— И кто прав? — она слегка приоткрыла ротик. Вопрос прозвучал с искренним любопытством.
— Никто. Жизнь короля это что-то среднее. Вот я создал круглый стол, все об это знают. Собрал людей и назначил их главами регионов. Ты думаешь я много времени тратил на управление? Нет. Не много, за меня всё делали эти люди, я их только контролировал и назначал. Менял должности. Но, по сути, всем занимались они. Я был загружен другим: обожествлением.
— В детские сказки веришь? — она слегка отстранилась от скелета. Всё её любопытство испарилось, прежний саркастический тон заиграл с новой силой.
— Это не сказки. Это правда. Мне казалось, что, став богом, я смогу столько всего сделать для людей. Ведь история не знает тех, кто смог стать богом. Я должен был быть первым.
— Но тебя убили, — она легко попала в точку. Олдор кивнул, — а как это было? Ну кто мог убить короля?
— А не помню.
— Быть не может, тут все помнят!
— Правда не помню. Весь день смерти в тумане, как страшный сон. Знаю только, что в тот день пришёл верховный бог Ньяргвин и направился в замок. Всё.
— Вот чудеса, а ты не бредишь? Откуда ты это знаешь? Если сам сказал, что не помнишь? — с недоверием спросила Даффи.
— Во-первых, что-то я помню. Во-вторых, Хмошэ тогда был на площади и видел бога. Верховный его омолодил, от чего Хмошэ и помер. Но перед этим он видел чёрный дым из замка. Сама понимаешь…
— Логично. Но твой Хмошэнь-дурошень, чего ты с ним таскаешься? Бесполезный храмовничишка, от крысика пользы и то больше.
— Не говори так. Я добрее и преданнее человека, чем он не знаю. Он на всё готов ради меня.
— А может ему просто с самого детства промывали мозги в храмовой школе? А, ослик?
— Иди-ты…
— Не обижайся, я всегда... обычно говорю правду. Но я так и не поняла, каким ты был королём: мучеником или счастливчиком?
— Не знаю. Сейчас у меня только одна цель отомстить за семью и вернуть королевство.
— Ах-аха-ха, — она захохотала во всё горло, — ты жалкий скелет, что ты сделаешь верховному богу? Совсем крыша поехала? — Даффи, лёжа на шкурах, смотрела на него, как на безумца.
— Я выберусь отсюда. Когда-нибудь. Боги живут долго, поверь, я успею. А может ты знаешь, как память вернуть?
Он задал этот вопрос в надежде, что она ответит: «нет», и тогда он легко закончит наскучивший разговор. Но она ответила:
— В пещере, где спрятан меч растут грибы. Я знаю, что они вызывают галлюцинации и вполне могут вернуть память.
— Ещё они могут улучшить эт вить прозрение. Ага, не знали, что я об этом знал? То тоже, — бормотал Хмошэ. Его словно никто не услышал…
— Правда? — с придыханием спросил Олдор.
— Именно сейчас я честна, как никогда. Я пользовалась этим грибочком при жизни, ну для работы было нужно…
— Что это за работа такая, где нужно возвращать память?
— Не важно… но ты не думай, что я вру, чтобы заманить тебя в пещеру. Они правда там растут.
— Хорошо, — Олдор передумал заканчивать разговор. Уж слишком его сильно заинтересовало какое может быть прошлое у человек, чтобы он стал, как Даффи. — Я рассказал о себе, а о тебе я знаю не много. Кем ты была до смерти?
— О, зайчик, напрягай ушки и слушай. У меня было сложно детство…
* * *
Даффи не видела своего отца с самого рождения. Ещё до того, как она появилась на свет он отправился в плаванье на китобойном судне; охотиться на гигантских кашалотов. И это нормально, что такие плаванья длились годами. Обычно три, иногда два, крайне редко один. Отец Даффи, знал, что пропустит её рождение, первое слово… В общим пропустит около трёх первых лет жизни своего ребёнка. И более того, отец даже не знал: сын у него будет или дочь. Но у него не было выбора. Ведь вся семья Даффи жила в Нонкатене.
Нонкатен являлся сухопутным сердцем китового промысла. Именно отсюда выходили корабли, здесь же собирались. Практически все моряки никогда не покидали этот город, за исключением тех лет, которые они провели в море. Именно этот город значился самым началом в долгом пути китовых останков. Здесь их упаковывали и отправляли в города, на производство и переработку.
