– Ещё бы!… Конечно!… А когда выезжаем!?… Лично я, готова хоть прямо сейчас!… – радостно и как-то по-детски восторженно захлопав в ладоши, воскликнула Дарин.

– Очень хорошо!… я рад, что ты готова!… но сначала я хотел бы знать, как обстоят дела с платьем!?… – вмиг отозвался Жорж и вопрошающе посмотрел на тихо сидевшую в сторонке Марию.

– Вообще-то у меня почти всё готово,… и я думаю, что завтра к обеду закончу всё полностью,… разумеется, если Дариночка не будет так вертеться и крутиться, когда мы примеряем ей платье… – лукаво взглянув Дарин, весело ответила она.

– Всё-всё!… я больше не буду крутиться,… лишь бы поскорей поехать!… – вмиг подскочив к Марии и поцеловав её, озорно согласилась Дарин.

– Ну, тогда решаем так,… завтра день на сборы, а послезавтра утром выезжаем!… ведь через три дня бал!… Ну а сейчас всем отдыхать,… лично я устал до чёртиков и готов проспать, наверное, целый год!… – шутливо воскликнул Жорж, и тепло, обняв друзей, потягиваясь и позёвывая, направился в свой флигелёк.

Весь последующий день, как и намечалось, ушёл на сборы и приготовления. Всё сложилось, как нельзя лучше. И пожитки Жоржа были вычищены к сроку, и платье Дарин было готово вовремя. Наутро учитель и воспитанница, осторожно упаковав все свои вещи, неспешно выехали в Париж. А вечером того же дня, без всяких проблем и препон добравшись до столицы, они с приятным наслаждением устроились в доме у Тима Батру, который с большим удовольствием и радостью принял их. Жена Тима, Жасмин, очень добрая и приветливая хозяйка, с восточным радушием встретив гостей, после сытного и продолжительного ужина стала устраивать их на ночлег. С особым вниманием Жасмин отнеслась к Дарин, и, выделив ей большую спальню на втором этаже, она осторожно поинтересовалась её жизнью.

– А как там у вас в городке,… есть что-нибудь интересное?… может какие необычные сельские развлечения?… или игры?… – совершенно просто, по-свойски, спросила она. И столь лёгкие, немудрёные вопросы вызвали у Дарин желание поговорить, что она не замедлила сделать. И у них с Жасмин завязалась приятная, откровенная беседа, которая продолжилась далеко за полночь. Меж тем Тим и Жорж, приятно расположившись в гостиной, затеяли свой диалог. А вскоре вдоволь наговорившись и порядком вспомнив о былом, друзья перешли к настоящему.

– Ну, раз ты пошёл на такое дело, то тебе завтра надо будет выглядеть, как подобает людям нашего уровня!… надеюсь, у тебя есть во что одеться?… – беспокоясь за друга, спросил Тим. А надо отметить, что при дворе уделялось особое внимание костюмам гостей бала, и если он не соответствовал этикету, то гостя могли попросить покинуть бал или же просто не впустить.

– Разумеется, есть,… я буду в этом… – гордо ответил Жорж и тут же показал Тиму, во что он собрался завтра облачиться. Тим же взглянув на старомодный воинский наряд Жоржа, только мягко улыбнулся, и дал другу один из своих самых лучших костюмов, изготовленного специально для визита на бал.

– Примерь дружище,… этот тебе должен подойти,… в нём и пойдёшь!… – настойчиво предложил он. Жорж возражать не стал и примерил наряд. Всё оказалось впору и сидело на нём как влитое.

– Ха!… как здорово!… а главное, я во всём этом могу свободно владеть шпагой!… – вскликнул Жорж, приноравливаясь к клинку. Друзья остались довольны выбором и продолжили беседу. Вечер, и у женщин и у мужчин, сложился удачно и прошёл в плодотворных разговорах.

