– Справедливые слова, – согласился Феликс и ушел из дома, взяв только портфель, набитый книгами.

Несколько лет Маневин не общался с бабушкой, а та не испытывала желания встречаться со строптивым внуком, но не забывала каждый божий день напоминать дочери, что та родила от мужлана чудовище и усугубила плохую генетику ребенка неправильным воспитанием.

Со временем отношения у Феликса с Зоей кое-как наладились, Маневин повзрослел, понял, что от его войны с бабкой страдает Глория, и ради матери старается хранить мир. Но он знает, что дружить с Зоей Игнатьевной невозможно, потому что хорошие отношения в ее понимании – это исполнение всех ее требований в любой момент, независимо от времени суток и собственных планов.

Меня Зоя терпеть не может. Я никак от нее не завишу, ни материально, ни морально. Один раз я выгнала бабулю мужа из своего дома, но потом, ради Глории, все вернулось на круги своя. Мы с Феликсом счастливы, а Зою бесит, когда кто-либо живет с улыбкой на лице и улыбка эта не светский «смайл», а искреннее выражение радости бытия.

Можно ли существовать, никогда никого не любя? Мне такие индивидуумы пока не встречались, даже самые неприятные представители человеческого рода испытывают светлые чувства, если не к себе подобным, то к кошке, собаке, крыске… У Зои Игнатьевны есть младший сын Игорь. Любимый. Обожаемый. Несравненный. Лучший на свете. Солнце, на котором нет ни одного крохотного пятнышка. Чем занимается Гарик? Постоянно затевает бизнес. То он собирается выпускать туалетную бумагу со съедобной втулкой. А что? Прекрасная идея. Размотал в туалете рулон, а круглый держатель съел. Или вот еноты-полоскуны, они могут стать прекрасными прачками, вытеснят с рынка автоматические стиральные машины. Гениальной показалась Гарику и идея отыскивать с помощью собаки Мафи в подмосковных лесах грибы трюфели и продавать их за сотни тысяч евро на мировых аукционах. Можно я не стану продолжать список его идей? Поверьте, он очень длинный. Затевая очередной проект, Гарик абсолютно уверен, что разбогатеет. Никакие разумные слова вроде: «Под Москвой трюфели никогда не росли», на парня не действуют. Он с головой бросается в омут бизнеса и тонет в нем, не успев издать всхлипа. А когда добрые люди вытаскивают Игоря за шкирку на берег, он мигом обвиняет в своих неудачах тупой российский народ, который не способен креативно мыслить, не хочет жевать втулку, приобретать енотов, и Игорь тотчас теряет интерес к неудачному делу. Полоскунов и собаку Мафи он просто решил выгнать на улицу. Мы пристроили енотов к одному знакомому, который содержит зоопарк, и все они там отлично себя чувствуют. А собаку Мафи забрали к себе, она теперь каждый день радует нас очередным хулиганством.

После того как Игорь чуть не довел до инфаркта всех членов нашей семьи, я сурово заявила парню:

– Вам отказано от дома.

И очень надеялась, что более не увижу креативного дурака.

Плавное течение моих мыслей прервало появление Мафи. Собака выбежала в холл. Ее уши были опущены, хвост поджат. Обычно Мафуня при виде меня начинает прыгать, намереваясь запечатлеть на лице хозяйки самый сладкий поцелуй, но сейчас она шмыгнула под диван и затаилась. Мне стало не по себе, я посмотрела на Манюню.

– Он здесь?

Маруся кивнула.

– И она тоже. Мусик, не радуй жабу своим раздражением. Улыбнись ей так, словно видишь торт с кремовыми розами.

– Меня от крема всегда тошнит, – пробормотала я.

– Знаю, – хихикнула дочь, – но «гора теста» понятия не имеет о твоем отношении к ней, считает твою улыбку искренней. Больше всего на свете Зоя злится из-за того, что у кого-то радостно на душе. Держись!

Я кивнула и поплелась в столовую. Денек сегодня удался на славу. С другой стороны, он намного лучше того четверга, когда Дегтярева выгнали на пенсию, и понедельника, когда в наш дом приехала тетенька с дрессированной свиньей. Как-нибудь расскажу вам эту историю.

– Мафи всегда прячется, когда видит Игоря, – сказала Маруся.

