- И это я грублю? - Уже спокойно уточнила девушка.
- А кто, я что ли? Что за век такой? Не болтаешь, то что их тщеславным душенькам угодно, так они сразу и бесятся!
- Кто сказал, что я бешусь? Я очень даже согласна с Вами, - девушка пожала плечами.
- Что? - Болтливый старик на миг утратил весь свой пыл.
- Старшим грублю, Альянс с ног на голову перевернула, принца охмурила, но как знаете не до конца, душенька у меня тщеславная, даже спорить не стану. Говорю же: со всем сказанным согласна.
- Нет, точно в тебе что-то от деда есть, - смешно причмокивая, бросил старик, но тут же одумался и добавил, - но от бабки несомненно больше! В тебе спеси, что пыли на моём комоде!
- Что же не протёрли? - Теряя нить беседы, спросила девушка.
- Кого? - Не понял дед.
- Комод! - Прямо ему на ухо сказала девушка.
- Кричишь-то чего? Ненормальная, какая-то!
- Вот и отправь меня во тьму, чтобы под ноги не лезла, - предложила Вивианна.
- Куда тебя отправлять? Одна кожа да кости, - он пощупал её руки и талию. - Мешки под глазами как амбарные! Всю ночь магичила небось! Ты хоть знаешь сколько силы надо, чтобы через всё это пройти?
- Сколько бы не было нужно, у меня найдётся! - Настаивала девушка.
- Да что ты вообще о боли знаешь, коза ты этакая?
- Когда с меня сдирали пятнадцатилетнюю печать, узнала достаточно много.
- Чего? - Снова не понял старик.
- Мы пока болтаем, рассветёт. Ты ничего и сделать не успеешь, дедушка.
- Какой я тебе дедушка? - Старик так разнервничался, что закашлялся. - Нет, ну ты слышал, дед говорит?! Слава духам никто не слышал! Ты же не слышал? - Дед снова ткнул тростью и живот второму жрецу.
- Ничего я не слышал, - ответил тот.
- Меня услышьте! Времени уже нет! - Вивианна повысила голос.
Старик на миг унял свой словесный поток.
- Помрёшь же, дурёха.
- Все мы там будем, если ещё решим поболтать.
- А почему не принц твой пришёл жизнью жертвовать? - Задал контрольный вопрос дед.
Вивианна задумалась.
- У него дел много. К свадьбе готовится, знаете ли. Может невесте постель греет. В любом случае крайне занят.
- Выходит, не сказала ему ничего, выхухоль?
- Скоро узнает, дедушка. Не переживай, - Виви сладко улыбнулась.
- Ещё раз назовёшь меня дедом...-его трость случайно уткнулась не в ногу девушки, а в ногу второго жреца. После его неловкого "ой" разговор возобновился.
- Ещё раз назовёшь меня выхухоль, - сверкая глазами бросила Вивианна.
- Посмотри какие мы гордые! Ты просить пришла или как?
- Просить, - Вивианна опустила глаза.
- Вот-вот. Любите вы попросить старика подписать вам приговор. В бездну уходите, а я потом с этим живу, - голос жреца стал отсутствующим.
- После такого разговора я просто обязана вернуться, - улыбнулась Вивианна.
- Это ещё зачем?
- Давно у меня не было достойного собеседника, - снова улыбнулась девушка.
- Ой, не скажи. Не люди, а куропатки пошли. Ладно, тощее ты чудовище, пошли мучать тебя, раз уж тебе так невмоготу.
Старик бодрым шагом направился к двери, за которую кроме жрецов никто не имел права заходить.
- Что остановилась то, королевишна, иль прям в центре храма прелести свои показать решила?
- Что? - На этот раз дар речи потеряла Вивианна.
- А ты как думала? Но ты не волнуйся, я то уже стар и вижу плохо, - в чём девушка очень сомневалась, - а вот эта морда, - он тростью указал на второго жреца, - зуб даю, в деталях разглядит все твои прелести.
- Мы в храме! -Возмутилась девушка.
Дед совсем по-детски хихикнул и ответил:
-Ну так трогать никто и не собирается.
Глава 25
- Печать
Приходи на меня посмотреть.
Приходи. Я живая. Мне больно.
