— И что ты сделала?

— Я приняла гостей, Беатрис принесла чай, и я любезно поболтала с Алфи Соломонсом.

— Любезно? Ты ему что, яд в чай подсыпала?

Лиззи закатывает глаза.

— Он меня не настолько раздражал, чтобы я это сделала. Но было кое-что, что меня озадачило, — она чуть наклоняется вперёд и упирается ладонями в стол. — Алфи сказал, что он заключил с тобой сделку. Что за сделка?

И вот тут наступает то, что Томми так не хочет затрагивать. Лиззи, к счастью (к несчастью для него), умная и сообразительная, выпытает у Алфи или у него.

— Я не могу сказать, Лиззи.

— О, не утруждайся, скажу я: в обмен на его помощь ты пообещал ему кое-что важное. Он сказал мне правду?

Уже выпытала.

— Да.

— И что же это?

— Тебе не понравится ответ.

— Но я хочу его услышать.

Томми встаёт с кресла и жестом просит Лиззи подняться. Она приподнимает брови.

— Я заключил сделку, пообещав ему тебя.

— Вот как.

Шелби ждёт. Ждёт её истерики, ждёт удара, ждёт книгу в голову, она как раз лежит подле Шеффилд, бери и бросай. Но она смотрит, всего лишь смотрит, и он ощущает в её взгляде весь спектр эмоций: удивление, недоверие, осознание, грусть, злоба и ярость.

— Какой же ты… Ублюдок, Томми Шелби!

— Я сделал это, чтобы защитить тебя и твою семью.

— Ты сделал это, чтобы чувствовать контроль! Тебе же нравится, когда люди от тебя зависят! Поверить не могу! — Лиззи неверяще качает головой. — Поверить не могу, что ты пошёл на такое!

— Лиззи, сядь и выслушай меня.

— Я тебя даже видеть не желаю. Оставь слова для кого-нибудь другого, — она разворачивается на каблуках и покидает кабинет, чуть не сшибая с ног горничную с подносом.

Томми изо всех сил бьёт ладонями по столу.

***

— Ваш племянник — самый ужасный мужчина!

— Какой именно? — интересуется тётя Полли, зажимая сигарету зубами. — Артур? Томми? Покойный Джон? Финн?

— Томми!

— И что он натворил на этот раз?

— Он заключил сделку с Алфи Соломонсом, пообещав ему меня! Как Вам такое, Полли?! После всего, что между нами было, он делает из меня разменную монету! А ведь я…

Она не заканчивает предложение. Шум в ушах усиливается, и Лиззи опускается в кресло, опуская голову и делая глубокие вдохи и выдохи. Перед глазами мелькает розовая юбка, и Полли склоняется к ней, держа стакан с чем-то, судя по запаху, алкогольным.

— Выпей.

Она мотает головой.

— Не нужно.

— Станет легче.

— Только не алкоголь.

Полли закатывает глаза и берёт другой стакан, в который наливает из графина воду. Лиззи делает несколько глотков и запрокидывает голову, прикрывая глаза.

— Этот день становится всё интереснее и интереснее, — тянет Полли, садясь на подлокотник кресла. — Даже и не знаю, какие ещё секреты вскроются до захода солнца.

— Секреты?

— Лиззи, дорогая, я далеко не глупая женщина. Я родила двоих детей, так что про пониженное давление можешь не рассказывать мне сказки.

— Но у меня и правда пониженное…

— Я тебе верю, — перебивает её мама Майкла, — но не в этот раз. Ты говорила об этом Томми?

— Нет. И не собираюсь. И Вас, Полли, прошу об этом же.

— Почему?

— Потому что я устала, — Лиззи открывает глаза. — Устала быть «девочкой на побегушках», устала быть «девочкой по вызову». Стоит ему лишь пошевелить пальцем, как я у его ног. Пора уже набраться смелости и взглянуть правде в глаза: Томми Шелби никогда не полюбит меня, никогда не взглянет на меня так, как он смотрел на Грейс. Даже как на Лиззи Старк. Я не нужна ему, зачем ему ребёнок от меня?

— Ты уверена, что поступаешь правильно? Уверена, что не пожалеешь о своём решении?

— Когда малыш подрастёт, то я всё ему расскажу.

— Не ему, — Полли качает головой, прижав ладонь к животу Лиззи. — Это девочка. Чудесная девочка.

Лиззи хочется плакать.

***

— Это странно.

— Чертовски странно.

