Одиссей сидел за столом, бесцельно раскладывая пасьянс – в этот час он был единственным, кому не спалось в большой носовой каюте, все остальные её насельники пребывали в объятиях Морфея. На грубо сколоченных рундуках (где, по ходу, хранились запасные сети и прочий рыболовный инвентарь) вдоль правого борта спали три молчаливых араба, которых притащил с собой этот загадочный дядька из Курдистана – причём спали мёртво, как убитые. Или умаялись до крайней степени усталости, или – что верней – приняли дозу чего-то сугубо натурального и полезного для здоровья, скорее всего – гашиша. Ни огнестрельного оружия при них, ни прочих обычных для жителя пустыни вещей – типа ножиков размером с римский меч – не было. То есть перед тем, как завалиться спать – Хозяин их старательно лишил всякой амуниции. Предусмотрительно, ничего не скажешь…. На подвесной койке по левому борту дрых сменный рулевой – во всяком случае, Одиссею показалось, что именно таковы функции этого кренделя непонятной национальности на шхуне. Вторая такая же койка пустовала – она предназначалась для пленника, но Одиссей предпочёл бодрствовать – в робкой надежде понять, где он оказался и куда движется их кораблик. Получалось пока не очень…
Конечно, если бы он был Джеймсом Бондом – то никаких проблем бы не было. Тремя ловкими ударами он бы лишил спящих арабов возможности к сопротивлению, напугал бы до полусмерти рулевого, а затем постучал бы в дверь каюты и обезоружил бы вошедшего сторожа; после чего захватил бы шхуну и, взяв управление ею на себя – повернул бы к берегам любезного Отечества. Одна неувязка – он не Джеймс Бонд, и где находится вышеозначенное Отечество – представляет себе весьма смутно. Ну, то есть север определить он бы, пожалуй, смог, но это и всё. Разные галсы и румбы, секстаны и астролябии (с помощью каковых, как он помнил из книжек, принято вычислять место судна и его курс) для него – китайская грамота, мягко говоря…. Правда, можно сигануть с борта в море и вплавь добраться до земли – но, во-первых, будет ли в пределах видимости какая-нибудь земля, а во-вторых – доплывёт ли он до неё? Чай, февраль месяц, вода в море – хоть и Средиземном – градусов семь, от силы. Свежо…. В такой воде полчаса поплавай – и всё, время склеивать ласты и уходить на грунт, как тот Ди Каприо в «Титанике»…
Всё же хорошо разным киношным героям! Их враги – сугубые придурки, желающие только одного – быть подстреленными вышеозначенным героем, неловкие, косорукие и бестолковые. Ну а у героя – полный набор разных шпионских штучек: стреляющие авторучки, часы-мины, галстуки во встроенной лебедкой с сотней метров стального каната, ботинки с выскакивающими лезвиями и прочая шняга; имея такой набор – грех не одолеть супостата! Да к тому же киношные герои – это, как правило, поголовно ветераны разных спецназов и мастера всевозможных единоборств, с лёгкостью крушащие стены и дробящие кости врагов одним только взглядом…. Эх, жаль, что он, Одиссей – не киношный герой, не мастер кун-фу и не боец спешиэл форсиз. Ему придется выпутываться из этой ситуации, не очень надеясь на стреляющие авторучки и умение лишать врага сознания лишь силой своей мысли…
Ага, моторчик стих совсем; стало быть, легли в дрейф. Зачем? Ну не рыбу же ловить…. Дебаркация? Вряд ли, на баке не слышно никаких движений, характерного шума брашпиля… или они с кормы якорь отдают? Чёрт, не посмотрел….
Так, к дверям кто-то подошёл….. Двое. Ну что ж, милости просим, гости дорогие!
Звякнули ключи, дважды хрустнуло в замке, дверь в каюту распахнулась – и на пороге появился давешний Хозяин, за которым маячил всё тот же водитель-охранник, с которым Одиссей встретил его в забытом Богом пустынном «медсанбате».
Хозяин со своим бодигардом вошёл в каюту, взглянул на своих нукеров, что-то бросил через плечо спутнику – и, улыбнувшись, обратился к Одиссею:
– Ну вот, мы и добрались до цивилизации! Дальше поплывём намного комфортнее!
– Дальше? – Ага, значит, будет пересадка. В открытом море, что ли? Или мы в какой-то бухточке? «Зеленая стоянка» это у яхтсменов называется, кажется…
– Да, дальше – в Европу! – и Хозяин снова улыбнулся.
