«Плохо, когда день рождения в январе», – говорил Адам, уплетая торт.

«Почему?» – удивился Юрка.

«Всегда в это время грязно, сыро и холодно, – ответил Адам, – то ли дело у меня, день рождения, летом. Погода тёплая, фруктов полно».

«Это здесь в Гудермесе зимой грязно, – ответил Юрка, – а в Москве всё от снега белое. Хочешь на лыжах катайся, хочешь в хоккей играй».

Заки подошёл к окну и посмотрел на ночной Лондон, подумав:

«Интересно, где сейчас Адам Есенбаев? Может быть, стал боевиком и воюет на стороне сепаратистов».

Нет, Адам Есенбаев боевиком не стал, он был заместителем начальника уголовного розыска Гудермесского ОВД. Утром девятнадцатого января к нему пришёл Видади Таишев из села Джалка.

– Знаю Адам, ты человек справедливый, и не захочешь сделать зло моему мальчику, – начал Видади, после обычного для чеченцев приветствия и расспросов о здоровье.

– Про какого именно мальчика ты говоришь? – улыбнулся Адам. – У тебя их пятеро.

– Я говорю о моём старшем, о Малгобеке, – вздохнул Видади.

Видади рассказал, что Малгобек поддался уговорам своих приятелей Исы и Мусы Итаговых, и в марте этого года уехал в Панкийское ущелье, в тренировочный лагерь боевиков. При этом родителям он наврал, что ездил в Ростов на Дону к друзьям.

Летом, после возвращения из Грузии, Малгобек какое-то время жил дома, а потом неожиданно исчез, и несколько месяцев о нём не было никаких вестей. В декабре его привёз незнакомый человек. У Малгобека были сильно обморожены ноги. Вот тогда сын и сознался, что был в отряде Руслана Гелаева. В конце 2003 года ходили слухи, что отряд Гелаева был разгромлен, а сам он исчез.

– Поверь, Адам, – Видади приложил руку к сердцу, – мой мальчик никого не убил, иначе я не пришёл бы к тебе.

– Я понял тебя Видади, пойдём к начальнику уголовного розыска, – ответил Адам, – расскажешь ему всё, что рассказал мне.

– Он русский, и не поймёт боли отца за сына, – вздохнул Видади.

– Тревога родителей, за своих детей, одинакова у всех, будь ты нохча69 или русский. Рома хороший человек, он всё поймёт.

Спустя два часа Малгобек Таишев рассказывал Аносову и Есенбаеву о своём пребывании в отряде Руслана Гелаева. Упомянул он так же о подслушанном разговоре арабов, о том, что через Хозу Нугаева они собираются получать деньги на джихад. Аносов взял подробное письменное объяснение от Малгобека.

– Мы постараемся помочь тебе не попасть под уголовную ответственность за участие в незаконном вооружённом формировании, – сказал Аносов на прощание, – но и ты должен сообщить нам, если боевики попытаются связаться с тобой.

– Я всё понял, – кивнул Малгобек.

В Гудермесе Аносов и Есенбаев заехали к начальнику районного отдела ФСБ Ильину и рассказали о Малгобеке, как о перспективном агенте. Ильин согласился с их доводами, Малгобек на свободе принесёт больше пользы.

«Не искал покоя я, видел Бог.

И не раз я покидал родной дом.

Выбирал я пред собой сто путей и сто дорог,

Но конкретной выбрать так и не смог».

Юрий (Хой) Клинский, песня: Жизнь»

Февраль 2004 года.

Во всём мире пенитенциарные учреждения разделяются по строгости режима содержания заключённых преступников. Только в России, да в республиках бывшего СССР, пенитенциарные учреждения делятся ещё и по цвету: «зоны красные» и «чёрные зоны». Считается, что на «красных зонах» режим устанавливает администрация учреждения, а в «чёрных зонах» порядок поддерживают «блатные», то есть воровские авторитеты.

