- Ступай, - махнула рукой Амалия, и горничная вышла.

Тщательно запершись на ключ, напуганная женщина прилегла на постель, готовая в любой момент вскочить. Что если это шалят духи, которых вызывает Турчанинов? Он уверяет, что знается с духами всех стихий, они ему как родные. Что если кто-то из его "родных" наметился поселиться здесь, в ее доме? Амалия была не из пугливых, но при этих мыслях ей сделалось страшно.

Силясь отвлечься, дама обратилась к сладостным мечтам о мести. Кузен и эта несносная Сашенька до сих пор не наказаны и не разоблачены. Ее, Амалию, не провести. Пылкий кузен не мог не влюбиться в столь совершенную красавицу, ведь он тонкий ценитель женской красоты. А это означает, что обманщиков следует вывести на чистую воду. Ее задача придумать, как изящно и впечатляюще проделать это. В ее голове уже забродили сладкие видения, веки стали смыкаться. И вдруг она открыла глаза и закричала. Над ней склонилось чье-то страшное лицо.

- Я напугал вас, простите, - произнес знакомый голос.

- О Боже, как вы вошли? - вскричала вновь Амалия, узнавая, наконец, Турчанинова. Она прекрасно помнила, что запирала дверь на ключ.

- Не беспокойтесь, госпожа хорошая. Вы знаете, для меня нет преград.

Что-то случилось с Амалией. Страх исчез, тело ее сделалось вялым, движения - ленивыми. Она зевнула. Прежде чем провалиться в глухую бездну сна, Амалия успела подумать: "А он вовсе не такой гадкий!"

Когда она проснулась, за окном был день. Амалия долго не могла припомнить, что делала накануне, отчего тело так ломит и странная усталость разлилась во всех членах. Постель была скомкана, а сама Амалия покоилась на подушках вовсе нагая. Ничего не понимая, она зарылась в одеяло, чтобы согреться. "Когда же я разделась, и почему на мне нет сорочки?" Отвратительная догадка пришла ей в голову. Амалия вскинулась, оглядела все вокруг. Сквозь туман выплыли безумные картины ночной вакханалии. Боже милосердный! Неужели то была она? Это невозможно! С Турчаниновым? Но как это могло случиться? Ничего, кроме удивления и страха перед его загадочным даром она не испытывала к этому человеку. Что же произошло? Амалия, конечно, склонна к разного рода утехам и давно им не предавалась, но разве это может служить причиной такого унизительного падения? Нет, она еще вполне владеет собой. Но что же тогда случилось давешней ночью?

Амалия почувствовала, как начинает безудержно дрожать. Ледяной ужас охватил ее. Неужели Турчанинов способен подчинить себе любого человека? Надобно непременно избавиться от него! Это дьявольское создание!..

Однако, покуда Амалия одевалась и умывалась, мысли ее обрели иное направление. Нельзя показывать магнетизеру, какое унижение пережила она. Пусть думает, что все свершалось по ее воле и желанию. "Фу, как гадко!" - поморщилась она при этом. Однако из всего можно извлечь пользу... Амалия с интересом смотрела на себя в зеркало и подбирала растрепанные локоны. Вызывать горничную, чтобы переносить ее ехидные усмешки, не было желания. Как могла, Амалия пришпилила шиньон, продолжая думать о происшедшем. Если с умом взяться за дело и привлечь Турчанинова к собственным замыслам, то она вполне удовлетворится. Месть для Амалии - самое сладкое лекарство. И теперь она насладится ею в полной мере. Она не покажет и вида, что оскорблена и унижена, нет! Амалия переиграет и магнетизера, используя его дар в своих целях.

- Посмотрим, кто будет торжествовать последним! - сказала она своему отражению в зеркале и, ласково подмигнув ему, позвонила в колокольчик, вызывая прислугу.

- Больше грации, воздушнее! Вы - легкий зефир, струи эфира! Тяните ручку и носочек ножки, приседаем! Теперь кружимся, как воздушная бабочка!

Мсье Бодри ловко дирижировал танцем, не обращая внимание на смешливость детей, вызванную тем, что Соня занималась вместе с ними. Миша, краснея от удовольствия, изображал кавалера тетушки. Он давно отшлифовал все движения и снисходительно переносил неуверенные шаги новоиспеченной ученицы. Соня осуществила свои намерения и возобновила занятия танцем. К тому же недомогание Сашеньки не позволяло той присутствовать на уроках мсье Бодри, и Сонино увлечение пришлось кстати.