Тем временем его спутник бесцеремонно разбудил всех трех арабов – надо сказать, весьма резво вскочивших на ноги. Хм, а я полагал, что их из пушек не разбудишь…
Все вместе они поднялись на верхнюю палубу. Одиссей похвалил себя за давешнее бодрствование при тусклом свете одинокой лампочки – глаза его довольно быстро привыкли к ночной тьме – которая постепенно становилась не столь уж и кромешной.
Ага, так и есть – стоим с подветренной стороны какого-то острова, в небольшой и довольно уютной бухте. Оба-на! Яхта! Ни фига себе…. Тонн сорок, не меньше! Белая, красивая, даже, пожалуй, роскошная, две мачты со свёрнутыми парусами…. Только отчего-то без ходовых огней. И ни один иллюминатор не светится! Однако… А яхта-то, по ходу, с душком…. С нехорошим душком, господа присяжные заседатели!
На шканцах шхуны загудел моторчик. Ага, ясно – один из членов команды «рыбака» с помощью компрессора принялся надувать резиновую лодку. Борт о борт, стало быть, становиться не хотят – хотя море спокойное. Боятся повредить красавицу-яхту? Или не хотят, чтобы на её белоснежном борту остались следы от швартовки грязной и ржавой рыболовецкой шхуны? Пожалуй, второе.
Компрессор затих, надувная лодка, расправив тугие бока, заняла едва ли не весь квартердек. Хозяин что-то коротко бросил своим бойцам – и они тотчас же бросились к шканцам. Однако, и дисциплина в этой банде…
Лодку спустили на воду быстро и довольно ловко – из чего Одиссей сделал вывод, что подобные операции этим людям не в новинку. Ну да, контрабанда всегда была актуальным занятием на Средиземноморье – задолго до нынешних времен…
– Прошу вас! – Хозяин сделал приглашающий жест в сторону пляшущей на воде (хоть море и спокойное, но мелкая зыбь все же наличествует – на шхуне она не заметна, а вот на лодочке будет тряско…) утлой посудины. Ну что ж, раз просят… Ага, а нукеры-то, по ходу, вооружены! Когда успели? У всех троих – «курцы» хеклеркоховские, недешёвые пукалки, однако….
По короткому штормтрапу Одиссей вслед за двумя бойцами спустился в лодку – и вслед за ним с борта шхуны ловко спустились третий сарбоз, Хозяин и его телохранитель. На бортах лодочки были укреплены четыре весла – за которые тут же взялись молчаливые нукеры и хозяйский адъютант. Несколько дружных сильных гребков – и вот он, белоснежный борт этой донельзя подозрительной яхты.
Здесь их ждала уже не веревочная лесенка, а полноценный трап. По которому в таком же порядке – сначала два нукера, потом Одиссей, потом ещё один боец, Хозяин и, последним, его бодигард – они поднялись на борт; лодка же чудесным образом двинулась назад, к шхуне. Ага, понятно, хозяйский порученец перед отправлением пристегнул к кормовому кольцу лодки бакштов – за который теперь эту лодку экипаж шхуны и смог возвернуть обратно. Как у них всё, однако, отработано…
Одиссей осмотрелся. Немного тут увидишь, посреди ночи…. Флаг греческий, понятно. Περσεφόνη – надпись на спасательном круге; вот дьявол, знал бы, что случится такая беда – поучил бы греческий язык…. Хотя, если напрячь мозги, перевести можно… «Персефона»? Скорее всего, так.
– Пройдёмте, нам надо поговорить. – Хозяин махнул рукой в сторону мостика.
Одиссей молча кивнул и последовал за своим визави. Трое арабов, переправившихся на яхту вместе с ними, как будто растворились в ночи – за Одиссеем пружинящим шагом двинулся лишь хозяйский телохранитель. Ну да, здесь им уже боятся нечего – прыгать в воду с этого борта смысла особого нет, окажешься между яхтой и шхуной, выловят, как камбалу… стыда потом не оберёшься.
Втроём они вошли в большую каюту, расположенную под ходовым мостиком – у Одиссея от обилия полированного дерева, бархата и сверкающей бронзы поначалу аж заболели глаза. Однако, теперь понятно – что это такое, «бьющая в глаза роскошь»…. Тут её, пожалуй, чересчур! Сплошной винтаж, как говорится; такие салоны были модны, наверное, в двадцатых годах прошлого века, сейчас яхты оформляют всё больше в стиле хай-тек; палисандр, бархат и бронза – это, по мнению современных хозяев жизни, кич и дурной тон, более надлежащий интерьеру публичного дома, нежели морскому судну. Хотя здесь весь этот антиквариат смотрится стильненько, ничего не скажешь. Ага, а иллюминаторы-то все задраены наглухо…
