— В каком смысле?

— Я… я не хочу расставаться, — призналась Орабель. В этот момент её сердце замерло ненадолго. — С Небесами, Бальтазаром… С тобой.

Данные слова заставили Михаила нахмуриться. Ему было непонятно поведение пророка. Совсем недавно она сама рвалась домой, угрожала связями родни, а сейчас самовольно отказывалась от дарованной свободы. Это казалось главе ангельского войска иррациональным и не вписывалось ни в одно его правило. Видя его смятение, Дюваль решилась взять собеседника за руку. Лишь в тот момент до Михаила стало постепенно доходить, что именно хочет сказать Белль. В момент осознания происходящего его лоб, наконец, разгладился от морщин, а глаза немного расширились.

— Я скажу, что тебе придётся принять наше расставание, — освобождая свою руку, ответил архангел серьёзным тоном. — Твоя миссия была лишь в том, чтобы ты работала со скрижалью. Ничего больше, — от подобных слов по телу девушки прошлась дрожь, а её саму как будто ледяной водой окатили. — Обычно Небеса не вмешиваются в жизни людей. Ваши души попадают к нам лишь после смерти тела. Твоя ситуация заставила нас искать способы держать тебя в живых в Раю, но теперь в этом нет никакой необходимости.

— А как же… — пытаясь осмыслить всё, пробормотала Орабель, встряхнув головой. — Мне казалось, после всего, между нами…

— Между нами не может быть ничего, — выпрямив спину, объявил Михаил. — Мы помогли друг другу, спасли Небеса и Землю от демонов, но на этом всё. Мне жаль, если ты успела ко всему этому привязаться. Но тебе придётся вернуться обратно. К твоей семье. Не заставляй меня стирать всё случившееся из твоей памяти. Поверь, я делаю это для твоего же блага.

Орабель не смогла смириться с таким ответом. То, чего она боялась, произошло. Она безответно влюбилась. Влюбилась в архистратига Михаила. В Михаила, которого при первой встрече чуть не ударила канделябром. В Михаила, который один управлял целым Святым воинством. В Михаила, который одерживал победы даже в самых тяжёлых сражениях. В Михаила, обладающего глубоким, таинственным взглядом и красивыми глазами, которые завораживали. Это самый обаятельный мужчина, которого она встречала. Но сейчас он не принял её признание, отверг светлые чувства. Разумеется, Орабель было обидно, хотелось заплакать, но показывать слёзы, слабости при нём она не хотела. Может когда-то архистратиг изменит своё мнение, а Орабель… Будет ждать. Сколько нужно.

— Ты прав, — ядовито выдавила она эти горькие слова.

Вот так вот спонтанно, не ожидая от самой себя, Белль передумала возвращаться к семье, хотя двадцать минут назад этого жаждала. Одно слово Михаила и она бы осталась в этом доме — в качестве хозяйки или пленницы — без разницы. Орабель сама не верила в то, что чувствовала и чего хотела. Такая желанная свобода, которую она добивались, в данную минуту ей была не нужна.

— Верное решение, — заключил архистратиг.

***

Дома Орабель встретили с удивлением, но в то же время с теплом. Миссис Дюваль, при виде живой дочери, бросилась в её объятья и заплакала от радости и счастья, а мистер Дюваль просто молча похлопал Орабель по плечу. Даже Кейт, с которой больше всего было проблем, и та проявила своё гостеприимство. Про то, что с ней случилось, и где она пропадала всё это время родители не спрашивали. Они не давили на неё, а просто приняли дочку обратно в семью. Пройдёт время, и Белль сама обо всем расскажет и поделится своей тайной, той, которая кардинально изменила её жизнь. Если, конечно, когда-нибудь решится на это.

Сама же Белль, сидя на подоконнике, вспоминала образ того, кто изменил жизнь и навечно поселился в её сердце.

«Я бы всё отдала, лишь бы снова вернуться во Францию… Я нуждаюсь в тебе, Михаил. Ты мне нужен, как вода этому цветку. Без воды фиалка увядает, также, как и…»

Она надеялась, что архангел слышит её молитву, как молитвы других людей, но ответа не последовало.

Алая роза, подаренная архистратигом, на шёлковой красной ткани лежала на столе. Для Орабель она стала дороже золота и драгоценных камней.

И никогда она не избавится ни от дорогого сердцу подарка, ни от него самого… Архистратига Михаила, Верховного главнокомандующего Святым воинством.

***

«Орабель, прости», — было выложено камнями, с капельками крови Гадриэля, в его камере…

The End