Ни одна терапия не подействует, волю Силы не излечить. Нельзя аннулировать нарушенные клятвы. Но он не жалеет.

…Нужно открыть глаза и поднять среду анализа. Раз впереди терапия, следует ускорить рабочий процесс. Не то чтобы он был незаменим, но даже его заместителям придется вникать в детали слишком долго, а время критично.

«Вы учтите, — сказала Исард, когда только встала во главе СИБ с его небольшой помощью, — я вас загружу так, будто вы здоровы».

Вейдер тогда только усмехнулся. Она немного не представляла, сколько он мог тащить, здоровым совсем не будучи. А уж теперь, когда работа у него осталась одна и ничто больше от нее не отвлекало…

Все, пять минут на рефлексию вышли.

Он открыл глаза, подбородком поправил трубки респираторной маски. Отдал команду креслу, и оно опустилось ниже. Полулежать было проще, спину тянуло меньше. Ну ничего, скоро эта боль исчезнет тоже, как и всякая другая.

Опустил на лицо забрало шлема. Поднял рабочую среду. По делу о взрыве на Седьмом заводе Фондора пришла информация с допросов, а по аварии на Сцере-78 первичная экспертиза наконец-то отправила ему отчет. С опозданием всего лишь на сутки от запланированного времени, какая невероятная пунктуальность. Награда непременно найдет виновных, уж он проследит. Тем более, что даже из беглого, очень беглого просмотра отчета следовало: случилась там явная диверсия, а эксперты СИБ из желания доказать, что умнее его и больше разбираются в технике, дали виновным время затереть следы. Ничего… виновные в диверсии от него тоже не уйдут. Никто не уйдет.

***

— Вот вы мне скажите, милорд, — сухой голос снаружи отвлекает его от плана дока Сцеры-78, общая схема диверсии ясна, но детали требуют размышления, — вы стали мазохистом без моего ведома?

— Это скорее к вам относится, — отвечает Вейдер очень спокойно. — Я занят.

— Вы заняты уже двадцать часов.

Действительно. Есть все же преимущества в ограниченной функциональности тела.

— Я прекрасно себя чувствую.

Что его лечащий врач делает в его палате без разрешения, он не спрашивает. У его лечащего врача приказ императора его лечить, вне зависимости от мнения пациента по этому поводу. Но обычно он более понимающ. И предупреждает о визите… Хотя нет, уведомление в списке есть, это он сам его не заметил. Хм.

— Это, как вы понимаете, милорд, иллюзия.

— Моя иллюзия работоспособности от реальности ничем не отличается, — отвечает он, но среду все же сворачивает. Весь опыт последних тридцати лет показывает, что спорить с Рати бесполезно.

Рати, худая оглобля в черном комбезе, стоит посреди темной комнаты, с датападом в руках, от света которого лицо его кажется синеватой маской с провалами глаз.

— До вашего перелета на Набу остались сутки, — сообщает он.

Что? Его должны были запросить о занятости, так делали всегда, что за самоуправство?

— Передвиньте на неделю.

— Приказ императора, милорд.

Ваш сын испугался, не говорит врач, но Вейдер это понимает и сам. Нужно было оговорить сроки заранее. У него слишком много работы, чтобы в сутки упихать ее всю. Сила, как невовремя.

— В таком случае, — говорит он, — мне нужны еще сутки активности.

— Вот именно, — Рати подходит ближе, его лицо — театральная маска раздраженности. Седые волосы отливают сталью. — Я так и понял. И мы возвращаемся к вопросу о вашем мазохизме. Вы должны были вызвать меня еще десять часов назад. А не отключать оповещения мониторинга.

И дроидов обслуживания не отключать, не говорит врач. Да, он не должен был. Но с ними невозможно же сосредоточиться как следует, то одно, то другое. Какая разница-то. До конца терапии он как-то да дотянет, а дальше ничего не будет.

Уверенность его медиков в том, что его все же можно вылечить, и потому нужно рассчитывать на какое-то будущее, не использовать все оставшиеся ресурсы тела сейчас, раздражает.

— Сутки активности, — повторяет он.

Врач вздыхает.

— Хорошо, — говорит он. — Но все время перелета вы проведете в бакте.