На следующий день с самого раннего утра Жасмин с присущей ей заботливостью взялась всячески помогать Дарин. Ведь самой Дарин ни разу не приходилось делать пышные причёски и носить бальные платья. Жасмин нарядила Дарин в её великолепное жёлтое шёлковое платье и сделала роскошную пышную причёску. Всё вышло именно так, как и задумывал Жорж. Так что из Дарин теперь получился самый настоящий «одуванчик». А Дарин в свою очередь в знак благодарности с удовольствием взялась помогать сборам Жасмин. И так это ловко у неё получилось, что практически сразу стало ясно, у девушки есть чувство прекрасного. А в результате всех этих приготовлений, Жасмин и Дарин, невзирая на разницу в возрасте, так сблизились и нашли общий язык, что к выезду на бал они себя чувствовали, словно давние подруги. К намеченному сроку всё было абсолютно готово, и друзья, слаженно взобравшись в карету, направились во дворец.

Через полчаса они уже вошли в главный тронный зал, где к тому времени собрались все самые именитые и знатные особы королевства. Они ждали появления короля Людовика и королевы Анны. Король, как и всякий другой монарх, предпочитал являться в последнюю очередь, когда в зале собиралось уже достаточное количество гостей. Людовик был уверен, что немного задержавшись, он стимулирует в своих подданных ещё большую любовь к себе и укрепляет пиетет. А для него такое отношение людей служило важным показателем. И вообще, король, несмотря на все свои кутежи и охоты по-своему был добр, мудр, и рассуждал так.

– Пусть между мной и народом лучше царствует лёгкая симпатия, чем тяжёлая распря! – и он был прав, так оно и должно быть. Людовик хорошо помнил заповедь-предупреждение своих великих предков королей, и всегда её придерживался, а она гласила: «Простой народ нужен своему властелину как свежий воздух, но если этот воздух возмутить, то он превращается в смертельный ураган и сметает своего властелина!». Вот и сейчас король чуть запаздывал, дабы в зале витал еле уловимый дух подобострастного ожидания. Оркестр, уютно расположившись в чреве музыкального балкона, вяло разминался, пробуя смычки. Всё было как всегда, изящные поклоны, реверансы, улыбки и сплетни, излюбленное занятие придворной знати.

А меж тем друзья, раскланявшись и поздоровавшись со всеми знакомыми и незнакомыми вельможами, заняли специально приготовленные для них удобные места невдалеке от трона и стали ждать появления королевской четы. А уже буквально через десять минут церемониймейстер, важно выпятив грудь, взмахнул жезлом и возвестил о пришествии монарших особ. Восхитительно выглядя, блестя золотом и драгоценными камнями, в зал величественно ступая в сопровождении кардинала и свиты, вошли король с королевой, но что странно, ближайшего советника его величества графа Верну нигде не было видно. Спустя какое-то время все церемониальные действия, связанные с приветствием и дежурным расшаркиванием были закончены, начался бал. Подали сигнал, зазвучала музыка. Гости, соединившись в пары, закружились в танце. Дарин с Жоржем последовали примеру других. И воспитанница тут же превзошла своего учителя в мастерстве танца. Изящно двигаясь и грациозно держа осанку, Дарин, в ярко-жёлтом платье со своей поразительно пышной прочёской произвела неизгладимое впечатление на всех окружающих, она очень выгодно отличилась от прочих дам.

Многие молодые придворные повесы просто не сводили с неё глаз, ведь для них Дарин была, как нечто свежее, новое, необыкновенное, исключительное. Но не только они заметили её. Пытливый взор кардинала Ришелье, метко выделив Дарин на фоне прочих гостей, тут же обозначил её присутствие. Ну а вместе с ней кардинал, конечно же, заметил и своего бывшего знакомого мушкетёра, Жоржа де Руа. Чего собственно и надо было самому Жоржу. Неожиданно их взгляды пересеклись, и Жорж, приветствуя, учтиво поклонился. Тогда как, кардинал лишь слегка кивнул, но в то же время сделал еле уловимое движение, уголками глаз, давая понять мушкетёру, что тому немедленно надлежит отойти в сторону и проследовать за ним. Жорж, знавший повадки кардинала не первый год, мгновенно всё понял. В ту же секунду кардинал, склонившись к королю, быстро что-то ему сказал и отошёл к небольшой кулуарной нише. Жорж незамедлительно последовал за ним.

– Здравствуйте де Руа,… какими судьбами во дворце?… наверняка случилось что-то очень важное, уж коли вы здесь,… полагаю, это касается какого-нибудь заговора, или что-то в этом роде,… не так ли?… – мягким, томным голосом еле слышно спросил кардинал у мгновенно представшего пред ним Жоржа.