Были еще некоторые обстоятельства, заставившие Соню тряхнуть стариной. Марья Власьевна грозилось свезти молодую особу на новогодний бал в Собрание. С этой целью она однажды принудила Соню ехать в магазин и выбирать наряды. Не найдя ничего подходящего, спешно вызвала свою портниху и объяснила ей, что бы она, Марья Власьевна, хотела видеть на Соне в новый год. Бедная женщина божилась, что не поспеет за три дня, даже если наймет полк белошвеек.

- Не желаю ничего слышать, матушка! - возмутилась Аргамакова. - Изволь мою волю исполнить, не то откажусь от твоих услуг. Не больно надо, коли ты такая нерасторопная! За месяц-то кто не сошьет? А ты попробуй вот так, за три дня. Не то найду кого посноровистей.

Портниха покорно сняла мерки с Сони, которая пыталась отказаться от навязанной помощи и спасти бедную женщину от гнева.

- Молчи, мать моя! - прикрикнула на нее Марья Власьевна. - Я знаю, что делаю!

Пришлось подчиниться. И вот теперь Соня вспоминала прежние навыки, составляя пару Мише, чтобы не оконфузиться на балу в Собрании. Однако получалось нескладно, потому что мысли танцовщицы витали где-то далеко. Мсье Бодри делал замечания и, кажется, начинал сердиться.

- Мадемуазель, отдайтесь всецело танцу, иначе у вас ничего не выйдет!

Соня встрепенулась, сосредоточилась на плавных движениях, приседаниях и подскоках, но вскоре мысли ее вновь унеслись куда-то. Две вещи теперь беспокоили молодую особу. Во-первых, разговор с больной Сашенькой. Во-вторых ... чего греха таить, все тот же Дюваль царил в ее мыслях. И вовсе непонятно, что же теперь на первом месте.

После несостоявшегося объяснения с Дювалем Соня не могла думать ни о чем другом. Однако недомогание Сашеньки затянулось надолго, и даже Владимир, наконец, забеспокоился. Он навестил бедную супругу, а после вызвал к себе Соню посоветоваться.

- Душа моя, Сашенька опять больна, - начал он не без раздражения. - Ты бы поговорила с ней, мне она не открывается.

- Непременно, я давно собираюсь...

- Мне весьма не нравится ее самочувствие. Сделай милость, вызнай, что за капризы на сей раз у нашей чудесницы.

Соне не понравилась пренебрежительность в речах Владимира, она тотчас кинулась на защиту Сашеньки.

- Володя, ты несправедлив. Мы оба знаем, что Сашенька никогда не прикидывается, это вовсе не в ее характере. Я непременно поговорю с ней, теперь же!

Она действительно устремилась к больной кузине, коротко попрощавшись с Владимиром, который с прежней безмятежностью направлялся в клуб.

Сашенька лежала в полутьме на кисее кружевных подушек, и при этом слабом свете ночника можно было увидеть, как она бледна. Сердце Сони дрогнуло от жалости. Как же она эгоистична и жестокосердна, что до сих пор не нашла времени навестить страждущую! Соне сделалось нестерпимо стыдно за себя.

- Сонечка, как хорошо, что ты пришла! - слабо пролепетала Сашенька и тотчас залилась слезами.

- Душенька, отчего ты плачешь? - страдая, спросила Соня, сама готовая расплакаться.

- Поди, сядь ко мне, - попросила Сашенька.

Соня присела рядом с ней и взяла ее холодные руки в свои.

- Что с тобой, Александрин? Что беспокоит тебя? Что болит?

- Все, все ... плохо... - прерывающимся голосом ответила больная. - Владимир сух, холоден. Только с Биби проводит все время. Его не заботит мое самочувствие, тогда как раньше трепетал при каждом моем покашливании или тяжелом вздохе! - Она вновь расплакалась.

Соня поморгала, отгоняя набегающие слезы жалости, и, силясь не расплакаться, взялась утешать несчастную женщину.

- Помилуй, Сашенька, он просто ревнует, поверь мне! Я знаю его: Владимир, верно, уязвлен чем-то, отсюда это желание сделать тебе больно. Биби? О, не стоит твоих слез, верь мне, душенька. Неужто ты не видишь, что это игра?