Архистратиг постарался перевести дыхание и немного успокоиться. Он глубоко вдохнул, а потом выдохнул и постарался взять себя в руки.

— Ладно, сам разберусь! Что у тебя? Ты же зачем-то зашла? Давай скорее. Я сейчас исчезаю в Париж к Палами и пока меня не будет. А за Бальтазаром приглядывай, Анна, он доиграется.

— Он такой и будет. Но зато он хороший воин… — Рыжая улыбнулась и протянула Михаилу пергамент. — С ним ты не заскучаешь!

Архистратиг истерически рассмеялся, посмотрев на свою подчиненную.

— Воин хороший, друг хороший, а ветреный. И его не переделаешь…

— Ты сам ответил на вопрос. — Анна сочувственно посмотрела на Михаила, которого ей было даже жалко.

Комментарий к Офигенное наказание

* насяника - начальник

** Освенцим - Концентрационный лагерь и лагерь смерти времен Второй мировой войны.

========== Неожиданные предложения ==========

Окрестности Парижа, Рамбулье.

А на Земле был ноябрь. Холодный ветер шумел в окрестностях маленького Рамбулье, шумел в лесах над рекой Сеной, осыпая мертвую листву. Короткие, серые, словно состарившиеся, пролетали осенние дни. Лишь изредка погромыхивал припозднившийся гром, и молнии, извиваясь как змеи, озаряли горизонт фосфорическим светом. А листья беспрестанно сыпались и сыпались с деревьев.

***

И месяц, пока Бальтазар и Габриэль находились на Небесах, к Палами приходил Люцифер. Делал он это в ее видениях, и казалось, что девушка все больше сходила с ума — постоянно говорила как будто сама с собой. Михаил не замечал ещё этого, что явно радовало саму Палами. Если бы заметил, что она уже и говорит сама с собой, наверняка бы вызвал психиатра. Но не смотря на всю сложность данной ситуации, Люцифер продолжал являться в глюках Палами, и сама она была этому несказанно рада. С каждым холодным осенним днем ждала мадам своего мужа.

Так же было и в этот ноябрьский день.

— Добрый день, Вьетнам! — закричал Люцифер, когда жена лежала в теплой ванной и наслаждалась купанием.

Хоть её сосуд и трещал по швам, изматывался, а на теле были большие язвы и волдыри, которые периодически кровоточили и лопались, девушка все равно принимала ванную. Да, это было больно, но она же не могла не принимать ванную? Это нужно было делать. Хотя её телу это и не нравилось, а на свой сосуд без слез Палами смотреть не могла. Уже полтора месяца она так страдала, и за это время сосуду легче не стало. Наоборот, положение ещё сильнее усложнилось, и ни Михаил, ни Габриэль, ничего не могли с этим поделать. И она привыкла, смирилась.

— Люцифер! — взволнованно вскричала Палами, быстро открыв глаза. — Ты что здесь делаешь?

Она внимательно посмотрела на архангела, который стоял в дверном проеме ванной комнаты, сложив руки на груди в своей привычной манере, и весело улыбался.

— Как что? — Светоносный ехидно взглянул на жену. Та быстро вылезла из ванной и обмоталась теплым мягким полотенцем. — Пришел проведать любимую супругу. Ты разве не рада меня видеть?

— Я рада, гугусик. Только вот… Ты не туда пришел немного. Точнее, не вовремя. Я же в ванной была, — ответила Пройс и, придерживая махровое полотенце, поцеловала мужа в щеку. Архангел ответил на поцелуй.

— Ой, брось, Палами, — изрёк Люцифер, махнув рукой. — Да что я там не видел? Ты моя жена, и мне можно видеть тебя обнаженной! Даже нужно.

— Но не тогда, когда мое тело так изранено, а сосуд на ладан дышит.

Она прошла в спальню, развязала полотенце и укуталась в ещё более толстый, но очень мягкий халат. Сев на кровать, Палами стала расчесывать длинные волосы, а Люцифер просто поглядывал на жену, провожая взглядом каждый ее жест. Он повернулся к ней, и в голубых, как небо, глазах отразилась задумчивость и озадаченность.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Палами, отложив расческу в сторону.

— Думаю, сколько могут продолжаться твои мучения, — честно признался Люцифер, отвечая на вопрос. — Я не могу тебя видеть такой. Твой сосуд…

— Да, — кивнула она.

— Палами, — Падший сделал глубокий вдох, — а ты бы не хотела просто поменять оболочку?

