– Не волнуйся, Малик! Мне приятно, что ты обо мне печешься как о сыне, но на самом деле, это стало частью моей жизни и сдохну я вместе с ним.

– Очень скоро к тому же. Ну как знаешь, мне не хотелось бы терять такого друга. В наше прогнившее время, особенно в нашем кругу, найти хороших друзей стало очень проблематично. Инной раз, смотрю на товарищей, выросли вместе, все делали вместе, а как пришло время – предательство. Кошмар. Что за нравы. Ты можешь быть трижды дерьмом, но вонять в сторону своих друзей, тем, кому доверяешь и тех кто, доверяет тебе, ты не имеешь права.

– Согласен. Нравы истощали и бьются в конвульсиях. Не нагоняй смуту, Сема. Я еще сто лет проживу, мне еще чертовски много надо сделать.

– Вот за что я тебя люблю, бесконечный оптимизм и трудолюбие. Ладно, у меня куча дел. Совет я тебе дал, о ситуации предупредил. Кто предупрежден тот, что?

– Вооружен.

– Верно! Дерзай дальше. Теперь я за тебя спокоен.

Семен ушел по-английски. Оставив счет Владимиру, как обычно. Это позабавило его, хотя он не был против. Этот человек устроил его жизнь. Научил всему, что он знал о бизнесе. Отрастил множество острых зубов акуле и поместил в самый широкий океан возможностей, не потребовав ни копейки взамен. И даже спустя десятки лет наставляет его, просто так. Заплатить по счету в кафе, это самое меньшее, что он мог для него сделать.

Оставив хорошие деньги на чай. Владимир медленно, пошатываясь, его голова еще кружилась, отправился домой. Отлежаться и приняться за поиск двойника, который должен заменить его на конференциях и совещаниях, пока он будет мотаться по темным делишкам прошлого.

Мы иногда ныряем в прошлое так, что можем утонуть, где давно нет моря. (Автор).

Не помня себя, Владимир добрел до кровати, голова начинала раскалываться, словно бубен древних ацтеков после возвещения об опасности. Гул все усиливался. Владимир лежал на кровати и не думал ни о чем. Его мозг был в состоянии автономного режима, выдавал картинки, которые он давно забыл. Хотел забыть. Надеялся что забыл. Ревущим потоком разверзлась тьма и рухнула всей своей массой на землю, на ничего не подозревающих людишек. Это был настоящий ад. Крики людей сменялись смехом. Смех то стихал, то снова возвещал о приближении очередной волны. В конце концов, Владимир перестал различать звуки, как в тот момент, когда на него наехал автомобиль. Но радоваться не пришлось. Звуки сменились картинками из прошлого. Кровь. Поломанная рука в детстве. Снова кровь, но уже чужая. Он увидел себя в маленькой хижине посреди пустыря, вокруг не было никого, но на нем была чужая кровь. Владимир выбежал из хижины, огляделся. Никого. Снова вбежал в хижину, пытаясь оттереть руки кусочками материй, разбросанных по полу. Но вместо того чтобы стирать не большие пятна, он только сильнее вымазывался. Как будто эти пятна были неиссякаемыми источниками. Но он не был ранен. В его мозг прокрался страх. Он стал все судорожнее тереть, измазываясь все сильнее, пока, наконец, не выбежал из хижины и побежал. Куда глаза глядят. Он не мог объяснить этот порыв, но он следовал ему, пока не очнулся в судорогах на своей кровати.

Сперва взгляд упал на стену, она словно стена детского надувного батута, ходила из стороны в сторону. Это его не напугало, а наоборот позабавило. «Вертолеты» были известны ему по пьяному и наркотическому угарам. Правда, эти галлюцинации ему запомнятся надолго, так он думал в этот момент. Когда взглянул на потолок, тут то его сердце и замерло. На потолке волнами колыхалась лужа крови. Он закрыл глаза. На миг все стихло, он даже услышал звук проезжающего мимо его окна транспорта. Взглянул на стены, они немного плавали, но уже не так, как минуту назад. И наконец, на потолок. Потолок был, как прежде, чисто выбелен.

Владимир приподнялся и сел на кровать, почувствовав непреодолимое желание выпить. Ему нужно было расслабиться и поспать. Не помня сам, как добрался до бара и вытащил из него бутылку пятилетнего виски, вбил пробку внутрь карандашом, сломав его и бросив в сторону камина, стал хлестать виски с горла, проклиная свои привычки, слепого водителя и то, что он сейчас напивается, вместо того, чтобы отсыпаться. Постепенно волнения на стенах прекратились. Он, наконец, отключился.

