— Действительно… Пойдём. Нам нужно успеть.

И они пошли наверх. Девочку Антон нёс на спине, она крепко держалась за плечи и молчала, часто озираясь; парень придерживал её одной рукой, во второй покручивал кровавым лезвием. Они сталкивались с Лекторием ещё несколько раз, один раз — с нейтралами, и «тени» рванулись было на них, но Антон недовольно шикнул — «Акаи» отреагировала первой, и их буквально… разделило? Словно перерезало и сместило, и Антон оказался на четыре ступени по лестнице выше, а «тени» так вообще на следующем пролёте. Странность «Акаи» — что это?

Однако какая теперь разница? Цель — её вытащить. Остальное не имело смысла.

— Держись крепче.

Девочка железной хваткой вцепилась в него, и Антон ускорил бег, через ступени перескакивая. Ещё этаж, ещё стычки; «тени» резали, никого не щадя, и кровь лилась, окрашивая лестницу, и подошвы скользили, но Антон чувствовал себя в своей стихии, как бы мерзко это ни казалось раньше. Вот как. Принять свою суть — и будет так легко.

Наверху же они сразу оказались окружены, и Антон затормозил резко — это были не враги. Это были из NOTE, даже если не свои, но знакомые лица, и они пылали яростью, и оружие было направлено на «теней».

— Они убили Кайра! — зашипела девушка с сиреневыми волосами.

— Какой из? — лениво протянул Тимур. — Мы не считали.

— Вы не должны были трогать нас!

— Мы никому не должны, — отрезала Вера.

Выстрел — но Антон был шустрее. Ему хватило краткого шага, чтобы вовремя подставить клинок, и пуля увязла в тёплой крови, смешавшись оттенками с ней.

«Акаи» соскочила, замерев в ожидании — а Антон стоял перед сотрудниками, не разводя руки, но загораживая «теней» собой, и смотрел прямо и угрожающе.

— Не трогайте их, — отчеканил он.

— Все вы, лифы, одинаковы! — прорычал парень из отделения. — Нелюди!

«Акаи» стояла в полушаге. «Тени» с интересом наблюдали за Антоном. Антон не двигался, и постепенно до сотрудников доходило, что он и не двинется. Убить? Да запросто. Вот только было нечто особое во взгляде этого испачканного кровью и темнотой юноши, и это нечто было сильнее их ярости и их желания отомстить. То, что в лифах являлось основой. То несломимое, что подарило им общую связь.

— Я буду беречь её. И если всё обернётся иначе, то вас тоже.

— Вы их не тронете, — повторил Антон.

И — сотрудники отступили. Расступились, разрывая круг-ловушку. Разнёсся серебристый смех Веры, тонкий и раскрашенный, как стеклянные шарики. Тимур слышался лишь усмешкой рассечённой.

— Ты сдержал обещание, — сказал кто-то из них, но кто — Антон уже не уловил. Он не оборачивался. Его плеч с двух сторон синхронно коснулись две ладони, разные по ощущениям и размеру, но с выражением одинаковым. — Спасибо за всё. Прощай.

— Доброго пути. — Он ответил, и, кажется, впервые в подобную фразу вкладывал по-настоящему ценное чувство.

Связь между ними никогда не разорвётся.

Чем бы всё ни закончилось.

Это и есть причина, по которой проект LIFA никогда не умрёт.

Когда Антон принёс «Акаи» к Тае, та прежде всего спросила про «теней» и Настю, но он покачал головой молча. Он больше их не увидит. Ни первых, ни вторую. «Акаи» глядела на него карминовыми глазами с белыми ресницами и повторила его имя.

Всё не напрасно.

Антон развернулся и рванул обратно в лабораторию. Сражение ещё не закончено.

========== 5 / 9. Прошлое в настоящем ==========

— 24 ноября 2017

— Я не буду сражаться с тобой, — сказал Йорек, выпрямившись.

Девушка напротив скривилась дурашливо, но в её интонации скользила боль — та, которую он уже наблюдал. Светлые длинные волосы, лазуритовые глаза, белоснежная кожа, боевое облачение. Так знакомо и старо, как будто она вышагнула из прошлого — того прошлого, занесённого песком и прахом, снегом примятого, кровью залитого, в темноте утонувшего. Йорек не отворачивался от своей истории, и потому не пытался как-то притворяться: он смотрел на Кали и узнавал её. Не мог не узнать.

