Он это знал и понимал. Но ему было все равно. Пожалуй, он этого хотел.

Больше всего на свете он хотел умереть. Сдаться и умереть. Смысла бежать не было. Смысла звать с собой брата не было. Все, что он делал, пытаясь сопротивляться – было бесполезным.

Его мысли вновь вернулись к произошедшему.

Как так получилось, что он стал дрессированным псом на радость местным падальщикам? Он - человек, но позволил управлять собой, словно игрушкой. Его навыки, рефлексы, его тело – все это было поставлено на службу двум людям, а он даже не придал этому значения, когда еще мог что-то изменить.

А что теперь? Проклятье. Какой смысл теперь сопротивляться? Он больше никому ничего не докажет. Ни себе, ни брату, ни проклятому Рагнару с его сворой бешеных собак. Он стал таким же псом. Да где там – хуже. Хуже чего уже не может быть.

Шавка, дерущаяся за еду, по приказу, науськанная своими хозяевами.

Он попытался сесть.

Молги в соседних стойлах замерли, чуя, что человек как-то изменился, а от него самого пахнет волчьей кровью. Волков они не боялись – те нападают только на детенышей, слишком старых животных или больных. Их пугал именно человек, которого они всё это время считали слабейшим.

Он видел в их позах и взглядах страх. Он понимал его. Верхняя губа дернулась вверх.

========== Глава 12. Сон. ==========

Утро застало его спящим. Это был, пожалуй, первый день здесь, когда он спал после рассвета. Он не проводил ни одного всадника. Впрочем, он узнал это только потом.

Измученное тело нуждалось в отдыхе, а разум странствовал где-то за границами реальности.

Он видел сон. Этот сон – кошмар, преследовал его с детства, перестав запугивать его только тогда, когда ему исполнилось тринадцать. Он продолжал периодически ему сниться, но постепенно краски смазывались, отступая перед реальными ужасами реального мира.

В этом сне он шел по лесу. Он никогда не был там до десяти лет. В десять наставники стали постепенно знакомить их с миром за стенами крепости. Следопыты и охотники учили их понимать и выслеживать зверей. Знахари – знакомили с растительным миром. В этом-то и была странность. Он, не знавший леса, еще ребенком видел его таким, каким увидел потом, спустя годы.

Толстенные стволы деревьев перемежались жуткими буреломами, перебираться через которые было смертельно опасно, а обходить можно было по нескольку дней.

Среди ветвей упавших деревьев скрывались ждущие добычи хищники. Там гнездились ядовитые змеи и насекомые. Но это отнюдь не значило, что вокруг не могло находиться опасностей. Они были везде. Они могли упасть или спрыгнуть с ветки. Выскочить из норы у самых ног или шагнуть из-за плотно переплетенных, опустившихся к самой земле ветвей. Можно было умереть, схватившись за сук, пытаясь удержать равновесие, когда оступишься. Он мог оказаться не веткой или его могла покрывать ядовитая слизь. Лес был полон опасностей даже для большого числа воинов, в любое время года.

Он шел между стволами, осторожно вглядываясь в землю, выбирая место для каждого шага. Вокруг слышался легкий треск. Множество желтых огней сверкало вокруг него в сгущающихся сумерках. Он потерялся, отбился от группы, и теперь, чтобы выжить, был вынужден постоянно двигаться, пока его противники загоняли его как дичь.

Их движение сопровождалось своеобразным говором, на языке которого он не понимал. Их вел сильный и мудрый вожак. Он был сед и силен. Сильнее любого из них. Все они выполняли его приказ, но каждый в этом искал выгоду и для себя. Ему же оставалось только бежать, неизвестно куда, он просто должен был двигаться.

Он устал. Он шел несколько дней. В лесу были вечные сумерки. Свет дня не проникал под плотный навес ветвей, но рассеянно светилось само пространство – особые, то ли грибы, то ли растения. Этого света было достаточно, чтобы не дать отчаянию совсем поглотить его рассудок и дать надежду, продляя агонию жертвы.

Преследователи не торопились стягивать кольцо вокруг него, но и не уходили, словно у них не было иной цели существования, других потребностей.

