Аллисса бежала по темному лесу так быстро, как только могла, споткнулась о корень дерева и упала на четвереньки. Кто-то рассмеялся, звук звенел эхом вокруг нее. Она поднялась на ноги и побежала дальше. Шаги стучали сзади. Она увидела впереди меч, торчащий из ствола дерева. Она вырвала меч и повернулась к преследователю. Там стоял Сома, кровь текла из его рта и с ладоней. Он улыбался.

Аллисса закричала и проснулась. Пот покрывал ее тело, ладони дрожали.

— Ты в порядке? — спросил Натенек.

Она повернулась на бок. Было еще темно, звезды было видно за хвоей над ними.

— В порядке, — ее голос звучал слабо.

— Хочешь поговорить об этом?

Кроме ее дыхания, слышно было только сверчков.

— Нет.

— Каждую ночь ты ворочаешься во сне. Порой кричишь. Станет легче, если поговоришь об этом.

— Еще ночь, — рявкнула она. Он не мог оставить ее в покое? — Я уже сказала, что не хочу об этом говорить, — давление на нее не поможет. — И я даже не знаю тебя, — она легла на спину. Ее сны со временем пропадут. Должны.

— Да, но мне кажется, что я знаю тебя, ведь ты — близнец Савенека. Нравится тебе или нет, а я забочусь о тебе.

Что подумал бы брат Аллиссы о ней, узнав, что она сделала? А Рема и Дармик? Они ощутили бы отвращение и не захотели бы подпускать к себе?

— Порой говорить с тем, кто не так близок, проще, — он повернулся, голос стал четче. — Но если ты хочешь поговорить с мамой, я пойму. Прошу, знай, что я хочу помочь тебе, потому что ты — сестра Савенека.

Аллисса глубоко дышала, размышляя. Она не могла уснуть, Сома пробирался в ее мысли. Она могла поговорить об этом с мужчиной, который мог сберечь ее самые темные тайны. Хуже не станет. Она уже ничего не теряла, но могла получить многое.

— Он преследует меня. Каждый раз, когда я закрываю глаза.

— Кто? — осторожно спросил он.

— Сома, сын Жаны, убийца, которого я убила, — она хотела причинить ему боль за все, что он сделал. И она радовалась его крикам. Хотела больше. Как далеко она зашла бы, если бы Одар ее не остановил? От воспоминаний ее почти тошнило. Как она могла так сорваться? Отрубить ему пальцы?

— И что это, по-твоему? — спросил он.

— Вы — убийца. Скажите.

— Думаю, ты уже знаешь.

— Вина, — она забрала жизнь другого, а теперь платила за это.

— Тебе жаль, что ты убила его? — спросил он.

— Нет, — если бы Сома жил, он убил бы больше людей. Она спасла жизни, убрав его. — Если это не вина, то что? — Натенек испытывал это после каждого убийства? Это было нормально? Она не знала, сможет ли выжить с этим.

— Это совесть.

— Как это отличается от вины? — спросила она, повернувшись к нему. Она видела только силуэт его тела в темноте. То, что она не видела его лицо, рассказывая об этом, помогало.

— Если бы ты убила кого-то и не ощутила угрызений совести за это, это означало бы, что ты бессердечная.

Слезы наполнили ее глаза.

— Он был монстром. Я ненавидела его. Я хотела его убить, — эта часть пугала ее. Желание забрать его жизнь.

— Ощущать, страдать — это быть человеком, — сказал он. — Цени эти чувства.

Слезы катились по ее щекам. Боль, ужас, воспоминания душили ее.

— Вы это чувствуете? — прошептала она.

— Было время, когда я перестал чувствовать. Только так можно было выжить. Когда твоя мама дала мне на воспитание Савенека, я начал снова чувствовать. У меня не было работы важнее, чем воспитание его как своего сына.

— Вы любите его? Хоть он не вашей крови? — хоть он должен был понимать, что однажды Савенека у него заберут?

— Я люблю его как своего ребенка, — он говорил уверенно, и это согревало ее сердце.

— Спасибо.

— За что? — спросил он.