— Потому что мы оба уличные? — горьковато, как иссохлая осенняя мята, спросила девушка.

Она говорила в настоящем времени. Они не были уличными, они и есть уличные. Йорек смотрел на неё с лёгкой тоской, пропуская между пальцев осыпавшиеся лепестки — это цветы, что некогда были терновыми венцами, то, что являлось для них обоих нормой. Много времени прошло. Раны должны были уже зарасти, но… но нет. Далеко не все следы в этой жизни можно стереть и пережить.

— Я на стороне NOTE, — покачал головой Йорек.

— Потому что они тебя пригрели? — Злая насмешка. — Так просто позволил себя приручить, ты-то?

— Это уже прошлое, Кали. То, что происходит сейчас, тоже результат того, что мы делали.

— Тогда как представитель Лектория, — она говорила рвано и колко, — я должна сейчас напасть.

Йорек приподнял руки так, чтобы пальцы не соприкасались с ножнами на ремнях. Кали, заметив это, замерла, и он видел, как разрывало её надвое. Были грани, которые не переступить. Кали прикусила губу, Йорек покачал головой.

— Нападай, — спокойно согласился он. — Я не буду сражаться.

— Чтоб ты сдох, Йорек! — теперь она словно всхлипнула. — Сдох со своими убеждениями, ты, крыса паршивая! Чешир недоделанный!

— Чешир? Я не он. — Йорек усмехнулся. — Но если ты считаешь это оскорблением — пожалуйста. Он был бы в восторге. Его имя стало ругательством…

— Катись отсюда! Если бы не тут было — я бы тебе глотку вскрыла!

— NOTE тебя не пожалеет. Понимаешь ведь?

Йорек смотрел на неё. Нахохленная, прятавшая слабость и животный страх за напускной бодрой язвительностью и хамством. Твердолобая девчонка, какой он её и помнил. Из организации её никто — ну, кроме Роана, возможно — щадить не будет. Это не в правилах войны. Её убьют, не запомнив даже её лица. Однако Йореку не было её жаль: он вообще отучился кого-либо жалеть, потому что так было проще и лучше, и при его бешеной и ненормальной жизни это было естественным ходом. Йорек видел сломанного и испуганного ребёнка перед собой, но он не мог ей ничем помочь.

За спиной Кали, в конце коридора заметались тени — другие её соратники. Йорек попятился, не подставляя спину; да, Кали уличная, она умеет бить между лопаток. Провалился через стену и шустро развернулся, игнорируя загоревшиеся в коридоре искры пламени.

Прошлое настигало раз за разом, не спрятаться и не попробовать сбежать… Он и не пробовал. Йорек ненавидел себя, возможно, но хотя бы себя принимал.

Он выбрался в другой коридор; этот, лишённый охраны, был оснащён датчиками. Однако какая разница, много ли они увидят? Всё равно NOTE пробралась внутрь, уже на первом этаже слышны были звуки борьбы. Йорек чуткий, он всё улавливал. Оглядывался, пробовал разные пути. Сталкиваясь с боевыми странностями, избегал их, ныряя в пространство, словно мышка-норушка в убежище; он не бился пока что, берёг силы. Ещё пригодится. Обратно он будет возвращаться не один.

В одном из коридоров он остолбенел, выскочив из стены прямо напротив какого-то невысокого силуэта… ребёнка. Мальчик с красными волосами и в белой одежде, с бельчонком на плече. Йорек не остолбенел, тут же отскочив, и мальчишка вскинул на него зелёные глаза, блеснув краткой тревогой. А вот и первая лифа.

— Где остальные? — спросил Йорек быстро.

— На этом этаже ещё двое, — отозвался мальчик, пронзительно взирая на него. — Они в другом крыле.

— Ясно. — Йорек огляделся. Звуки приближались, стены подрагивали надсадно, в воздухе, перемешиваясь и сливаясь, реками превращаясь в мосты. Это место пропитается странностями, буйными, неуловимыми, но почти материальными. Долго лаборатория не протянет. Нужно торопиться. — Белль! Белль!

— Я слышу, — раздался ясный негромкий голос в голове. На том конце связи, далеко в городе, странностью подключилась наблюдательница.

— Скажи всем, чтобы не шли в западное крыло. Здесь только один.