— Нет.

Как контейнер его перевозить не будут.

Врач, разумеется, не удивлен. Прицельно думает, зная, что его прочитают: ну я же должен был попытаться? Верно, должен, кто б иного ожидал-то. Его врач — вечный оптимист с девизом «А вдруг сработает?».

— В таком случае, милорд, я засуну вас в бакту сейчас. Я обеспечу суточное функционирование в оптимальном режиме, но во время перелета вы будете спать в кресле. Откат от препаратов нельзя скомпенсировать.

Список препаратов появляется на визоре, комбинация довольно… оригинальна. Действительно сработает, вот только насчет компенсации, в принципе…

— Можно, — говорит Вейдер.

Врач молчит, излучая неодобрение на всю Силу. Ну да, ну да, компенсация посадит остаток его почек еще больше, но какая разница-то? С другой стороны…

…Сколько лет они играют в эту игру? Пожалуй, слишком долго.

— Ладно, — говорит Вейдер. — Сон так сон.

И с интересом наблюдает, как готовившийся драться врач осекается. Как схлопываются выставленные напоказ эмоции. Истинное лицо его врача похоже на его собственное. Нормальным людям его лучше не показывать.

— Я слышал про эту терапию, — произносит Рати без выражения. — Они в самом деле творят чудеса.

— Чудес не бывает, — отвечает Вейдер.

***

Последним он помнит удовлетворение от закрытого дела о диверсии. Как раз когда покраснели показатели мониторинга крови, он отправил Исард финальный отчет. Успел выйти из рабочей среды, и откат его выключил.

То, как дроиды доставали его из бакто-гроба, одевали и устраивали в кресле, он не помнит, и хорошо. Неприятная процедура.

Когда он просыпается, то первым видит экран со статистикой путешествия и белые линии гипера — камера транслирует изображение рубки. До Набу осталось три часа.

Рядом — информация о сопровождающих. Дроиды. Но — не только дроиды. Сам Рати, разумеется, полететь не мог, не может директор Корусантского центра нейрохирургии, светило, светоч и прочее, и прочее, внезапно сорваться на Набу на неопределенный срок личным врачом не пойми кого. Мало того, что Вейдер официально мертв, официально Рати никакого отношения к нему никогда и не имел — медицинская команда Вейдера носила глухие шлемы, как и он сам, и фигурировала в бумагах флота под кодовыми именами.

Девочку, которую он послал вместо себя, Вейдер лично не знает. Она не медик, она — судя по предоставленному досье — медсестра с подготовкой телохранителя СИБ. Внедренная в его команду три года назад по указке Исард, после попытки диверсии в больнице. Глупейшая была диверсия, и, что особенно примечательно, цель ее к нему не имела никакого отношения — диверсанты хотели убить раненого свидетеля антикоррупционного процесса. Когда они ворвались в больницу через якобы пустующий сектор, они, наверняка, сильно удивились. Он тогда тоже немало удивился…

…Проклятый откат убивает концентрацию. Итак, медсестра-боевик-шпион, Айла Ти, тви’лекка, бывшая до этого для него просто именем. Характеристики кураторов сплошь положительные. И на досье приписка от Рати: «Если она начнет вас раздражать, милорд, сообщите мне, я пришлю другую охрану». Не убивайте в сердцах, то есть. Не станет он ее убивать, какой бы она ни была, Люк расстроится, когда узнает. Не стоит того.

— Зайдите ко мне, — говорит он в воздух.

Она появляется немедленно. Останавливается перед ним, коротко кланяется и молчит. Молодая тви’лекка в синем мешковатом комбезе, хорошо скрывающем и фигуру, и возможное оружие. Смотрит спокойно, внимательно и серьезно. Ни жалости, ни отвращения, ровный эмоциональный фон. Хорошо.

— У вас есть информация, которую мне следует знать? — спрашивает он.

— У вас будет три основных врача, — говорит она. — Им передана ваша медкарта. Мы использовали ваше кодовое имя. Больница поддерживает анонимность, никто не имеет права спрашивать, кто вы, и только службы безопасности знают, что вы работаете на СИБ.

— Ваш статус?