Видя удивление на лице молодой жены, он объяснил:

— Я имел ввиду, что измени свой сосуд. Возьми себе новый, целый. Зачем тебе это нужно! Я не могу видеть, как ты умираешь! А новая шкурка тебе пойдет на пользу.

— Ты в своем уме, Люцифер? С чего бы это? Это мой сосуд, и с чего бы мне его менять? О, нет, это исключено. Или ты бы хотел меня увидеть в сосуде Мерилин Монро?

Люцифер невольно засмеялся, а потом спросил:

— А почему именно Мерилин Монро? Она не в моем вкусе. Лучше тогда Анджелина Джоли.

— Идиот!

— А если серьёзно, — продолжил он, перестав смеяться, — зачем тебе страдать? Я бы на твоем месте так и сделал. Я люблю тебя любой: рыжей, белой, брюнеткой, серо-буро-малиновой, но…

— Нет, я сказала, даже ничего не говори! Мы найдем другой способ его излечить!

— Не отрицаю, — Люцифер пожал плечами, примирительно проговорив: — Я просто предложил. Но я не могу видеть, как ты мучаешься.

— Я это знаю, родной, — спокойно ответила Палами. — И твоя забота и переживания мне очень важны. Ты делаешь нечто большее. Но менять сосуд даже не проси. Мне и этот нравится. А я найду способ себе помочь! Кстати, это же было с Ником у тебя…

— С Ником все было по-другому! Не сравнивай себя и меня! — резко вскричал архангел, теперь осмотрев себя и свой сосуд. — Ник не мой истинный сосуд, поэтому ему было тяжело выдерживать мои способности, моё могущество. Он износился, да… Но в Клетке все стало как обычно, и этот сосуд восстановился. Если ты помнишь, на кладбище «Сталл» Ник был на последнем издыхании, но в Клетке все изменилось. У тебя же все совсем по-другому. Понимаешь, как бы тебе это объяснить, — Он задумался и попытался собраться с мыслями, а потом пояснил: — твой сосуд напрямую связан с тобой. Он подстраивается под твое состояние. То есть если переживаешь ты, переживает и она.

Пройс выслушала мужа, отвечая ему:

— Ты прав, Люц, мой сосуд зависит от тебя. Как только ты будешь рядом со мной, мне станет легче. Но я не знаю, как тебя спасти. Даже Михаил не знает. Неужели нет никакого шанса, Люцифер? Я не верю в это… Он должен быть, понимаешь? Из всех ситуаций есть выход. Его нет только из гроба!

Светоносный отрицательно покачал головой.

— Красивый мишка Тедди, — Он изменил тему разговора, внезапно, но предсказуемо. — Михаил знает толк в игрушках, ведь это он тебе его подарил, типо, в знак поддержки и всё такое. Какой няша!.. Обнимашки?

— Люцифер! — прикрикнула она, убрав с кровати огромного медведя. — Не говори мне сейчас об игрушках и не переводи тему. Это не уместно! Говори по-существу!

— А что? — Он развел руками, бросив взгляд на свою мягкую «жертву». — Мой брат сделал тебе приятное, и почему бы нам не поговорить на эту тему? Это так трогательно, что я сейчас расплачусь. — Дьявол скорчил грустную мордашку.

Палами понимала, что сейчас будет срываться на крик. Взяв себя в руки, она попыталась выдохнуть и взять ситуацию под контроль, стараясь успокоиться и не закричать.

— Люцифер, прекрати! Говори уже! — рявкнула Пройс.

Видя такую её реакцию, архангел ничего не ответил. Он понял, что не стоит переводить тему разговора на другие вещи — Палами все равно не даст ему этого сделать. Да и его своеобразные забавные словечки и харизма сейчас не уместны.

— Выход есть, — заявил Люцифер. — Но я не уверен, что нам он поможет. Михаил ни за что на такое не пойдет, а тебя я сам не пущу на такой важный шаг. Я лучше буду сидеть вечность в Клетке, но тебе я это сделать не позволю. Я знаю тебя лучше, чем самого себя. Если я тебе сейчас расскажу, то ты обязательно сделаешь это… А я не могу рисковать твоей жизнью. Поэтому, даже не думай!

Экс-демон промолчала. Палами подошла к окну и стала смотреть на осенний сад большого дома Михаила, а потом резко развернулась. Карие глаза наполнились горечью и обидой, но в то же время и надеждой на спасение. Она посмотрела на своего мужа, отвечая ему: