Лора разговаривала со своей подругой и не понимала что происходит. Она никогда не слышала от Долли таких слов. Никогда не видела, чтобы веселая, беззаботная, живущая с показной легкостью Долли была в таком отчаянии. И зачем это покаяние?
— Господи, Долли, да что с тобой такое?.. — Лора сама чуть не расплакалась. — В чем виновата? Что ты придумываешь?..
— Я не придумываю, Лора. Не придумываю, — запротестовала Долли. — Я виновата. Надо было давно тебе все рассказать, а я побоялась. А ведь если бы я рассказала, ты бы замуж за Брэда не вышла. Поняла бы, почему он к тебе сватается — все из-за этих их порядков, и не пошла бы. А я не сказала. Знала, хотела, а не сказала. И вот во что ты превратилась сейчас… Тенью стала. Когда этот маори сказал, что ты мертва пять лет, я сразу поняла, почему пять. Потому что ты замужем за Брэдом пять лет. А ты его любить не можешь. Честно стараешься, но не можешь. Это потому, Лора, что любят тех, в ком глубина есть. А тех, у кого за душой ничего нет, как любить?..
— Долли, дорогая! — взмолилась Лора. — Пожалуйста! Ну, воспрянь духом… Хоть чуть-чуть. Мало ли мы ошибок делаем? Все ошибаемся. И я ведь сама за Брэда вышла. Думала, что смогу его полюбить. И вообще, хотелось жить как все… В общем, не твоя вина, Долли. Не убивайся так. А то совсем заупокойный голос. Словно помирать собралась.
— А я и собралась, — ответила Долли и снова заплакала.
— Да почему же?.. — Лора испытала приступ отчаяния. — Это глупость какая-то… Не может быть. Ты-то тут причем?
— Они одного на другого легко меняют, — плакала Долли. — Им все одно. Только бы свой «Гнев» сделать…
— Долли, не плачь. Я вернусь в Потуа. Сегодня же вернусь.
— Не надо! — закричала Долли. — Слышишь — не надо! Теперь и меня не спасешь, и сама погибнешь! Нет, не надо!
— Ну что ж это такое-то… Долли, надо в полицию обратиться.
— Лора, Лора… — протянула Долли. — Наивная ты. Без толку. И если не меня, не тебя, то тогда они Симону, или Генри. На беду приехали… А я сама виновата. Заслужила. Завидовала я тебе, Лора. Всегда завидовала. Сама не понимала, а завидовала…
— Господи, Долли! Чему же? Чему?! — голова Лоры, словно сама собой, стала раскачиваться из стороны в сторону. — Нечего мне завидовать…
— Это тебе кажется так, — ответила Долли, и голос ее, наконец, выправился. — Есть чему, Лора. Есть. В тебе сила, решимость — терпеть ты умеешь. И ждать, и надеется, и верить — на все это сила нужна, огромная сила. И она у тебя есть. Настоящая. А я бы никогда не смогла. Никогда. Брэд ведь на мне сначала собирался жениться. Меня ему выбрали, а я струсила, отказалась наотрез, сказала — с собой покончу. А мне сказали, что тогда он Лору возьмет — тебя то есть. И я еще подумала тогда — Лора что угодно вытерпит, Лора справится, Лора сможет. Всегда тебе завидовала. Всегда. Даже тогда, в ту минуту отвратительную. Сейчас вспоминаю и мне самой от себя противно…
Лора молчала. Тяжесть, невыносимая тяжесть лежала у нее на душе.
— Это, Долли, все так — друг другу завидуют, — спокойным, но упавшим голосом сказала Лора. — Это все так. Я — тебе. Ты — мне. Все. И тут просто ошибка, Долли, просто ошибка. Ты не мне завидовала, ты себе завидовала. Могла стать такой, которой завидовала, а не стала. Всю силу свою на зависть истратила. И я могла быть свободной, но не стала, а просто завидовала тебе и тебя же еще корила за то, чего сама хочу. Вот. Так что не бери в голову. Не бери.
— Лора, Лорочка, милая моя! — причитала Долли. — Как же я люблю тебя. Как же люблю… И все так глупо, да? Ну, ладно. Ты, главное, живи. Хорошо?
— Господи, Долли, но неужели нельзя остановить их как-то?
— Остановить? Это война, Лора. Это война. Как тут остановишь?
— Долли, но за что воюют? — Лора никак не могла взять это в толк.
