Он взял бумагу с ручкой и начал писать письмо дочери Марине: «Дорогая моя Маша! Я уезжаю на свою родину. Навсегда. Чувствую, что до конца моей жизни осталось не так много. Мне лучше умереть на родной земле, среди близких. Я желаю тебе счастья. Постарайся на этот раз сохранить свою семью. Дочка, никогда не меняй мужей как перчатки. Ни к чему хорошему это не приведет. Целую. Твой папа!» Затем прошел в спальню к Илье, который спал допоздна по обыкновению, и кликнул его:

– Просыпайся, сынок, поздно уже.

– Что такое, отец, дай поспать, – возроптал Илья, потирая глаза.

– Я должен кое-что сказать тебе. Вставай, поговорим.

– Какой разговор с утра пораньше? Ладно, говори, я слушаю.

– Илья, родной мой, – начал Сафар, приблизившись к кровати сына на один шаг. – Ты знаешь, как я тебя люблю. Я хотел даже назвать тебя именем своего отца, но мама не позволила. Сын почувствовал подавленность в голосе отца, но даже это его не растрогало.

– Знаю, папа. А теперь скажи, что случилось? – спросил Илья.

Какое-то время Сафар молчал, старался взять себя в руки. Наконец, прокашлявшись, произнес:

– Сынок, я хочу вернуться к себе на родину, притом навсегда.

Илья, не поверивший своим ушам, спросил в недоумении:

– Что ты сказал?

Отец повторил то, что сказал ранее. Илья не удержался от вопроса:

– В твои-то годы? Сафар долго приводил доводы, почему вдруг так решил, и в конце заметил:

– Сынок, я уже старый. Чувствую, что силы покидают меня. Последние дни хочу доживать у себя на родине.

Илья и не думал возразить отцу. Сразу согласился:

– Смотри, папа. Тебе лучше знать. Как ты решил, так и быть. А потом спросил:

– Когда думаешь выезжать? Сафар ожидал, что сын будет против его решения. Он не думал, что Илья так просто согласится расстаться с ним.

– Сегодня же, в этот же час, – ответил отец, расстроенный.

– А мама знает? – спросил сын.

– Нет, еще не знает, – ответил Сафар и протянул сыну бумагу. – Я хочу, чтобы это письмо ты передал Марине.

Илья встал и сел на кровати, взял письмо:

– Ладно, отец, передам, не волнуйся. Взглянул на письмо, после поинтересовался, на чем отец думает поехать: на самолете или поезде.

Сафар ответил:

– Мне все равно на чем. Главное, уехать.

Сафар прокручивал в сознании содержание предстоящего разговора с женой, когда сын встал с постели и заявил:

– Папа, я тебя провожу. Он еще не вышел в путь, но уже почувствовал в себе облегчение. Словно гора с плеч свалилась. Ведь ему предстояло покончить с многолетней тоской и оказаться на родной земле. Принятие решения – это уже полдела.

Сейчас он даже обрадовался тому, что сын так сразу согласился с его решением. А ему и не надо было, чтобы Илья выступал против и вставал на его пути, говоря: «Никуда тебя не отпущу». Он заулыбался. Беспокойство последних дней как рукой сняло. Его уже не волновало, где и как будет жить на родине. И не думал искать ответа на различные вопросы. Сейчас он мыслил только об одном: скорее бы оказаться на родине!

Сафар вспомнил один эпизод из книги, которую читал в молодости и под впечатлением которой долго находился. Кажется, было так: шах, после того как прослушал песню в исполнении молодого певца, взятого в плен, понял, что заунывное пение его связано с тоской по родине, и сказал ему: «Ты в тех местах свою душу оставил».

Сафар знал, что это из произведения писателя Эльчина, но из какого?.. Никак не мог вспомнить. «Вот так-то», – подумал про себя Сафар и заулыбался. Сейчас он сам пребывал в состоянии героя того эпизода.

Сошел с поезда на Бакинском вокзале. Радостный, огляделся вокруг и сделал глубокий вздох. Затем сел на скамейку поблизости и задумался. Начинало смеркаться. В это время на плечо ему легла чья-то рука.

– Сафар?! Обернулся. Постарался вспомнить человека со знакомым лицом. Пусть даже не вспомнил, но в этот миг на сто процентов убедился, что правильно поступил, вернувшись на родину. В родных местах человек никогда не пропадет. Обязательно найдется какой-нибудь знакомый, родственник, пусть даже чужой человек, и протянет тебе руку.