На «красной зоне» администрация управляет заключёнными с помощью актива. Там нет воровского общака. Не потому, что запрещает администрация, а по большому счёту, он там не нужен. «Красная зона» – это, прежде всего рабочая зона. Там находится рентабельное предприятие, на котором работают заключённые и получают зарплату. Они отовариваются всем необходимым в своём магазине. Если какой блатной попытается там установить воровские порядки, то его «сломают» сами заключённые, либо администрация отправит его на «чёрную зону».

Если рентабельное предприятие в учреждении по какой-то причине организовать не удаётся, и заключённые сидят без дела, вот тогда, «зона» становится «чёрной». Блатные вводят там воровские понятия, и опять же администрация не препятствует им в этом. Потому как блатные поддерживают в учреждении видимость порядка. Причём, если на «чёрной зоне» есть хоть какое-то производство, то обязательно будут «красные отряды», в которых правит актив.

Вот и вся разница в цветах «зон», везде сидят преступники – воры, грабители, убийцы и насильники. И не важно, активист он или блатной, прежде всего, это преступник. Что касается спиртного и наркотиков, то они «загоняются в зону» в независимости от её цвета. Тут всё дело в эффективности работы режимного отдела учреждения, пресекающего перебросы через ограждения, а так же заносы и провозы запрещённых предметов.

Однако есть ещё в России «ментовские зоны». Сидят там так называемые «БС», то есть «бывшие сотрудники». Сами себя эти заключённые называют «босяками». В основном статьи уголовного кодекса у «босяков» специфические: взятка, убийство при неправомерном использовании оружия. Однако есть и те, кто сидит за бытовые преступления: зарезал собутыльника по пьянке или застрелил любовника жены. Попадаются тут и насильники. Однако, если в обычных «зонах» к таким осужденным стали относиться терпимо, то в «ментовской зоне» это презираемые люди. Их сразу определяют в касту «отдалённых»70. Заставляют убирать отхожие места и выполнять прочую грязную работу.

Среди босяков, так же как и среди обычных уголовников, существуют свои касты. Верх иерархии у босяков составляют оперативники и спецназовцы. Далее идёт основная каста осужденных: сотрудники ГАИ, участковые инспекторы, дознаватели и прочие должности в милиции. Следующая, полупрезираемая, каста адвокатов. В самом низу «отдалённые»: сотрудники прокуратуры и судьи.

Если в обычной зоне, осужденный занимается спортом по желанию, то для «босяка» это обязанность. Не занимаешься спортом, значит, опускаешься, потому дорога тебе в касту «отдалённых». Другим любимым делом у «босяков» является юридическая переписка с судами и различными инстанциями. Дело в том, что шансов уйти на свободу по УДО71 у «босяка» мало. Вероятность освобождения по УДО значительно ниже, чем у обычного осужденного, потому одна надежда – на пересмотр приговора суда.

Во времена Советского Союза для «босяков» существовала всего одна «зона» строгого режима, находится она в Нижнем Тагиле. Однако «лихие девяностые» совершили «разруху в головах» всех граждан России, и сотрудники правоохранительных органов не остались в стороне от этой беды. Преступлений они стали совершать значительно больше, и понадобилось много «ментовских зон».

Одна из таких зон строгого режима находится в городе Бор, который расположен на левом берегу Волги, как раз напротив Нижнего Новгорода. Говорят, своё название городок Бор получил из-за хвойных лесов, которые в этих местах были южной оконечностью тайги, тянувшейся с самого Севера.

Начальником «ментовской зоны» в городке Бор, или на блатной манер «хозяин зоны» – полковник Богданов Андрей Ильич. Это был человек не глупый и обладал огромным достоинством, он умел заводить полезные связи на «самых верхах».

Показатели в учреждении полковника Богданова хорошие и его приглашали на должность заместителя УИН72 Нижегородской области, однако знающие люди в Москве советовали ему не спешить. Через два-три года, начальника Нижегородского УИН переведут в другое место, тогда Богданов имеет шанс сесть в его кресло, а с должности зама наверх хода не будет, по той причине, что слишком малый срок отсидел заместителем начальника УИН. Потому Богданов решил дождаться генеральских погон, сидя в кресле «хозяина ментовской зоны».