Анна Андреевна Ахматова
Они прошли в просторную комнату, освещённую лишь несколькими свечами. Девушка с тревогой взглянула на стеклянный купол, надеясь, что рассвет ещё не наступил.
- Чего уставилась? Давай раздевайся и на стол ложись, - приказал засуетившийся дед.
Он подошёл к одному из белых столов, располагающихся вдоль стен, и принялся что-то смешивать и растирать в ступке. Девушке не нужно было спрашивать, чтобы понять, о каком именно столе шла речь. Он стоял в центре комнаты, под самым куполом. Она не сомневалась, что первый луч солнца преломится и направится прямо на него.
- Насколько я должна быть раздета? - С лёгкой тревогой осведомилась она.
- Меня не интересуют твои прелести, выхухоль. Но спина до поясницы должна быть оголена. На стол уляжешься животом. Волосы уберёшь, чтобы не мешались. Задашь ещё один вопрос и пожалеешь, - проворчал старик без прежнего задора. Было видно, что он полностью сосредоточен на смеси в ступке.
Вивианна подумала о том, что ночь в сорочке с кузнецами она завершит не менее чудесным утром полуголой на столе у жрецов. То ли от усталости, или от общего ощущения обречённости, ей даже не было неловко. Она повернулась лицом к каменному столу и спиной к жрецам, потом стянула плащ, свитер, сорочку и даже бельё. Подумав ещё немного, ботинки она оставила вместе с остальными вещами. Полуобнажённая девушка запрыгнула на высокий стол и легла, скрывая всё то, что жрецам видеть было совсем не обязательно.
- Вы справитесь вдвоём? - Озабоченно уточнила она.
- Тише, - уже совершенно серьёзно промолвил старик.
Вивианна задумалась и упустила момент, когда жрецы стали по обе стороны от неё и тонкими кистями принялись чертить узоры на её позвоночнике. Они начали от первого шейного позвонка и закончили в районе поясницы. За несколько минут жрецы поменяли десятки кистей разных размеров. Вивианна не понимала как таким странным образом можно призвать магию, но молчала. Шестое чувство подсказывало ей, что одно неловкое движение и вся их работа может пойти насмарку. Когда узор был почти завершён, девушка почувствовала как нагревается ледяной стол, на котором она лежала. Это было странным и совершенно нелогичным, ведь магии, которую она могла бы почувствовать, в комнате не было.
- Хватит получать удовольствие, - голос старика звучал будто из-под воды. - Пока ты ещё не совсем уплыла, убери снежные тучи над храмом. Тебе нужно солнце.
Вивианна уже плохо соображала, но выполнила просьбу. По шепоту жрецов на странном языке девушка поняла, что первый луч солнца вот-вот коснётся её спины. Чем сбивчивее становился их шёпот, тем больше и больше нагревалось то, что они нанесли на её спину.
Ещё никогда солнце не причиняло ей такой боли. Свет будто выжигал её плоть. Она непременно извивалась бы и кричала, но её тело совсем не слушалось. Как и в день, когда дед снимал с неё печать, она наблюдала за собственными мучениями будто со стороны. Какая нелепость! Сторонний зритель, который всё-таки испытывает боль, не в силах реагировать. Чем больше рассветало, тем больнее ей становилась. Слёзы ручьём лились из глаз, но даже они не приносили ни капли облегчения. Ей казалось, что она горела заживо. Возможно так оно и было.
Где-то далеко-далеко послышался голос старого жреца:
- Говорил же тебе, глупая, что пожалеешь. Наберись сил. Это только начало. В полдень всё станет ещё хуже.
Виви хотела закричать, что не выдержит и умрёт от этой сумасшедшей боли ещё до заката, но она не могла. Девушка с ужасом осознавала, что по собственному желанию подвергла себя такой пытке и теперь у неё нет возможности передумать. Оставалось лишь выжить.
Пока её разум лихорадочно метался в агонии, где-то на обрывках её крайне неустойчивого сознания, зародилась мысль о том, что ей нужно найти точку опоры. То, за что она могла бы удержаться, чтобы не сойти с ума. Сжав челюсти до боли, она приказала себе вспомнить всех тех, кого оставила и представить, что с ними станет, если она не вернётся. Это ни капли не ослабило боль, лишь напомнив ей, что не все могут быть так сильны как герои её любимых книг.
