“А я люблю его!” – сказала, наконец, я, обретя дар речи. “Любишь!” – выкрикнул отец с невыразимой злостью к самому этому слову, и я получила две пощечины – впервые в своей жизни. “Подумайте, няня, до чего она дошла! – Он не мог больше сдерживаться. – Идёт такая война, а она занята!..” – И он произнёс грубые мужицкие слова, других слов он не находил.

“Нет, нет, нет, – повторяла моя няня, стоя в углу и отмахиваясь от чего-то страшного пухлой своей рукой. – Нет, нет, нет!”

“Как так – нет?! – не унимался отец, хотя после пощечин он уже выдохся и стал говорить спокойнее. – Как так нет, я всё знаю! – И, взглянув на меня, произнес то, что сразило меня наповал: – Ты бы посмотрела на себя – кому ты нужна?! У него кругом бабы, дура!” И ушёл к себе в столовую, забрав всё, чтобы прочитать своими глазами».

Сталин не ошибался, у Каплера были «кругом бабы». В 1921 году он первый раз женился. Потом жил в гражданском браке ещё с двумя женщинами. Ходили слухи, подтверждающие, что «у него кругом бабы». Когда он волочился за Светланой, у него был ещё один роман. Вероятнее всего, Сталин об этом знал.

«Романтическая» история с Каплером в конечном итоге обернулась против Сталина и против Светланы. Так же, как ровно десятью годами раньше произошедшая трагедия – самоубийство Надежды Аллилуевой, о котором в 1942 году «вдруг» узнала Светлана.

В 1932 году поводом для самоубийства Надежды Сергеевны стала якобы брошенная в неё мужем мандариновая корка за столом и обращение «Эй, ты!» во время празднования годовщины Октябрьской революции. После этого она покинула празднество.

До замужества Надежда воспитывалась в кругу зиновьевской оппозиции. Позже, в качестве друзей дома в Зубалове у неё бывали Енукидзе и Бухарин, которые оказывали на Аллилуеву сильное влияние, противопоставляя её Сталину. В результате у неё с супругом происходили дискуссии и даже ссоры. Надежда Сергеевна общалась и с некоторыми троцкистами. Когда умер близкий соратник Троцкого дипломат Иоффе, на кладбище в последний путь вместе с другими его провожали Зиновьев, Каменев и Аллилуева. В своей речи над гробом Иоффе Зиновьев клеймил Сталина и называл его предателем Родины.

Обвинение Сталина оппозицией в неправильном политическом курсе страны не могли не оказывать сильнейшего влияния на не совсем уравновешенную психику Надежды Сергеевны и на взаимоотношения супругов. Скорее всего, тяжелейшие головные боли, которые постоянно мучили жену Сталина и стали причиной трагической развязки.

После ухода Аллилуевой с вечера в течение двух часов с ней находилась Полина Жемчужина, жена Вячеслава Михайловича Молотова. О чём они говорили, неизвестно, но известен результат – самоубийство Надежды Сергеевны. После такого времени оно не могло произойти в состоянии аффекта, вызванного конфликтом супругов из-за брошенной корки. Два часа – срок немалый, чтобы человек смог успокоиться (если его успокаивают, а не распаляют) и прийти в себя. Если этого не произошло и Надежда Сергеевна пришла домой во взвинченном состоянии, то его могла спровоцировать только вторичная причина – беседа с Жемчужиной, после которой Аллилуева оставила Сталину письмо.

Как мне рассказывал военный историк А.Н. Колесник, в архиве родной сестры Н.С. Аллилуевой Анны Сергеевны он обнаружил предсмертное письмо Надежды Сергеевны. Вопреки общепринятому мнению, в нём не содержалось никаких политических обвинений, а было оправдание своего решения уйти из жизни из-за ужасных головных болей (как оказалось, у неё было онкологическое заболевание мозга). В письме были также конкретные указания по воспитанию детей, Светланы и Василия.