Когда ему надоедало бежать, он оборачивался. Позади себя он неизменно видел его. Вожака.

Седого, огромного зверя, имени которого он не знал. Тот раскрывал свою пасть и поглощал тщедушное человеческое тело, излучающее страх и усталость. Потом Антей просыпался в холодном поту. Его успокаивала мать в теплых объятиях, и тогда он засыпал без сновидений до утра.

В замке Воронов ученики смеялись над ним, и он боролся со своими страхами в одиночку, перестав делиться переживаниями с кем-либо. Об этом вскоре забыли, он в свое время стал считаться бесстрашным воином, и никто не подозревал, что творится в темных уголках его души.

Как-то невзначай он встретился с дряхлым стариком – толкователем снов и хранителем традиций.

Тот сидел в зале церемоний на постеленном на каменный пол коврике и бросал перед собой горстку косточек. Антей слышал о таком виде гаданий, но совершенно не понимал его смысла. Он уже хотел уйти, когда его окликнул слабый голос.

- Юный Антей, подойди.

Ему пришлось подчиниться. Старик оглядел его выцветшими глазами.

- Тебя мучают кошмары? Не так ли?

Ему было уже почти тринадцать, и сознаваться, насколько его пугает этот неизменный сон, было стыдно. Однако, проницательность толкователя заставила его кивнуть.

Старик жестом указал на пол перед собой. Антей устроился напротив него, скрестив ноги.

- Рассказывай, сын мой.

И он рассказал. Стараясь вспомнить все подробности, наблюдая, как мелкие косточки, какие-то камешки и ракушки складываются в магические узоры перед ним.

Какое-то время толкователь сидел молча, разглядывая лишь свои побрякушки. Потом снова взглянул на будущего рыцаря.

- Этот сон – вещий. Ты встретишь много хищников в своей жизни. Они будут решать твою судьбу и каждый раз будет зависеть от тебя – съедят они тебя или нет. Но, в конце концов, хищник тебя убьет, когда ты не сможешь сопротивляться ему.

Увидев метнувшийся в глазах мальчишки ужас, он добавил

- Если не станешь сопротивляться. Ступай. Помни, что ты сам вершишь свою судьбу. Не позволяй страхам брать над тобой верх.

Антей поднялся и, поклонившись мастеру, поспешно вышел из зала.

Остаток дня он думал над его словами, ночью кошмар не пришел, а скоро и вовсе перестал донимать его.

И вот теперь снова.

Он, наконец, понял значение этого сна.

Он все так же стоял посреди лесной поляны. Она вся скрывалась под могучими телами Волков Рагнара. Люди с чертами зверей и звери с чертами Волков. Отвратительные своей неправильностью, демоны, оскверняющие лик мира и человеческого рода своими невозможными пропорциями. Они окружали его, злобно скалясь и рявкая, морща морды, покрытые гниющими кусками плоти. Почерневшие клыки норовили сомкнуться на нем, но они не решались нападать не получив приказа.

Их вожак, Рагнар, тот самый зверь-великан, стоял напротив него. В его пасти поместились бы, пожалуй, два-три молга сразу. Эта пасть надвинулась на Антея. Он стоял не шевелясь. Эта картина причудливо переплеталась в его сознании с тем, что произошло там, на маленькой арене. Только теперь, чтобы победить, надо было влезть в пасть зверя целиком. Перемазавшись ядовитой слюной. Его передернуло. Выбор между очевидной смертью и осквернением и вероятной гибелью был сомнительным. Бездонная пасть медленно приближалась и он, закрыв глаза и задержав дыхание, шагнул вперед.

Проснулся Антей внезапно даже для самого себя. Возле него на сене лежал сверток из ткани, ставший уже привычным. Он равнодушно смотрел на него.

- Выспался?

Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать, кто стоит позади него в проходе между стойлами. Герон.

Он обернулся, глядя в глаза своему дрессировщику.

Тот выдержал взгляд и улыбнулся.

- Вставай. Пора отрабатывать свой паек. И так спишь третий день.

Увидев удивление в глазах раба, он рассмеялся.