— Но, насколько я понимаю, если бы не было меня, ты бы просто прошел по другим мирам в зал с колбой, забрал ее и отнес герцогу? Самому-то тебе, наверное, не нужен этот парк аттракционов?

—Тут нет краткого пути по мирам. Обрати внимание, в конце мы прошли по мирам только на внутренний двор этой «резиденции». Так что мне и одному пришлось бы покататься на некоторых «аттракционах». Кроме того, я рад, что ты полетала на драконе, помахала мечом и посмотрела на магов и магию, как тебе давно хотелось... Может быть, теперь впечатлений хватит на скучную рабочую неделю! — с полуусмешкой закончил Рональд.

— Может, даже на две! — рассмеялась Карина.

А вот отнести эликсир герцогу Рональд решил один:

— Совершенно ничего интересного. Я быстро отнесу, отдам Тайни — так зовут герцога — пару распоряжений и вернусь.

— Ладно, — протянула Карина. Возбуждение риска отхлынуло, и она чувствовала усталость. На новые подвиги не тянуло, хотелось спокойно посидеть. Рональд отправился в сторону высокого серого замка, возле которого они приземлились, а Карина устроилась на драконьем хвосте. Опасаясь оскорбить дракона, она тихонько погладила его гладкую пластичную чешую. Вряд ли дракона можно гладить, как собаку, но ей очень хотелось…

— Не здесь, — услышала Карина. Длинная шея изогнулась, дракон свернулся кольцом, и возле Карины оказалась огромная черная голова. Дракон немного повернул ее, чтобы приоткрыть место перехода в шею. Вместо чешуи там была гладкая кожа. Карина робко коснулась подставленного места, провела рукой. По ее разуму растеклось тонкое драконье удовольствие. Она с энтузиазмом продолжила гладить.

— И как давно вы знакомы? — спросила она.

— Пять сотен лет, по-вашему. Это срок даже для нас, — сказал дракон. По всей хищной драконьей фигуре струилось удовольствие. И вдруг голос в голове добавил: — Он очень тебя любит.

— Почему ты так решил? — спросила Карина, и не без доли лукавства сказала: — Может я лишь одна из случайных влюбленных девочек, которыми усыпан путь всех мужчин, наделенных могуществом.

— Хранительница, я принадлежу к расе драконов, которые любят лишь один раз. Я безошибочно отличаю любовь от увлечения или сиюминутного удовольствия.

— Любит один раз в жизни? — удивленно уточнила Карина, продолжая гладить драконью шею.

— Да. Не очень удачное наследие, доставшееся моей расе от наших предков, Истинных драконов. Мы можем любить лишь один раз в жизни. Все остальное — просто времяпрепровождение. Впрочем, у меня все еще в будущем! — рассмеялся бездонный голос у нее в голове. Когда раскаты стихли, дракон тихо добавил: — Кстати, меня зовут Арторион.

— Спасибо! — ответила Карина, поражаясь его откровенности. Узнать имя дракона — значит обрести преданного друга.

***

И все же старые друзья-драконы старыми друзьями, а совместная жизнь с Рональдом убеждала в том, что его глубокое одиночество ей не чудится. Он был одинок. Его действительно никто не понимал. Нельзя сказать, что у него не было друзей. Вот, допустим, Кеурро — с ним они друзья, настолько, насколько это возможно между почти бессмертным Древним с колоссальным опытом и интеллектом и короткоживущим тайванцем. Он даже знает что-то о Хранительстве, посвящен во многие дела Тарро, о которых больше никто не знает. Но и он не может разделить его замыслы и желания, понять их в полной мере. Или дракон, доверивший Карине свое имя. Посвящен в идею Хранительства, давно знает Рональда, тот открыто называет его другом. Но опять что-то не то. Даже дракон при всей его вековой мудрости, изящно сочетающейся с чувством юмора, не мог понять своего друга в должной мере.