Спустя пару часов, как ему показалось, Владимир проснулся и осознал, что голова в порядке. Оглядевшись, он наткнулся на бутылку виски, к которой недавно присасывался и к своему удивлению обнаружил, что бутылка цела и запечатана. А поломанный карандаш, которым он якобы ее откупорил, лежал на тумбочке, цел и не вредим. Это не стало для него шоком, после долгих наркотических опьянений он видал и похлеще галлюцинации. Хотя эти отличались от привычных ему. Раньше у него галлюцинации были связаны с людьми, а теперь с предметами. Это его немного смутило, но не так чтобы не открыть бутылку тем же карандашом и выпить снова, как во сне. Взял все тот же карандаш, протолкнул пробку и сломал его. В момент хруста, он отчетливо услышал крик из кухни. Бросив карандаш в сторону камина, побежал туда. Его снова объял страх, он не любил ни с кем жить, потому что часто забывал о соседях. А когда сосед не с того, не с сего подавал признаки жизни или появлялся неожиданно, после бурных ночек, это оставляло неизгладимый эффект в памяти нашего героя. Добравшись до кухни и не обнаружив там никого, схватился за нож, потому что послышался тот же крик из душа.

– Черт! Что за черт! Чертовщина! – бормотал он, чувствуя как крыша, незамедлительно, начинает удаляться от ее первоначального положения.

Он быстро, не колеблясь, двинулся в душ, осмотрел его внимательно, заглянул везде, где можно было спрятаться, никого не было. Вдруг он услышал шорох в душевой кабинке. Открыл ее и потерял сознание.

– Вова! Очнись! Э, как его развезло. Что на этот раз?

– Видимо что-то тяжелое. Он сильно кричал во сне.

Приоткрыв глаза, Владимир увидал Антона и Сергея. Первый раздвигал веки и проверял рефлекторные способности глаза, пока второй достал саблю из ножен, висевшую на стене и махал ей. Свист лезвия заполнял комнату. Заметив, что их друг очнулся, Антон позвал Сергея, те склонились над «виновником торжества».

– Вовчик, что за хрень ты сегодня с утра нюхал? Уже вечер, спал как убитый. Не похоже на нашего вечного тусовщика.

Владимир встал, ему попытался помочь Антон, но не успел, он и сам свободно подскочил. Потерев глаза, еще раз взглянул по сторонам, обнаружил к своему глубокому удивлению и сожалению, закупоренную бутылку виски и целый карандаш.

– Мужики, я чокнулся, – огласил умозаключение Владимир.

– Что случилось? Рассказывай по порядку, а мы уже подтвердим твой диагноз.

Владимир рассказал все, как попал под автомобиль, про неприятную беседу с Маликом, про дважды выпитую и до сих пор целую бутылку виски и обугленное тело ребенка в его душе.

Ровно двадцать лет назад, он пил со своими друзьями. Разойдясь, Владимир продолжил свое приключение сам. Он медленно катился на своей машине с выключенными фарами, вглядываясь в темноту. Поздно вечером, ему встретилась девчушка лет пятнадцати. Долго думать не пришлось, как развлечься молодому парню, он схватил ее, ссылаясь на то, что молоденьким девочкам нечего делать на улице без взрослых, повел ее якобы домой. Девчушка упрямилась, за что получила несколько мощных пощечин спортивно сложенного юноши. Дотащил ее до посадки и изнасиловал. После чего отключился на некоторое время, к своему удивлению, очнувшись, он увидел сидящую напротив девушку, взгляд ее уперся в землю. Фраза девочки «Я сдам тебя! Я хорошо тебя запомнила!» испугала юношу, он сам не понимая, как это произошло, связал ее же одеждой, которую она держала в руках, сделал кляп и потащил, пока еще было темно, к машине. Взяв там канистру бензина, потащил вновь девочку с канистрой в посадку, облил девочку и зажег. Кляп оказался хороший. Владимир смотрел как горит ее тело, привязанное к дереву и плакал, как дитя. Миллион раз он каялся о содеянном. Оправдываться пытался, прежде всего, перед самим собой, но так и не смог себе этого простить. Страх сыграл с ним в ту ночь злую шутку, оставив на душе жуткий шрам.