Вреж хотел что-то сказать, но она его перебила:

– Всё, разговор окончен. А то, что подлетим через два дня, это уж мне поверь, если бы всё на приборы смотрели внимательней, то тоже бы это знали! – И она в присущем ей стиле исчезла за поворотом коридора.

Весь окутанный вязким тянущимся временем Бакунц смотрел на голубую туманность, подолгу зависавшую перед иллюминатором. Чёрный, такой обычный, цвет сменился забытым голубым, казавшимся с непривычки ещё голубее. Заботы, внушаемые ему Гимус, не шли в голову. Вон она – планета… В своей голубой сметане… Впечатление, что там не может быть неприятностей. Ну, просто они там не живут, а если что, – то не выживают… Важно – тк надеяться, чтобы не оставалось и тени сомнения. На Врежа в тот момент таких теней не падало. Уже земная ночь. Отбой.

* * *

Он почувствовал какой-то толчок, сквозь сон совсем не понятный. Под чьим-то усилием он уже сидел на постели. Прямо перед ним было лицо Дорис с выразительно приставленным к губам пальцем. Дошло: Уэддоу у излучателя! Сна как не бывало! Уже совсем быстро он просеменил к нужному отсеку. В иллюминаторах сверкали понятные им вспышки. Пришло в голову призвать в свидетели конвойников, он побежал к экрану. Но на его сигнал не ответили, спящих не всегда разбудишь, а догнавшая его Дорис схватила за руку.

– Он – там… Идёт!

Почти крадучись, они вернулись в ответвление коридора. Сначала тень, а затем и сам командир плавно проплыли в пересечении.

– Майкл! – Этим Вреж заставил его остановиться.

Командир медленно развернулся к ним лицом, представ в ужасающем виде. Дорис словно впилась Бакунцу в руку… Уэддоу не касался ногами пола, а чуть висел в воздухе. Лицо его было словно окаменевшее, открытые глаза не являли зрачков и были незрячими. Но неведомое око сверлило их, уже сжавшиеся и испуганных, готовых спрятаться за первой же дверью. Этот взор слепца сжёг всё закалённое мужество астронавтов.

– Командир! – только и вырвалось у Дорис, но вскрик этот был уже вялым. Она и Вреж почувствовали сильнейшую усталость, и какое-то забытьё, слишком сладкое для того, чтобы с ним бороться, пересилило их.

Со своего поста Жанкевски созерцал, как "Арамис" парил, готовый влиться в объятия туманности. Пока ещё молочную точку, обозначающую земного посланца, окружала лишь тьма чернее чёрного. А как уже все признали, голубей голубого, океан совершенно инертных, но, тем не менее, люминесцирующих частиц не иначе как готовил скатерть-самобранку.

И… Вот! Слева направо черноту прорезали струи лазурного взрыва, сначала тонкие и прерывистые, затем более уверенные и насыщенные. Черноту за иллюминатором словно смыло. Оба корабля уже плыли в предрассветном мареве земного лета и, в унисон этому, стены "0-21" обозначили восходящее солнце. Переглянувшись с Денисом, Даниель заулыбался:

– С приездом?

Тоже посветлевший Шеметов так и не подобрал ответа. Конечно, настроение поднялось. Какая бы не была мода на чёрный цвет, он во все времена оставался символом тьмы, и во все времена человек во мраке спешил зажечь хоть какой-то огонь, подсознательно уменьшая пространство, заполненное ночью.

– Планета номер один. – Отчеканил Даниель, поймав взглядом гладкий буроватый шарик. – А почему мы на неё садимся? Потому, что – ближе?

– Так решили. А она могла оказаться и дальше.

– Что-то сегодня ночью нас вызывали с "Арамиса". Я, правда, пока подошёл – вызов пропал. Включил их экран: никого. Уж не забарахлила ли система?

– А ты их не вызывал больше? Давай вызовем.

Сказано – сделано. На экране появился Файр.

– Кто сегодня будил нас ночью?

– Я не знаю, спрошу сейчас.

Несколько минут Тима не было. Потом подошёл, пожал плечами:

– Никто что-то не сознаётся. А вам ничего не говорили?

– Кто?

– Ну, кто вас вызывал.

– Я пока подошёл к экрану – уже никого нет.

