– Ну, я слушаю, Василий, рассказывай. -сказал Макаров.

Сидящий на другом конце стола человек обладал крепким телосложением и непроницаемым лицом, как будто высеченным из камня. Форма носа и ушей однозначно указывали на близость их обладателя к боевым искусствам, а глаза были вместилищем опыта, который он никому не собирался передавать.

– Пётр Алексеевич, по кроту работаем, пока ничего. По лесу тоже работаем, смогли пробиться к полю боя вперед армии, пока предварительно объект считать потерянным – вход завален, работы по расчистке начнем не раньше, чем огонь отступит. Картину боя восстановить не удалось – огонь все уничтожил, следов вертолетов и «Альфы» нет – предполагаем, что их забрал противник, вероятно живыми. По противнику есть новая информация – ушел на запад, помимо указанных в радиобмене с первой группой шагающих бронемашин у него есть и гусеничные транспортеры, довольно крупные – видимо как раз для перевозки этих ходунов. Ушёл на запад, пока дальше по следу идти не можем – огонь. По направлению информацию передали в штаб – приступили к усилению в местах возможного выхода. Из Иркутска пришли новости – вчера там какое-то нездоровое движение было у проходной завода, предполагаем топорный почерк наших конторских. Щупали объект имитируя попытку рейдерского захвата, но были биты и весь день провели внутри, вечером их оттуда выпустили, следим за развитием событий, пока не вмешиваемся. Там же был местный журналист, который все происходящее снимал на фотоаппарат – пробили, он работает на нас, не трогаем.

– Я тебя услышал, Василий, свободен. Ты когда вылетаешь в Иркутск?

– Сегодня в ночь, возьму ребят, экипировку и сходим в гости к Речному домой, события пора ускорять, тем более его нет в городе – уехал куда-то на охоту с целой толпой охраны под видом трудового коллектива. Наш хвост они отсекли быстро, серьезные ребята.

– Ну бывай, удачи, что нужно – проведешь через Гену и держи связь, не мне тебя учить.

– Вас понял, Пётр Алексеевич, всего доброго.

Поднявшись из-за стола, Василий подошел к двери и взялся за ручку, собираясь выйти из кабинета, как услышал слова напутствия от шефа:

– Вась, ну ты понимаешь ситуацию – любые средства, без ограничений при необходимости. Хоть танковое сражение в центре города, если посчитаешь это оправданным. Мне нужен результат.

Прошло два дня после бешеного бегства от охраны карданного завода. Оценив серьезность дела, в которое он влез, Константин решил немного переждать перед вылазкой в поместье Речного. На всякий случай дома он не появлялся – лучше перестраховаться немного. Перекантовался у Макса, заодно разобравшись с той подставой в баре, когда тот привел с собою хвост. Понятное дело, что у него не было выбора, но висевший вопрос надо было закрыть, чтобы не осталось недопонимания между друзьями. План оставался прежним – аккуратно в сумерках подобраться поближе к загородному дому Речного и уже на месте постараться собрать как можно больше материала об образе жизни замкнутого богатого старикана. Им никто никогда не интересовался особо, потому и сведений нигде о его жизни не нашлось, полная терра инкогнита!

Было уже 9 вечера, день стал тускнеть – пора выдвигаться. Фотоаппарат заряжен, место на карточке памяти есть, бутерброды и чай обновил у Макса, тот еще с собой дал вспененную фольгированную сидушку, чтобы можно было высиживать в засаде с относительным комфортом. На всякий случай, Нечаев посвятил Макса в свои планы – договорились завтра встретиться для контроля, если Костя не появится к вечеру – Макс пойдет в полицию. После той сцены у проходной – варианты могли быть самые разные. Но он и предположить не мог, какой в итоге выпадет ему…

Теплый ветер шевелил зеленые листья в густом подлеске, окружавшем огромную огороженную трехметровым забором территорию участка Речного. Карты в сети дали Константину неправильное представление о масштабах и расстояниях, так что до границы участка он добрался от места, где его высадила машина, уже практически затемно – далековато Речной на работу каждый день ездил, да еще и по такой дороге, что только на внедорожнике и проедешь. Кроссовки оказались не лучшим выбором для прогулок по лесу после дождя и быстро промокли – только простыть еще не хватало, подумал Нечаев, хлюпая по грязи. Выйдя к бетонному забору он понял, что на этом простая часть его путешествия окончена – с этой стороны никакого материала не получишь. Он был готов к такому повороту событий и двинулся вдоль стены в поисках бреши или удачно растущего дерева, по которому смог бы перебраться на ту сторону. Удача скоро улыбнулась ему – старый панельный забор, установленный еще в советское время, постепенно поддавался природе и уступал натиску леса. В заборе зияла хорошая такая дыра, в которую могла при желании пролезть и лошадь. По ту сторону лес продолжался и Косте пришлось свериться с картой на мобильном телефоне, чтобы определить свое местоположение и направление движения в сторону того, что очевидно на карте являлось основной постройкой участка – большим домом. Начать он хотел с главного, а потом, если будет время и возможность – изучить и другие пятна, которые видимо тоже были какими-то постройками. Безусловно, было большой неудачей, что производители спутниковых карт не посчитали эти места достойными более качественной съемки.

Никаких следов охраны или движения – Константин двигался в сторону дома окруженный лишь лесными звуками и теми, что производил сам. Иногда ему казалось, что он слишком громко шумит, хоть и старался ступать как можно аккуратнее. Шел он в полумраке, благо ночь выдалась лунная, фонарик включать совершенно не было никакого желания – ему постоянно казалось, что за ним наблюдают. Неудивительно – после такого-то марафона! Вот среди деревьев показался просвет, в котором угадывались силуэты зданий, среди которых была темная махина старого особняка. Речной после перестройки прибрал к рукам ведомственный железнодорожный административный комплекс со всей его территорией и даже отдельным железнодорожным депо, соединенным своей веткой с общей транспортной сетью. Главное здание стало его особняком – своеобразный выбор и не было похоже, чтобы он сильно его перестраивал. Видимо этот Речной – очень сентиментальный человек, неспособный порвать с прошлым. В некоторых окнах горел свет, территория вокруг тоже была освещена фонарями, но людей нигде не было видно. Нечаев принялся фотографировать – лучше нащелкать побольше кадров и потом уже отобрать ценные, чем ковыряться с каждым в поиске зацепок, стоящих документирования.

Внезапно вся территория погрузилась в кромешную тьму – привыкшие к свету фонарей глаза временно ослепли при их выключении, вокруг началась какая-то суета и Нечаев рефлекторно упал на землю, попытавшись заползти поглубже в кусты. Со стороны дома послышались звуки бьющегося стекла, удары и сухие щелчки ломающихся карандашей. Константин догадался, что началась перестрелка и противники используют оружие с глушителем. Это был очень странный бой, он никогда не был в зоне боевых действий, но кинематограф приучил его к совершенно другим ожиданиям – сюрреалистичное ощущение, как будто в городе-призраке слышны отголоски старых сражений. Звуки были отрывочны и фрагментарны, но Костя понял, что очагов столкновений несколько и как минимум два – в самом доме, еще пара – с другой стороны. Странным было и то, что охрана поместья не поднимала тревогу, и точно так же, как и напавшие, старалась не издавать много шума. Ему ничего другого не оставалось, как лежать в кустах и ждать развязки – страх сковал его тело и о попытке выбраться в лес и уйти не могло быть и речи.