— Рассказывал, родной. Хах, я помню, как вас тогда спалил Михаил, когда вы своим черничным чудо-пойлом — самогоном или бражкой, споили половину Эдема? Шмурдяком, короче, каким-то…

— Брагой. А, точнее, самодельным винишком. Пьяные ангелы… Они… Ну такие. В особенности Кастиэль. Для него вообще такое поведение чуждым было. Просто представь пьяного Каса. Тогда-то он пчелок и полюбил. Просто видел часто — мохнатых таких, шершавеньких. Черника, кстати, для этого и росла!

— Бедный Касси, — усмехнулась я, беря в руки бокал с вином.

Это уже заставило смеяться нас обоих. Как же хорошо мне было в такие минуты: со мной рядом был он — Бальтазар, задорно смеющийся и забавно бухающий; я знала, что он рядом, что он не оставляет меня. Мне нужна его любовь — ею я живу. Эх, время, прошу, остановись!

Растущая луна мягким светом освещала небольшую поляну, окружённую многочисленными пальмами: кокосовыми, арековыми, а также священными для народа Индии деревьями Бодхи. Именно благодаря им, деревьям Бодхи, воздух в этом месте был наполнен приятным свежим ароматом, бодрящим всех вокруг, несмотря на позднюю ночь.

— Это, кстати, тебе. — Бальтазар достал из корзины тот самый букет жасмина и протянул его мне.

— Такого я от тебя точно не ожидала, — беря в руки цветы, заявила я. — Я думала, что ты скорее подаришь мне букет из своей дорогой травки, чем из настоящих цветов.

— Своей травкой я не буду ни с кем делиться. Ну, может только с Габриэлем, потому что он помогал мне её выращивать. Это моя прелесть.

— Ты сейчас очень напомнил Голума из Властелина Колец, — с улыбкой сказала я, откладывая в сторону подарок и отпивая немного вина из своего бокала.

— И не стыжусь этого! — также улыбаясь, заявил ангел.

— Да тебе вообще не знакомо слово «стыд», Бальти.

— Это точно. Эти цветочки ты можешь хоть в вазу поставить, хоть заварить для чая. Я знаю ведь, что ты обожаешь жасминовый чай. Да и пахнет он не хуже, чем сам букет.

— Я позже подумаю, как именно мне поступить с этим презентом, а пока что давай просто насладимся этим редким моментом, когда мы оба стараемся обойтись без пошлостей и излишнего сарказма.

— Звучит как тост, — подняв свой фужер, сказал Бальтазар. — Давай выпьем за этот чудесный вечер. Пускай он закончится даже лучше, чем начался!

Чокнувшись бокалами, мы в несколько глотков опустошили их практически одновременно.

— В следующий раз предлагаю выпить на брудершафт, — вновь разливая красную жидкость по ёмкостям, предложил ангел.

— Мне придётся поддержать это предложение, — с нотками веселости в голосе огласила я.

— Точняк.

Подобным образом, находя в процессе разговора идеи для последующих тостов, мы провели практически половину ночи. Мы даже не обращали внимания на постоянное шуршание бурундуков и пальмовых белок, а также на шипение очень опасной и ядовитой гадюки Рассела, способной за секунду изощренно умертвить. Всё это казалось для нас просто фоновой живой музыкой. Быть может, если бы мы были людьми, то возможно бы у нас внутри уже давно поселилось чувство страха. Однако мы были, наверное, самой необычной парой из тех, что могла существовать в этом мире. Ангел и нефилим — дочь Люцифера, куда уж странее?..

— Мне кажется, у нас вышла самая романтичная ночь за всё то время, что мы с тобой знакомы, — улегшись на спину и глядя на небо, молвила я.

— А кто же в этом виноват? — вновь опустошив бокал с вином, спросил Бальт.

— Ты что обвиняешь во всём меня, что ли? — приподнявшись на локтях, решила уточнить. — Вообще-то из нас двоих именно ты шлялся по бабам и курил свою драгоценную травку. Я вот, к примеру, даже учиться пошла. Вместе с людьми, хотя их я порой еле терплю. Мой отец был прав насчёт них. В большей степени они все лишь тупые амёбы, инфузории-туфельки, но и среди них бывают неплохие экземпляры.