Удар по сталинской семье, меньший по общественному резонансу, но равный по результату, случился ровно через десять лет после трагедии 1932 года. К известию о самоубийстве мамы добавился первый и последний конфликт, навсегда разрушивший былые отношения с папой. Финал «романа» Светланы и Каплера привёл к пожизненному отчуждению отца и дочери. Это отчуждение встало для Сталина и для Светланы вровень со смертью Надежды Сергеевны. К потере жены у Сталина прибавилась потеря любимой дочери, его светлого утешения, а у Светланы к потере матери – потеря прежде почитаемого отца.

Сталин был очень привязан к дочери, сильно любил её. «Но ласку, его любовь и нежность ко мне в детстве я никогда не забуду, – писала Светлана в своей книге “Двадцать писем другу”. – Он мало с кем был так нежен, как со мной, – должно быть, когда-то он очень любил маму».

По большому счёту реакция Сталина на увлечение Светланы была весьма умеренной. Скорее всего, это была естественная мужская ревность к любимой 16-летней дочери, попавшей в сети известного московского ловеласа. С учётом имевшихся у него возможностей и откровенного хамства Каплера (он бросал телефонные трубки на просьбы руководства охраны оставить девочку в покое) Сталин поступил с ним весьма гуманно. Любой другой, «простой» отец при попытке совращения его несовершеннолетней дочери вряд ли обошёлся бы без рукоприкладства или иных крутых мер. Каплер отделался сравнительно легко и на удивление гуманно – высылкой в Воркуту. Причём он работал не за колючей проволокой на руднике с кайлом в руках и не в жуткий мороз на лесоповале, а в тепле режиссёром в местном драматическом театре. Утешился он быстро – только что «пережитый» бурный роман со Светланой не помешал ему (будучи неразведённым) вскоре жениться на актрисе воркутинского театра Валентине Токарской.

Некоторые авторы крушение «романтических отношений» Светланы и Каплера объясняют враждебным отношением Сталина к евреям, его антисемитизмом. Сталин антисемитизм категорически отвергал. Это подтверждается не только его официальными заявлениями, но и наличием в его окружении людей еврейской национальности, а также тем, что он ценил человека за ум и отношение к делу, а не за национальность. Тот же Каплер в 1941 году был удостоен Сталинской премии.

Скорее всего, за ухаживанием за Светланой Каплера Сталин увидел расчёт.

В 1948 году Каплеру разрешили вернуться в Киев, откуда он был родом, однако он своевольно приехал в Москву, после чего получил ещё пять лет с пребыванием в исправительно-трудовом лагере.

Спустя много лет Каплер рассказал своей жене Юлии Друниной о том, что после окончательного возвращения его в Москву в 1953 году Светлана хотела вернуться к прежним отношениям, но он отказался. Ему якобы даже не нравился её запах. После смерти Сталина его дочь Каплеру уже была не нужна. А до этого ему, наверное, нравился запах близости к могущественному тестю. Но зятем стать не получилось.

Говоря об «антисемитизме Сталина», не надо также забывать о том, что во время Второй мировой войны более полумиллиона евреев из стран, оккупированных Гитлером, нашли спасение в СССР. В то же время Америка отказывалась принимать еврейских беженцев, а Англия отправляла их в резервации Австралии. Так кто же был антисемитом, Сталин или англичане с американцами?

Остановимся на тех периодах жизни, о которых Светлана решила не писать американцам в Дели и которые были бы в приведённом Заявлении совсем не к месту.

В 1952 году она поступила в аспирантуру Академии общественных наук (АОН) при ЦК КПСС. В процессе учёбы Светлана выступала на семинарах, готовила рефераты, писала статьи и сдавала профильные экзамены. Учёба в Академии завершилась защитой в 1954 году диссертации c присвоением ей учёной степени кандидата филологических наук.

С одним из аспирантов, Виктором Р., у неё завязалась дружба. Сегодня, когда это понятие «дружба между мужчиной и женщиной» ушло в далёкое прошлое, интересен этот реликт, который в советские времена был началом взаимоотношений между людьми противоположного пола.

Аспиранты (Светлане было тогда двадцать шесть лет, её другу – под сорок) помимо совместной учёбы гуляли по Москве, беседовали на литературные и другие темы, катались на лыжах, переписывались, когда случалось разлучаться…