– Наверное, она помнит, как он плохо с ней обращался и хотел усыпить, – вздохнула я, – боится, что прежний хозяин заявит на нее свои права.

Мы обе остановились у двери.

– Мусик! Скажи чи-и-из, – попросила Манюня, – улыбайся.

Я старательно растянула губы и вошла в столовую.

Увидев на пороге хозяйку дома, Зоя Игнатьевна встала, воздела вверх правую руку, а левой указала на странно тихого Игоря и торжественно объявила:

– Этот человек более не является моим родственником. Он отлучен от дома. Лишен всех благ. Отрезанный ломоть. Не желаю иметь с ним ничего общего! Все. Я его вам вернула. Делайте с сим субъектом что хотите! Он ваш!

Рухни сейчас в столовой потолок, я бы удивилась меньше. В конце концов люстра у нас уже падала, ничего нового я не увижу. Но то, что Зоя изгнала обожаемого сына, просто невероятно. Разве можно лишить небо солнца?

Указательный перст Зои переместился на Феликса, который, похоже, был ошарашен не менее меня.

– Забирай его! Не желаю более видеть сего субъекта в своем доме! И помогать тебе содержать его не проси! Денег я не дам. Сам с ним возись. С меня хватит! Все. Прощайте!

Зоя Игнатьевна вонзила в меня свой взгляд.

– Никаких ваших просьб забрать к себе эту личность я слышать не хочу! Конец истории. Молодой человек, не помню вашего имени, немедленно проводите меня к машине!

Юра, к которому обратилась Зоя, вскочил.

– Да. Пожалуйста! С удовольствием отведу вас…

Глаза Зои вспыхнули злым огнем.

– С удовольствием? С удовольствием??? Не испытываю желания доставлять вам удовольствие. Не нуждаюсь в вашей помощи!

Чеканя шаг, Зоя покинула столовую. Пару секунд мы сидели молча, первым опомнился Феликс:

– Игорь, что ты натворил?

– Честное слово, ничего, – затараторил Гарик, – вчера, как обычно, мы поужинали в ресторане. Мило посидели. Я рассказал матери о новом проекте.

– М-м-м, – простонала я, – только не это!

– Наверное, Зое надоело сыну деньги давать, – предположила Маша.

– И ее можно понять, – буркнул Сеня, – это все равно что печь топить купюрами. Бросил, сгорели. Бросил, сгорели. Лично я, услышав про очередную идею Игоря, ни за какие пряники не стал бы ему помогать.

– Так я ей подробности не сообщил, – уточнил Гарик, – еще не составил бизнес-проект, просто обозначил тему. Мы потрепались о разных знакомых, языки почесали. У Глории спросите.

Только после упоминания имени моей свекрови я поняла, что она тоже где-то здесь, завертела головой в разные стороны и увидела ее в кресле, которое стоит в углу.

Феликс повернулся к матери.

– Можешь объяснить, что произошло?

– Нет, – коротко ответила та.

– И все же расскажи, как у вас прошел вечер, – настаивал сын, – иди сюда, сядь с нами за стол.

Глория молча повиновалась и устроилась около меня.

– Игорь говорит правду. Они с мамой посидели в ресторане.

– Тебя, значит, не пригласили, – заметил Феликс.

По лицу свекрови промелькнула тень улыбки.

– Да я и не люблю семейные походы. Когда они вернулись домой, мама меня увидела и велела:

– Исчезни.

Мне стало понятно, что у нее плохое настроение. Я ушла в свою комнату. Через полчаса ее крик утих и наступила тишина.

– Что она говорила? – поинтересовалась я.

– Игоря ругала на все корки, – вздохнула Глория, – она ему раньше даже замечаний не делала. Никогда. И вдруг! Я очень удивилась, и тут мама в мою спальню влетела и велела: «Собирайся, едем». Спрашивать, куда, зачем, я побоялась. Зоя, конечно, не сахарный пончик, но она обычно грань не переходит. Однако сегодня ее прямо переклинило! Это все!

– Прорвало плотину! – вздохнул Юрец. – Встречаются такие люди, спокойные, воспитанные, всем помогают, улыбаются, семью любят. А потом ночью родственников раз, и задушили. Почему? Да надоели они! Бегали, кричали, шумели… Довели, в общем.

Маша посмотрела на мужа.

– Надеюсь, ты не о себе сейчас говоришь.