Джабраиль-муаллим и Бахлул-киши – совершенно разные люди с абсолютно противоположным мировоззрением. Они соседи. Джабраиль-муаллим занимает высокий пост, а Бахлул-киши – человек, не имеющий постоянной работы. А объединяет их одно увлечение. Это игра в домино у них во дворе. Джабраиль-муаллим смотрит на эту игру как на заполнение своего досуга, а для Бахлул-киши – это вопрос жизни и смерти. Он из кожи лезет вон, чтобы их команда выиграла и Джабраиль-муаллим повеселел. Возможно, в результате этого он заимеет блат и ему удастся заполучить у соседа хоть какую-нибудь работу.

В один день Джабраиль-муаллим вдруг предложил Бахлул-киши отправиться с семьями на отдых. Второй обрадовался, подумал: это реальный шанс разрешить вопрос о трудоустройстве. Но, как оказалось, не тут-то было.

Была последняя пятница декабря. Жители пятиэтажного здания сидели во дворе в построенном своими руками помещении, предназначенном для проведения различных мероприятий, и играли в домино. Люди ждали своей очереди. Было очень шумно. Проигравшая пара выходила из игры, уступив место другой. Когда кто-то делал неправильный ход, поднимался галдеж. В результате перебранки костяшки летели на пол с такой силой, что шум от этого был слышен в ближайших квартирах. Здесь все были равны. Никто не превосходил другого. Будь то учитель, или ученый, или даже рабочий, всех звали одинаково – «сосед». Их объединяла игра в домино. В принципе, они были неплохими соседями. И в беде, и в радости дружно принимали участие, приходили друг другу на помощь.

В помещении было жарко, хоть и стоял декабрь. На одном конце топилась дровяная печь, на другом закипал самовар. Выбывшие из игры, те, кто проиграл, обязаны были менять остывший чай на горячий.

Когда очередь дошла до Джабраиль-муаллима, занимавшего пост руководителя компании, аудитория стихла, шуточки прекратились. Ведь человек пользовался высоким авторитетом. Джабраиль-муаллим занял свое место и обратился к напарнику:

– Бахлул, сосед, будь внимательней, мы должны взять реванш за прошлое поражение.

– Есть, – ответил Бахлул-киши, на днях устроившийся сторожем в дворовом маркете. Пара Джабраиль-Бахлул считалась самой сильной в квартале. Оба были выпускниками экономического университета и умели хорошо просчитывать ходы, а также предугадывать, чем может закончиться игра. Первый кон прошел в темпе. Они выиграли и взяли реванш за прошлое поражение, но в следующий кон им не повезло. Как сели, так и встали.

Страсти кипели. Никому не было дела до чая. Джабраиль, расстроенный, вышел из помещения. «Черт побери, надо же было такому случиться», – подумал про себя Бахлул и вышел за ним. Ему надо было решить свою проблему. Догнав соседа, он стал виновато извиняться:

– Извините, ради бога, я старался, как мог. Нам что-то не повезло…

– Да не тужи ты, один раз проиграешь, другой раз выиграешь, – взялся успокаивать его сосед.

От этих слов Бахлул-киши взбодрился, решил идти дальше:

– Джабраиль-муаллим, вы обещали устроить меня на подходящую работу, если подвернется случай.

– Помню, сосед, – ответил Джабраиль-муаллим. – Пока нет вакансии. Потерпи немного. Я – человек обязательный. Если обещал, то сделаю.

– Знаю, брат. Дай вам бог здоровья, – сказал Бахлул-киши, выразив свою признательность.

На улице было холодно. Бахлул-киши решил не задерживать соседа, попрощался и думал уходить. В это время Джабраиль-муаллим, поразмыслив, обратился к нему:

– Сосед, чем ты занят завтра?

– Почему вы спрашиваете, уважаемый? Я могу поручить сыну, чтобы сторожил за меня маркет. Я к вашим услугам.

– Да нет, никаких услуг. Давно я никуда не выезжал, хочу завтра с супругой в Губу съездить на отдых, в Кечреш. Если хочешь, можешь присоединиться к нам. Возьми и ты свою жену. В компании веселее будет.