— Вы, девочки, прямо как ваша мама, — усмехается дядя Арчи, глядя на закрыв лица Эвелин и Розалии. — Она тоже никогда не любила семейные советы.

— А разве есть в них что-то хорошее? — интересуется Эва.

— Да. Можете спросить у Колина.

— А, тот самый дядя Колин, которого во время одного из таких советов ударили головой об стол? — уточняет Роза. — Вы об этом дяде, дядя Арчи?

— Ну, там до конца не ясно, кто кого…

— Спасибо, что все собрались, — перебивает его Лиззи. Она встаёт, разгладив складки розового платья. — Столько всего произошло за последнее время. И столько всего мне нужно вам рассказать.

«Гарри не выглядит удивлённым, — замечает Эвелин, слушая речь сестры и смотря на появляющееся удивление на лицах своей семьи. — Такое ощущение, что он знает, что Лиззи скажет».

— Хочу сказать, что это решение далось мне нелегко. И, думаю, таким они будет и для вас. Но хочу предупредить, что на его принятие меня подтолкнуло несколько событий. Во-первых, неудавшееся покушение на Эдварда. Чудо, что тогда Эмма и Исайя были неподалёку и помогли ему. Во-вторых, появление итальянцев, да и не только итальянцев в городе, из-за чего нужно было лишний раз не высовываться на улицы. И, в-третьих, пожалуй, самая важная причина, о которой я должна была сказать вам сразу же, — она делает глубокий вдох. — Я жду ребёнка. И ребёнок последней каплей. Я считаю, что мы должны уехать.

— У-уехать? — у писательницы Розалии не находятся слова. Весь её словарный запас рассеивается словно дым по ветру. — К-куда?

— В Америку.

— Но итальянцев больше в городе нет! — восклицает Эдвард. — Здесь стало безопасно!

— А надолго ли? — грустно вопрошает Шеффилд-старшая. — Эдвард, после того, что произошло, я не могу думать, что всё будет хорошо. Неизвестно, кто сюда ещё заявится.

— Но у нас здесь всё! — Эвелин с потрясением смотрит на сестру. — И я не преувеличиваю! Здесь познакомились наши родители, здесь мы родились! Выросли! У нас тут клуб! И наши любимые!

— Ну, думаю, что Финн переживёт, если вы не поженитесь. Он же Шелби, он может выбрать любую.

Раздаётся грохот. Эвелин встаёт из-за стола и опрокидывает стул. Розалия и Эдвард думают, что она похожа на дьявола.

— Мы любим друг друга! А ты, — она указывает пальцем на Лиззи, — не переноси свои любовные неудачи с Томми на других!

— Что?!

— Что слышала! То ты говоришь, что рада за меня и Финна, а сейчас выясняется, что ты не уверена в серьёзности наших намерений и чувств! Ты хотя бы поинтересовалась, что у нас происходит! Я не говорю про себя или Финна! Посмотри на нас! Розалия несколько месяцев переписывается с сыном Беллорда, а Гарри увлечён Эйдой!

— Это правда, Гарри? — Лиззи подворачивается к брату.

— Какая теперь разница, если всё уже решено, — бурчит Эд.

— Он благодаря ей начал отходить от смерти Энн! Какая ты эгоистка, Лиззи!

— Ну, хватит, юная леди, — вмешивается Гарри, стуча ладонью по столу. Эвелин замолкает, но видно, что это действие даётся ей с невероятным трудом. — Ты наговорила своей беременной сестре достаточно всего.

— А ты её и защищаешь! — она давится воздухом. — Господи, Гарри, она помыкает тобой, решает за тебя, лишает тебя счастья, а ты за неё ещё и заступаешься!

— Потому что я — мужчина. В этом и заключается моя обязанность: быть порой и поддержкой для вас, даже если я чего-то лишаюсь.

— Для неё, — горько улыбаясь, поправляет его Эва.

— Достаточно…

— Ты прав — достаточно. Слушать невыносимо этот бред.

Эвелин разворачивается и покидает дом, громко хлопая дверью. Гарри и Лиззи вздрагивают, Розалия и Эдвард молчат, а дядя Арчи достаёт из кармана пиджака пачку сигарет.

— Вся в мать. Ничего, Лиззи, скоро она остынет, проанализирует ситуацию и вернётся, согласившись с решением.

— Дядя Арчи, Эва не такая, — Лиззи со вздохом опускается на стул. — Если уж ей что взбрело в голову, то она не остановится.

— Но ты находишь к ней подход.

— В этот раз, кажется, не получится.