Все в Нонкатене жили за счёт китов и тех людей, которые тратили годы своей жизни, что добыть их. Каждый житель мог в этом поучаствовать. К примеру, когда строили корабли, то любой житель мог помочь деньгами или материалами. Если первое плаванье корабля считалось удачным, и морякам удавалось добыть достаточно китов, то все те, кто вкладывались получали свои средства обратно и от десяти до пятидесяти процентов сверху. Ещё можно вложить деньги в уже готовый корабль. На еду для моряков, запасные и необходимые материалы, новые гарпуны, новые лодки и прочее.
Иногда это превращалось в азартное развлечение для местных богачей, называлось оно «Золотой гарпун». Такое название выбрано не случайно, ведь его суть заключалась в следующем: богачи собирались в каком-нибудь трактире, встречались с капитанами и математиками кораблей. Вкладывали в их промысловое плаванье деньги. По правилам спора, все тратили одинаковую сумму, чтобы не победил тот, кто больше вложится. Затем наступало самое интересное. Они ставили деньги на то, кто из участников «Золотого гарпуна» заработает больше всех. Нужно просто угадать везунчика. На самом деле не совсем везунчика, ведь корабли существовали, как счастливые, так и несчастливые; экипажи, как опытные, так и сплошные новички. А чтобы было интересней богачи предпочитали вкладывать, к примеру, тысячу лонов, а ставить на победителя около пяти тысяч. Они любили азарт и им было интереснее не окупить свои вложения, а угадать счастливчика. Тот, кому удавалось это сделать получал все поставленные деньги. А вложения, если они преумножались, то всегда шли в карман победителя.
Победить «Золотого гарпуна» мог потерять все свои сбережения. Но в случае победы мог заработать столько, что весь его род, вплоть до нескольких поколений, мог жить безбедной жизнью. Но в этой забаве была лишь одна сложность. Корабли приходилось очень долго ждать, в среднем три года. А ведь и не все они возвращались в один день, некоторые вовсе не возвращались. Богач, вложившийся в не вернувшийся корабль, терял деньги, а тот, кто посчитал его счастливчиком автоматически терял всю ставку. Очевидно, что если корабль потонул, то вложенные в него деньги не преумножатся, а пойдут ко дну.
Китобойный промысел считался лучшим делом, куда можно было вложить деньги и не прогореть. Исключение касалось только любителей «Золотого гарпуна». Конечно, случалось всякое… На корабль могла проникнуть чумная крыса, или весь экипаж мог вымереть от цинги. Но такое бывало слишком редко, чтобы люди боялись вкладываться.
Когда отца Даффи выбрали в команду, показали корабль он взял практически все деньги, накопленные совместно с матерью будущего ребёнка, и потратил их на запасы пищи для экипажа. На эти деньги было куплено около десяти бочек вяленного мяса, несколько с маслом, пару штук с вином и ещё несколько с разнообразными вкусностями. Отец мог заработать на этом очень солидную сумму.
Впрочем, он не шёл на большой риск. Ведь они с матерью жили богато. У них был свой домик на берегу моря. Несколько слуг. Но всё пошло наперекосяк спустя три года после того, как корабль с отцом отплыл. В море случались задержки, корабли приходили позже. Такое бывало.
Но, когда отец Даффи не вернулся и спустя ещё год, все надежды рухнули. Её мать не могла столько зарабатывать, чтобы держать большой дом и оплачивать слуг. Они переехали в домик поменьше, но он тоже стоял на берегу моря, неподалёку от порта. Маленькая Даффи каждый день бегала к морю и смотрела на все возвращавшиеся корабли с большой надеждой. По сути, она ждала совершенно незнакомого человека. Но, по рассказам матери, она смогла полюбить отца, которого никогда не видела. Она знала и о том, как сильно скучает по нему мать, убивается горем. Но маленький ребёнок не терял надежды, а годы шли.
Однажды в порт приплыл корабль с опытным экипажем. Из него выскочил мускулистый и загорелый мужчина, с густой щетиной и длинными волосами. Прямо из порта он побежал к дому Даффи. Она это видела и не могла поверить своему счастью. Девочка ещё никогда не возвращалась с пляжа домой так быстро. Но моряк её обогнал и зашёл в домик раньше.