Никто до конца не понимал его замыслов, расчетов, начинаний. Того, чем он жил. Карина тоже не понимала. И все же она знала, что чувствует его лучше остальных. Замыслы и расчеты оставались недоступными и ей. Но она органично и спокойно принимала его чувства. И его бесчувствие. Его юмор и отрешенность. Его спокойствие и активность. Его мимолетные эмоции и бездонную глубину космического покоя. А то, что не могла понять, принимала, как достойное того, чтобы беречь и хранить, как чудо, недоступное ей самой. И знала, что это взаимно. Жизнь с Хранителем Вселенной была счастьем. Глубоким, бездонным, полным взаимопроникновения, интереса, покоя и радости.

Конечно, он многому ее учил — всему, чему ей хотелось. Помимо живописи и искусства владения оружием (вскоре к мечу добавился лук, пистолеты и «вихряной жезл» из полумагического средневекового мира), это были методы и способы управления (полезные для руководства Службой или чем угодно), вождение космического корабля, способы регуляции собственных психических реакций и многое другое. А когда они провели несколько дней в прекрасном порту в одном из миров, в ней воскресла детская мечта научиться управлять парусным судном. В общем, жизнь постоянно приносила новые впечатления и новые навыки. Но это было не главное.

Главным была возможность быть рядом с ним, ощущать бездонный бархат его души и вдыхать воздух, который начинал искриться интересом и полнотой жизни от одного его присутствия.

С тех пор как она оказалась на Тайвани, сны с зеленым туманом ей больше не снились. Да и другие кошмары стали крайне редки. Но однажды она увидела очень странный сон. Взрывались космические корабли, населенные планеты поглощались неотступной липкой зеленью. Жизнь Вселенной висела на волоске. Руки лежали на пульте управления космического корабля, а душу разрывала отчаянная бессильная ярость. Потом вдруг все изменилось, ее потянуло внутрь большого серого овала. А затем перед ней встала угольно-черная стена, окруженная тонким белым ободком. Стена приближалась, белый ободок исчез, а она надвигалась и постепенно заполнила все перед глазами, словно поглощая целиком. Потом Карина вдруг ощутила такую невероятную боль, разрывающую и душу, и разум, и тело, что было непонятно, как вообще можно жить, если хоть на мгновение ощутить такое. К счастью, это и длилось ровно мгновение… Карину разбудил глубокий любимый голос и прикосновение к плечу:

— Карина!

Выныривая из сна, она ощутила, что ее руки напряженно сжимают и мнут одеяло. Открыла глаза. Рональд лежал рядом, подперев голову рукой, и встревоженно смотрел на нее. Настолько, насколько в его спокойствии могла зародиться тревога.

— Что тебе приснилось?

— Я кричала? — спросила Карина, пытаясь отогнать картинки из сна и ощущение потусторонней боли.

— Нет, стонала. Нехорошо стонала. Так что тебе приснилось?

Карина постаралась вспомнить, что именно происходило во сне, прежде чем ее накрыло черной стеной.

— Не пытайся вспомнить и осознать, просто рассказывай.

Карина, ощущая, как по лицу текут неконтролируемые слезы, рассказала про гибнущие планеты и глухую ярость, про взрывы кораблей, дошла до черной стены… Что-то интуитивно щелкнуло «не говори дальше». Карина осеклась, искренне надеясь, что любимый по-прежнему не читает мысли без разрешения.

— Плохо, — неожиданно сказал Рональд, обнял ее, а она почувствовала прилив невероятного спокойствия и уплыла в сон без сновидений.

С тех пор он перестал засыпать рядом с ней. Сначала Карина ничего не заметила. Еще с Артуровых времен она привыкла, что если твой парень — Древний, то, когда ты спишь, он обычно чем-то занимается, где-то пропадает. Но спустя полторы недели Карина начала подозревать. Несколько раз, проснувшись посреди ночи, она видела, что он не спит и не работает, а сидит в кресле напротив и задумчиво смотрит на нее.

В итоге Карина не выдержала. Слезла с кровати и подошла к Рональду в кресле. Он встал ей навстречу.

— Может быть, объяснишь, в чем дело?

— Я думаю, ты догадалась. Помнишь про телепатию, иногда она может сработать вот так. Это мои сны, Карина.

— А ты тоже видишь мои сны? — с интересом спросила Карина.

— Нет. Я мог бы их посмотреть. Но так — нет. Мы по-прежнему в разных «весовых категориях».

— Ну и ладно, — сказала Карина. — В любом случае, я прошу тебя, не делай так…