– Видимо такая важная тема была, что раздумали разговаривать. Хотя по ночам шутят редко. Сейчас, подождите ещё, я у Ван Шао спрошу – он дежурил сегодня у пульта.

Выяснилось, что и Ван Шао конвойников не вызывал да и не слышал об этом.

– Рей там не бодрствовал? – почему-то спросил Жанкевски.

– А почему именно Рей?

– Медик всё-таки, может, что удумал…

Вреж подошёл поближе к экрану.

– Я вас приветствую. Не болят ли у вас зубы? – как и у всех тонус поведения у него теперь был "вестимо здешний".

– Да кто-то вызвал нас ночью, да вот не можем найти кто. Или опять чудеса начались?

– Не знаю, я спал как убитый, давно так не было. Но, насколько я знаю, происшествий, вроде, никаких нет. Значит, скорее всего, это вам спросонья показалось. Такое иногда случается и у абсолютно здоровых людей.

Недоумённые конвойники выключили экран, почти поверив в то, что этой ночью никакого вызова не было, а новая теперь обстановка опять загладила недоумение. Они, так же как и все, немного суетливо стали готовиться к орбитальному режиму и спуску. Где-то на краю бескрайнего света две звёздочки земного происхождения стали вращаться вокруг планеты, покоящейся в своём тумане, как слива в компоте. Что-то непонятное и явно благотворное проникло в астронавтов, но после назначенного сеанса связи у двоих настроение быстро пропало. "0-21" остается на орбите" – официальная радиограмма легла перед Жанкевски. Денис включил музыку погромче и повеселее.

– На вторую-то планету ведь сядем? – Толи подумал вслух, толи спросил Даниель.

– А на обратную дорогу топлива нет; никуда мы не денемся.

– Поступит с Земли что-нибудь невпопад.

– Да? И как же такое исполнить? Подойди к экрану. Сейчас, кажется, нам начнут сочувствовать.

Шеметов не ошибся. Несколько искусственно грустящих физиономий выглядывали с экрана. Им можно и погрустить, они-то скоро будут ходить по твёрдой земле.

– О, сколько эмоций, ребята! И какие же вы, оказывается, чувствительные, – опередил арамисовцев Даниель.

– Даниель, ты не расстраивайся, ну как ещё на горючем экономить? – это говорила Моника, а Даниель не хотел перед ней огрызаться.

– Пожалей получше…– он сделал детскую гримасу.

– На второй планете пожалею, а пока будь умником и спасай нас – если что. И ты Денис тоже. – Она перевела взгляд на подсеменившего Шеметова.

– Да ну… А мы и не хотели-то садиться. Рисковать ещё! Там, слышал, волки водятся, питаются арамисовцами…

– Ну, значит, вас бы они и не тронули.

– Во сколько точно посадка?

– Место выбираем, но не позже, чем через три часа.

– Вы экран не выключайте, мы посмотрим на вас суетящихся.

– Ну, пока? Да? – Моника элегантно подняла руку. Ей, возможно, было действительно жаль Даниеля с Денисом.

Два часа конвойники развлекались хаосом, действительно воцарившимся на корабле соседей. Затем экран погас: Уэддоу и на этом уже экономил.

Далеко за иллюминатором "Арамис" всё больше и больше удалялся. Он шёл на посадку… И, вот он, сигнал! Денис нажал клавишу, и луч малого экрана уже поймал покоящийся "Арамис". Вокруг него – несколько необычная серо-голубая равнина, туманность, облегающая атмосферу, служила светофильтром. Ясно, что оранжевого там не увидеть.

А арамисовцы тем временем, покинув кабины, собрались у компьютера, переваривающего информацию о месте посадки. Ждали не долго. Состав атмосферы включал кислород, но в малых количествах, много паров странного по составу, но опять-таки инертного соединения – видимо производной всё того же тумана. Грунт – мелкая уплотнившаяся пыль, преобладающий элемент которой – кремний. И… Есть следы аминокислот?! Это обнадеживает. Необходимый уровень защиты астрокостюма – №2, то есть условия в месте посадки, предположительно для человека малоопасные.

Первыми ступили на планету Файр и Фернандуш. Хотя размер планеты и меньше земного, двигаться по ней было трудновато. Видимо масса Земли всё-таки меньше. Все положенные в таких случаях формальности заняли ещё два часа. Началась колонизация дочери "шестёрки" (это по словам Ренальдини).