Я связалась со своей командой по КПК и коротко бросила:

— Идите ко мне. Кажется, я нашла вход в Х16.

========== Глава 1. Злополучный лифт ==========

На поверхности бушевал Выброс. Даже в подземелье у всех «раскалывались» головы, а в ушах звучали голоса, бормочущие что-то неразборчивое. Ощущения, надо сказать, не из приятных.

То, что лежало в кабине лифта, по-прежнему интересовало меня. Это могло быть что-то полезное, что может пригодиться. Ведь ничего не происходит просто так, значит, и эта ситуация не случайна. Предупредив своих спутников, я вошла в лифт и присела на корточки рядом с объектом, привлёкшим моё внимание. К моему разочарованию, это оказался всего лишь скелет в остатках военной формы. Он сидел, привалившись спиной к стенке кабины, намертво вцепившись костлявыми пальцами в рукоять пистолета.

Неожиданно лифт странно дёрнулся. Раздался отвратительный скрежет, не предвещающий ничего хорошего.

— Ржавая! Выбирайся оттуда! — крикнул Штиль, но было поздно: прогнившие насквозь троссы лопнули.

Кабина лифта устремилась к полу минус второго уровня, находящемуся метрах в пятнадцати под ней. Меня охватило ощущение дежавю: ещё на Большой Земле у меня была похожая ситуация, только тогда лифт был рабочий и не упал — тормоза сделали своё дело, заставив его застрять в шахте. Но я уже знала как себя вести в такой ситуации.

Я упала на спину, закрыв голову руками. К счастью, свободное падение продлилось недолго, хотя скорость грузовой лифт успел развить не хилую. Но свою роль сыграли моя полная боевая амуниция и оружие, прибавившие веса. Когда падает лифт, все пассажиры оказываются в свободном падении относительно не только шахты, но и самой кабины. Однако вместе со всем моим грузом мне хватило веса, чтобы удержаться в лежачем положении на полу.

Расстояние было не слишком большим, поэтому при падении наславу сделанный лифт не раскололся. Я отделалась лишь многочисленными ушибами. На всё ушло не более пятнадцати секунд. «Всё закончилось?..» — пытаясь отдышаться, думала я. Сердце билось так, будто норовило вырваться из груди. При падении мне не позволил по-настоящему испугаться выброс адреналина в кровь, но теперь вместе с осознанием произошедшего пришёл и страх, хотя бояться было уже нечего.

Наверху слышались шаги спускающихся по лестнице наёмников. Я поднялась на подгибающиеся ноги, дрожащей рукой придерживаясь за стенку лифта. Дверцы, через которые я зашла, таки захлопнулись при падении, но за ними была дверь. Другие, и до того закрытые, выводили в просторное помещение с мостками на высоте второго этажа, трубами и проходом в противоположном конце. По залу бестолково бродил ещё более-менее «свежий» зомби. Когда упал лифт, он повернулся в мою сторону, поднял потрёпанный «калаш» и спустил курок. Я снова бросилась на пол, но выстрела не последовало — только сухой щелчок. «Ну да, правильно, все патроны уже расстрелял, а перезарядить мозгов не хватает,» — мстительно подумала я. Этот зомби был не опасен, если близко не подходить.

К лифту спустились Штиль, Мент, Сфинкс и Керосин. Увидев меня живой и почти полностью (если не считать синяков, царапин и головной боли от удара) здоровой, все четверо облегчённо выдохнули.

По-хорошему, нужно было подниматься по лестнице обратно, но тут обнаружилось, что она обрывается, не дотягиваясь до пола. Ухватившись за неё руками, я попробовала подтянуться, но мне это не удалось — слишком высоко. Оставалось два варианта пути: вглубь лаборатории или за дверь, где царила темнота.

— Куда теперь? — обернувшись к хмурым спутникам, спросила их мнение я.

— Я предлагаю налево, — подал голос остававшийся спокойным Штиль, имея в виду ту самую дверь.

— Я согласен со Штилем, — поддержал друга Мент.

Сфинкс пожал плечами, мол, «мне без разницы».

— Чёрт подери! — не выдержал Керосин, чем снова привлёк внимание зомби. — Это явно не наш день! Сначала Выброс и эта грёбаная Х16, потом лифт, а теперь мы в подземке, и неизвестно, есть ли другой выход! Просто «прекрасно»!