— Какое милое описание людишек. Кстати, тебе не кажется, ягодка моя, что мы засиделись? — пошло поинтересовался Бальтазар, а потом наигранно пропел: — Что-то скучно стало…

Он стал медленно наклоняться к моему лицу, желая поцеловать. Когда до столь желанного момента оставалось несколько миллиметров, я неожиданно увернулась, вынуждая под действием силы притяжения ангела упасть вперёд на плед. Лишь по счастливой случайности он успел выставить перед собой руки, чтобы удержать себя от падения.

— Эй, ты чего? — возмутился Бальтазар, с лёгкой обидой взглянув на меня.

Я же ничего не ответила. Внезапно вскочила с пледа и босиком побежала вперед, распугивая своим странным забегом макак, мартышек, бурундуков и прочий удивительный животный мир Шри-Ланки.

Ангел среагировал быстро. Тоже вскочил и бросился догонять меня, при этом угрожающе восклицая: «Догоню, ох и догоню! А когда догоню… Накажу-у-у-у»! Да уж. Все-таки он пошляк ещё тот!

— Пусти, дурачок! — хохотала я, когда Бальтазар все-таки меня догнал и одержал победу в нашем безумном любовном забеге.

— Не пущу. Ты моя, моя и только моя! — Он прекратил меня щекотать, стиснул в объятьях и поцеловал.

— Конечно твоя. Бальтазар, мне так хорошо, когда ты рядышком — вот здесь. — Я положила руку на сердце, а потом добавила: — И мне абсолютно наплевать, что скажет по этому поводу отец. Я готова связать с тобой свою жизнь, и никому, никогда тебя не отдавать.

— Знаю. Я люблю тебя, Орели.

Промолчала. Только поудобнее умастилась в его объятиях и положила голову ему на плечо. В тот момент я была самой счастливой на всей Земле. У меня было то, в чем нуждалась любая девушка — принц на белом коне, а, точнее, в черном пиджаке.

***

Довольная вчерашней (или сегодняшней) ночью я вернулась в Пайк-Крик уже под утро. Точнее, меня переместил Бальтазар, ведь летала я хреновенько (и это ещё мягко сказано). Да уж… Наверное, пора учиться это делать, ведь я вспомнила о подарке Михаила на двадцатилетие — собственной роскошной квартире в Венеции. Он даже не догадывался, как я планировала использовать его дорогой сюрприз — свидание с Бальтазаром, и это очевидно. О, да. У нас будет наше личное семейное гнездышко. Только вот, чтобы переноситься в это гнездышко, нужно причесать перышки.

— Габриэль? — удивленно спросила я, переступив порог комнаты.

На кровати, в окружении фантиков от конфет, вальяжно сидел Фокусник и смотрел на меня задорным взглядом медовых глаз.

— Привет, племяха! — поздоровался со мной архангел, разворачивая шоколадную конфету с грецким орехом внутри. — Я на свободе. Михаил из тюрьмы небесной выпустил, ты рада?

— Очень. — Я подбежала к сладкоежке и накинулась на него.

Тот слегка опешил, а потом крепко обнял в ответ.

— Лучше бы ты в нее не попадал. — Я заглянула в глаза дяде и положила ему голову на колени. Габриэль стал гладить меня по волосам и поцеловал. О, если бы мы были не родственничками, можно было бы на первый взгляд подумать, что он мой возлюбленный. Хотя, меня тянуло и влекло к сладкоежке — ужасно, невыносимо. Прям страстное притяжение какое-то присутствовало. — И сколько ты там был?

— Достаточно долго. Но это было прикольно, Ли. Один фокус с фениксом чего стоял, представляешь? Я тебе не рассказывал? Армаэль и ангелы-стражи рты пооткрывали. Я, грешным делом, подумал, что сейчас они будут собирать собственные челюсти по земле. Ловкость рук, никакого мошенничества и роскошный фокус тут как тут. Любой иллюзионист позавидует. Я и без своих способностей им та-а-а-акое показал… На всю жизнь запомнили.

— А почему без способностей?

— Потому что они в тюрьме автоматически блокируются. Даже у Михаила. Отец такое когда-то сделал.

— А оттуда есть шанс сбежать?

— Никакого, — уверенно ответил Трикстер, а я поднялась с его колен и пересела на любимого барашка Шона, подогнув под себя ноги. — Почему ты мне ничего не сказала?

— О чём? — Я непонимающе смотрела на дядю, который уплетал шоколадный батончик.

— О Бальтазаре. Ты думаешь, я ничего не знал? Поверь, знал.

— Как?

— Ау, девочка, я Три-и-и-ии-кстер, — поиграв бровями, ответил архангел.