— Из принципа, — ответила Долли. — Для войны ведь одна вещь нужна — принцип. Больше ничего не нужно. Все остальное — только поводы да оправдания. Не нравитесь вы нам, вот и все, вот и весь принцип. Но это я по-женски говорю, конечно. Сейчас они допрос устраивали…
— Допрос? — не поняла Лора.
— Да, это у них что-то вроде суда.
— Над кем?!
— Над Анитаху, — сказала Долли и снова запричитала. — И зачем только он пришел к нам… И ведь знала же я, что этим кончится. И пошла все-таки. И тебя втянула.
— Над Анитаху, — беззвучно повторила Лора.
— Да! И они ему: «Будешь гореть в Аду, маори!» А он смотрит им в глаза и тихо-тихо так говорит: «Рая нет». Не убеждая, не объясняя, а просто так — «рая нет». И все. Не знаю, что это значит. Зачем он им говорил это? Не знаю. Принцип… Но они злились на это страшно, на эти слова. И били его, били… — снова разревелась Долли. — Плетьми.
— Били… — прошептала Лора.
И в эту же секунду она почувствовала следы от ран на своем теле. Но не от своих ссадин и царапин, а от его — его ран, ран Анитаху. Длинными, обжигающими полосами они легли вдоль спины, покрыли грудь и живот. На миг Лоре показалось, что ее кожу вывернули наизнанку и облили спиртовым раствором. Она вскрикнула от боли и испугалась. Но тут же новое, странное, не знакомое прежде ощущение счастья объяло ее душу. Она стала им ! Лора принимает его — своего Анитаху — боль, она избавляет его от боли. Она это делает! Она любит…
Голова закружилась. Лора стала ни то падать, ни то подниматься. Необыкновенное чувство. Словно ее подхватил мощный воздушный поток и, увлекая за собой, понес в неизвестное место. Быстро, стремительно, легко. У Лоры перехватило дыхание. Она понимала, чувствовала, что этот поток несет ее к Анитаху. Что сейчас она увидит его, сейчас прикоснется к нему, сейчас, еще одно мгновение — и она будет счастлива.
Предчувствия не обманули — Лора увидела Анитаху. Но вовсе не такой представлялась ей эта встреча. Страшная картина, представшая ее взору, как яркое, безжалостное солнце, выжигало глаза. Но Лора смотрела, не отводила глаз. Она смотрела на мучения своего Анитаху. На пытки и унижение, на боль и смирение любимого, бесконечно любимого ею человека… И единственное, что она могла сделать для него, — это быть рядом.
Ее словно окружала какая-то невидимая оболочка — живая, пульсирующая. Лора видела сквозь нее Анитаху, видела его мучителей. Видела все, но сама оставалась незамеченной. Анитаху был привязан к столбу на заброшенной дороге, ведущей в запретный лес Атуа-Тангиханга. Там, по преданию, сохранился языческий алтарь племени Нгати Уатуа. Лес считался проклятым. Говорили, что она населен «мертвыми духами».
Вокруг Анитаху друзья и приятели Брэда, жители Потуа. Во главе — отец Готлим. Одни глупо смеются, другие смотрят с ненавистью и страхом. Некоторые и вовсе спали с лица, выглядят как покойники. Это казнь Анитаху — он «приговорен» к трем сотням ударов плетьми. И если не умрет, его добьют камнями. Лора смотрела на этих людей и не могла понять — ни их самих, ни их жизни, ни их образа мыслей. Что они делают?!
— Анитаху… — позвала Лора.
Анитаху повернулся на ее голос. Он услышал! Анитаху повернулся и смотрел в пустоту, туда, где стояла Лора. Он смотрел и улыбался. Он слышит!
— Господи, я так люблю тебя, Анитаху! — заплакала Лора. — Я так люблю тебя! Я все вспомнила… Это ты. Ты пришел за мной. Да?
Анитаху улыбнулся и кивнул головой в знак согласия. Лора разрыдалась. Она закрыла лицо руками и плакала. Радость — неизмеримая, великая, распинающая ее радость, смешалась в сердце Лоры с невероятной, беспредельной, неизбывной тоской.
И снова на тело маори посыпались жестокие удары хлыстом. Один за другим, один за другим.
Слезы застилали Лоре глаза. В эту секунду она бы отдала все на свете, чтобы стать кожей Анитаху. Чтобы принимать на себя его удары, забирать его боль. Страдать, но избавить его от страданий. Умереть, но дать ему жить. Но как?!
Глупо, ужасно глупо… Лора поймала себя на том, что завидует одежде Анитаху, остаткам его одежды. Эти лохмотья хоть чуть-чуть сдерживают силу удара. Пусть немного, пусть самую малость. Но они могут, а она — нет.