Он всегда «взрывался» в самый неподходящий момент, за что и получил своё прозвище. Что ж, нервы ни у кого не железные. А у Керосина, может быть, лёгкая форма клаустрофобии. Наверняка этого никто не знал, но многие подозревали, поскольку наёмник всегда искал повод лишний раз выбраться на поверхность из Х12 и мог находиться в подземельях недолго и только в компании сослуживцев. Теперь же над нами были десятки метров земли, а стоящий в затхлом воздухе запах разложения ощущался даже через фильтры противогазов, пусть и слабо.

Я повела группу через кабину лифта к той самой двери, за которой стояла темнота. Пятна света от налобных фонарей выхватывали из темноты стены с идущими вдоль них ржавыми трубами, с которых капала вода. Звук этот эхом разносился по подземельям, здорово действуя на нервы. Пару раз на пути попадались «Жарки», на которые не реагировали детекторы, но заметить их позволяло дрожание плавящегося воздуха, а границы я обозначала болтами, дабы никто не повторил опыт Мента под мостом.

Из темноты раздался угрожающий рык, по которому любой обитатель Зоны мог запросто определить выползня — особо сильный и живучий подвид снорка, только куда более уродливый и менее похожий на человека. Но опасны эти твари тем, что по-одной не охотятся.

Первый мутант вылетел из мрака, как чёрт из табакерки, едва не налетев на меня — я успела спустить курок, длинной очередью отбросив его на пару метров. Туннель был достаточно широким, чтобы мы смогли растянуться в ряд и стрелять в пять стволов. Первый выползень, изрешечённый пулями, испустил дух, но, привлечённые шумом, из глубины подземелья волной повалили сородичи покойной твари.

Интенсивный огонь отшвырнул передовых выползней, но остальные продолжали неумолимо сокращать расстояние. Их было слишком много, чтобы мы смогли отстреляться, но опускать винтовки и покорно ждать, пока мутанты разорвут нас, никто не собирался. Сдаваться в подобной ситуации нельзя, пока есть боезапас.

Но выползни приближались, как ночной кошмар, от которого не убежать, не спрятаться. Не видя другого выхода из ситуации, я выхватила из подсумка гранату и швырнула в середину потока мутантов, крикнув на всё помещение:

— Ложись!

Мы едва успели повалиться на пыльный пол, прежде чем прозвучал оглушительный в замкнутом пространстве взрыв. К счастью, я всё рассчитала верно: мы не попали в радиус дейтвия Ф-1, чего нельзя сказать о тварях. Если нас всего лишь осыпало дождём из потерявших скорость и убойную силу осколков, штукатурки и кровавых ошмётков, то выползней потрепало знатно: большую часть уже никакой хирург при всём желании не смог бы собрать в нечто цельное, а остальных нехило покалечило. Тех же немногих, кого лишь оглушило, мы, вскочив, расстреляли, после чего добили ещё живых, но раненых монстров. Но факт остаётся фактом — нашумели мы так, что эхо отнесло грохот на многие сотни метров по коридорам.

Скоро здесь соберутся местные падальщики, ничем не уступающие выползням. Исходя из таких соображений, я повернулась к своей команде:

— Цепью за мной, порядок прежний, — и повела мигом исполнивших указания наёмников в темноту.

Дисциплина в Синдикате была жёсткая. Все приказы старших по званию и командующих группами подчинённые исполняли в точности и без лишней болтовни, лишь изредка при необходимости уточняя некоторые моменты…

Лаборатория ничуть не менялась по мере углубления в неё — всё те же обшарпанные стены, частично покрытые хищным грибом; ржавые трубы, протекающие радиоактивной водой; останки незадачливых сталкеров по углам; нередко попадающиеся «Жарки» с разбросанными вокруг артефактами. Порой отдельные части подземелья освещались тусклыми аварийными лампочками.

Мы шли довольно долго, отстреливая частенько попадающихся и неизменно атакующих зомби из пистолетов — винтовочные патроны следовало экономить для встречи с более серьёзными противниками. Но наконец впереди забрезжил очередной источник тусклого оранжевого света, высвечивающего ещё один грузовой лифт, ничем не отличающийся от того, в котором я сегодня упала на минус второй уровень Х16. Этот, выходит, на минус третий ведёт? Ведь не может лаборатория иметь так мало уровней… Спускаться не было никакого желания, да и не работал он, скорее всего, хотя в Зоне чудесным образом техника может оставаться в рабочем состоянии многие годы, никем не используемая и никому не нужная.