— За заботу о моем брате. За любовь как к родному. Я не могу представить, что он сейчас думает или чувствует. Но я благодарна, что его растил заботливый человек. Достойный человек, — Савенек мог считать Натенека своим отцом. А теперь он знал правду, и что ощущал? Если бы роли поменялись, и Аллиссе сказали, что Рема и Дармик — не ее родители, она была бы разбита. Она бы злилась из-за предательства. Натенек хотя бы знал правду. Он знал, что этот день настанет, он не был слеп, как ее брат.

— Савенек расстроился, когда твои родители пришли и сказали ему правду. К сожалению, мы не успели обсудить дело наедине. Его забрали той ночью. Я не знаю, злится он на меня или нет.

Ее брат должен был понять, что Натенек слушался приказов Ремы и Дармика — императрицы и императора. Он не мог злиться на Натенека. Но мог злиться на ее родителей. А Аллисса? Савенек будет презирать ее за то, что она росла с их родителями? Было странно осознавать, что она была не единственным ребенком ее родителей. Ей придется ими делиться.

— Поспи, — сказал Натенек. — Станет лучше. Пока ты можешь только думать о хорошем. Ты управляешь своей жизнью. Воспоминания не пропадут полностью, они всегда будут в тебе. Но они угаснут, и станет терпимее.

* * *

Лежа на животах, Аллисса и Натенек смотрели на городок Джонтис у границы. Хоть они скрывались за кустом, она ощущала себя открытой. Люди в обычной одежде стояли возле углов и каждого заведения. Их широкие плечи и хищные взгляды выдавали их беспощадность, раскрывали их как солдат Рассека.

— Уйдем отсюда, — шепнула она Натенеку. Ей было не по себе так близко к Рассеку.

Он покачал головой, указал на свои глаза, потом на городок. Не зная, что он ищет, Аллисса опустила голову на ладони, глубоко дышала, подавляя страх. Она не могла позволить виду солдат Рассека пугать ее, как ребенка. Аллисса выжила в Рассеке, сбежала, а теперь им пора заплатить. Она вдыхала запах влажной земли под телом, сила и решимость наполняли ее.

Тучи закрыли солнце, прибавили мрачному городу серый оттенок. Она стала следить за солдатами, пытаясь понять, кто главный, и что они ищут. Наверное, девушку, схожую с ее описанием. Вскоре она уловила логику. Мужчины были разделены на группы по десять, каждая патрулировала улицу. Один проверял каждую группу каждые полчаса. Он говорил с одним человеком из группы и шел на север городка, в маленькую гостиницу. Тот, кто следил за этой операцией, командовал оттуда.

Натенек постучал ее по плечу и указал за них. Она кивнула и медленно отодвинулась, стараясь не шуметь кустом. Они вернулись к лошадям чуть вдали, пригибаясь.

Натенек сказал, забравшись в седло:

— Мои подозрения подтвердились. Жана заманивала тебя в ловушку.

Аллисса потерла висок, не зная, не устроила ли Жана такую ловушку и для Одара. Если да, он поверил?

— Думаете, Жана там?

— Нет. Скорее всего, еще в Кловеке.

— Куда нам идти? — она знала ответ, как только спросила. — Вы хотите пойти к поместью Вомек на юге Рассека, да?

Он криво улыбнулся.

— Я хотел предложить отправить весть принцу Кердану. Но раз ты так сказала, эта идея даже лучше.

— Вы знаете семью Вомек? — она не знала эту фамилию. Но, когда Кердан сказал ей, как с ним связаться, она была с Неко. Он узнал фамилию.

— Да. А ты — нет? — спросил Натенек, направляя лошадь на север.

Она пыталась вспомнить все, что учила.

— Я не узнаю эту фамилию.

— Дочь герцога Вомека вышла за жителя Империона. Я думал, ты это знала, — он взглянул на нее поверх плеча, хмурясь. — Может, ты слишком юна, чтобы помнить, — он замедлил лошадь, и они ехали бок о бок. — Когда твоя мама стала императрицей, она отправила группу в Рассек. Они встретили герцога Вомека, брата покойной королевы. У него была дочь возраста, подходящего для брака. Она влюбилась в Трако, одного из самых надежный и верных друзей твоего отца, который служил в элитном отряде. Рема одобрила брак, а король Дрентон — нет. Король и герцог поссорились из-за этого.

Интересно. Аллисса не слышала такого от родителей. Кердан явно знал об этом, иначе не посоветовал бы отправлять послания ему через герцога, своего дядю.

— Ситуация становится все сложнее, — отметила она.