрею понадобится секунд пятнадцать, а на шестнадцатой замки входной двери на двадцать первом этаже звонко и залихватски щелкнут задвижками, и вниманию мисс Полл будет предложена еда под дверь, интернет два часа в день с трёх до пяти и общение с мамой по домофону не более семи минут в неделю. И весь этот аттракцион невиданной щедрости только при благоприятном стечении обстоятельств. При развитии событий в отрицательную сторону и он превратится в остатки роскоши.

Взяв за основу дату последней менструации, Тэсс с Джессикой подсчитали, что рожать ей предстоит примерно пятого декабря.

«Вот-вот. Прямо до пятого декабря и запрёт», — скривилась Констанция, сидя на маминой кухне со стаканом свежевыжатого черничного сока, невидящим задумчивым взглядом уставившись на ещё мокрую после дождя листву за окном. Весна в этом году получилась какая-то нейтральная. Очень спокойная, сонная, влажная и скромная, как девушка-дурнушка, которая знает о своей непривлекательности и старается меньше лезть в глаза людям. До последних событий именно такой вот мутной погодой мисс Полл объясняла свою перманентную, сбивающую с ног, сонливость. Она засыпала буквально на ходу и того и гляди грозилась не вписаться в какой-нибудь проход и пойти на таран косяка или стены. Кстати, при такой сырости у неё началась несильная простуда, и девушка тут же принялась ложками поглощать клюкву и морошку, опасаясь ещё и температуры.

«Наверняка, Андрей тоже думает о Даррене». — Мысли об этом человеке добавляли тревоги и вносили сумятицу в самочувствие. Намёк мистера фон Доррфа, что он является членом попечительского совета не только госпиталя Lenox Hills, не давал покоя.

Здесь, в Бенедикте у Тэсс была доктор Тиглиниди, которая со своей неподкупностью и принципиальностью смело могла претендовать на место в конгрессе США вплоть до должности спикера Палаты представителей. Девушке очень хотелось проходить все оставшиеся восемь месяцев под её присмотром, а потом выбрать куратором родов. Она верила, что через Джессику Даррену к пациенткам не подобраться. Эта врач трупом ляжет, из любого вытрясет душу и выпьет все соки, включая желудочный, но сделает всё так, как положено и как надо. У Тэсс даже мелькнула шальная мысль переманить свою наставницу в Нью-Йорк, уговорив Андрея заплатить той соответствующую сумму. Но вот только эту женщину не купишь, да и муж у неё здесь — красавец грек Каспер Тиглиниди, внешне не хуже самого мистера Дексена и к тому же, отличный травматолог.

У Джессики, кстати, детей не имелось, и причин тому не знал никто. Гинекологи вообще не любят распространяться между собой по поводу собственной репродуктивной функции, им хватает пациенток с их животами. Поэтому с информацией о том, как проходят беременности у коллег или их жен, что они при этом чувствуют и как себя ведут, мисс Полл как-то разминулась.

Самой девушке очень хотелось бы отключить в себе весь опыт и знания допустим про преиндукцию и мифепристон и предвкушать материнство полным дилетантом — с бабочками в голове и радугой в животе. Но она гинеколог. И как когда-то сказал Андрей, этого не отменить. Тэсс ни единожды имела возможность наблюдать, как беременность отменно и методично выматывала женщин до полного эмоционального истощения, и доподлинно знала о случаях, когда сгубила физически. К тому же, доктор Полл видела, как рожают мёртвых детей уже на сороковой неделе, как выглядят и дышат недоношенные, насколько отвратителен биоматериал от абортов, она вообще успела повидать предостаточно.

Видимо, чтобы уйти от всех этих знаний и багажа памяти, услужливая психика Констанции подсказала хозяйке чтение. Как вариант. В те моменты, когда в сон клонило не смертельно, а вполне даже терпимо, беременной очень хотелось читать. Её тянуло на книги почти как на солененькое. Она даже подумала было съездить в «Джо-Мэри», в библиотеку Андрея, но не решилась.

Итак, после ухода мамы на работу, дочь выключила телевизор и, выпив чаю и потосковав о недоступном ей теперь кофе, загружала в посудомоечную машину детали соковыжималки. Она думала о том, что скажут Джокаста с Дэни, когда узнают, что станут дядюшкой и тётушкой.

«Представляю, сколько будет воплей, — улыбалась девушка. — Братишка обязательно что-нибудь выдаст… эдакое. Не хуже Андрея. — Совсем размечталась Тэсс и поэтому довольно нервно вздрогнула, когда в дверь позвонили. Она схватилась свободной рукой за лоб. — Фух, что это я. Наверняка опять мисс Вулдсон или Франческа», — вспомнила о маминых подружках.

Женщины Бенедикты постоянно придумывали себе какие-нибудь совместные увлечения и занятия как повод для общения в их уютном мире крошечного городка. Случались в этом списке и диеты, и кулинария, и варенье из сосновых шишек с мёдом, и поделки из кожи и меха, и коллекционирование загадок и поговорок, и даже лепка из глины. Нынешней скромной весной пришла очередь декоративному вязанию крючком. Кудесницы ваяли из пряжи зверюшек, куколок и шкатулки с сумочками, поэтому неустанно перемещались от одной к другой в гости в поисках понятных инструкций и опыта.

Констанция подошла к двери и, лишь мельком взглянув в глазок, застыла каменным изваянием — с той стороны стоял Адам Стюарт.

Девушка отдёрнула руки от деревянной поверхности и затаила дыхание.

Вообще-то, последнее, что она слышала о своём бывшем, так это то, что он купил дом где-то здесь неподалёку.

— Говорят, вроде бы, они собираются жить там вдвоём с его братом… м-м-м… — нахмурила брови Зоди, — не помню, как его зовут. — Она с усердием почесала лоб. — Не помню. Да ты должна знать, он служит здесь, в Катадине.

— Да знаю я. Джек.

— Точно. Джек.

— И что? Они будут жить вместе? Кто это сказал? — с недоверием скривилась мисс Полл — что-то не верилось ей, что двое молодых мужчин (пусть они и родные братья) станут делить жилище только друг с другом, без семей.

— Говорят, что так, — пожала плечами Зоди. — От старшего жена ушла, а твой Адам, вроде бы, тоже… свободен.

Тэсс тогда отмахнулась от подробностей — всё, что касалось Адама, ей теперь виделось скучным и неинтересным, что бы он там ни сделал и с кем бы ни жил.