– Вам стоит поговорить наедине, – и все же ретировалась из коридора, даже дверь за собой прикрыла, создавая нам видимость уединения.

– И когда это ждет меня? – сложила руки на груди, подтягивая полотенце.

Мы хоть с братом и не чужие люди, а легче сгореть со стыда, чем остаться при нем в чем мать родила. Я не столь уверена в собственной неотразимости, как некоторые.

– Что?

– Когда мне придется шампунь от блох покупать? – я ухмыльнулась. – И кем я стану? Тоже какой-то кошкой, да? Это же, наверняка, передается по наследству…

Мишка с мученическим видом почесал макушку:

– Ань…

– Не шутить про блох? Больная тема? Поняла – больше не буду! Зуб даю!

– Аня.

– Ты же меня посвятишь в эти ваши оборотнические штучки? А то совсем дремучая, не понимаю ничего, – улыбнулась еще сильнее помрачневшему братцу.

Ну и чего он такой кислый?

– А тебе и не надо.

– Это еще почему? – заинтересованно подалась вперед. – Только не говори, что у вас тотальный патриархат и женщин до сих пор принижают даже в информации! Феминизма на вас не хватает!

– Людям про мир оборотней знать ни к чему. Это карается общим законом.

– То есть как? – поначалу не поняла, о чем он. А когда в голове промелькнула догадка, я едва не задохнулась от охватившего напряжения: – Хочешь сказать, что я…

Он закончил за меня:

– Человек, – пожевал губами и поспешил добавить: – Мой любимый человек.

– Разве это справедливо? – постаралась пошутить я, остаться безучастной к догадке, срочно найти другое правдоподобное объяснение. Хотя где-то в глубине души я уже знала горькую правду. – Все оборотнические гены перешли тебе, а я? Где мой хвост и лапы?

– Не думал я, что когда-то придется начинать этот разговор… – он тяжело вздохнул, шумно выдохнул и выпалил: – Мы не родные по крови.

– То есть как?

Мишка еще тяжелее вздохнул:

– Когда отец сошелся с нашей мамой, ты уже у нее была, как и я у него.

– Как это? – глупо прохрипела я.

Голос сел от нахлынувших эмоций.

Чиж прятал глаза, а мой привычный мир, как раз, рушился на части. Или нет, это я рассыпалась на атомы, а вот мир оставался нетронутым. Просто меня от него отрезали, как ненужный ломоть. Ну что ж… Бывает?

Наплевать и растереть? Замазать грязью?

Все так. Только отчего внутри груди неистово болело, словно от зияющей раны? А перед глазами все мелькали картинки из детства: как папа гулял со мной по парку, покупал сладкую вату, строил песочные замки или садил меня на колени и читал сказки. Каждый вечер! А самую мою любимую, «Алису в стране чудес» мы перечитывали, наверное, с сотню раз.

Вот и сейчас, я, как маленькая девочка – Алиса, попала в страшную сказку. И разница лишь в том, что ей повезло, она смогла проснуться, а мне это не грозит. Увы.

– То есть, ты мне не брат? – и пусть я задала вопрос еле слышно, губы онемели, но Чиж услышал и взвился:

– Брат!

– А отец… – еще тише продолжила, не обращая внимания на то, как Мишка сжал кулаки и напрягся, словно перед очередной схваткой. – Не отец?

– Отец! – выдвинул вперед подбородок бра… он. – Просто не по крови.

Я кивнула.

– Теперь мне все понятно…

– Что тебе понятно? – он нахмурился, а когда я не ответила, вдруг закричал: – Что тебе понятно, Ань? Что?!

Я отвернулась. Даже смотреть на него сейчас не хотелось.

– И то, почему мы с тобой так непохожи и твое отношение… Зачем сближаться с тем, кто тебе неродной? Бесполезная трата времени. Правда ведь?

– Дура!

– Вот. И оскорбить меня тебе раз плюнуть, – так же меланхолично проговорила я. Хоть внутри все звенело от эмоций, а наружу они пока не прорывались. – Я всегда знала, что с нами что-то не так…

Чиж подскочил ко мне, резко развернул к себе и схватил за плечи:

– С нами все так! Я просто хотел защитить тебя, глупая!

– От чего? – скорее, отдавая дань привычке, чем от любопытства, спросила я.

– От этого мира! От существ! От их дебильных законов! – с каждой фразой он распалялся еще больше и тряс меня, как грушу. Словно намерился вбить свою правду. – Чем меньше ты знаешь, тем в большей безопасности! Неужели так трудно это понять?

– Ты опоздал. Я все равно узнала о вашем существовании. Только вот не от тебя.

Он шумно выдохнул.

– Анька, ты даже не представляешь, куда ты вляпалась из-за глупого любопытства! Иногда мне кажется, что неприятности родились вперед тебя…

– Хорошо, что тебя они не затронут, – тут же вставила я. – Не пойму, почему ты не сказал нам о «Blaze»? Знал же, для чего мы туда суемся, план с нами разрабатывал, а о главной опасности умолчал.

Предатель.

Его глаза блеснули желтым. На мгновение мне даже показалось, что на меня смотрит зверь, а не человек.

– Да не знал я, что этот клуб инкубский! Не знал! – почти прорычал он. – Иначе ноги бы вашей с Веркой там не было! Уж я бы позаботился!

Ага. Свежо предание. Защитник выискался.

– А какое удовольствие ты, наверняка, получил, когда делал из меня дуру! В глаза смотрел и доказывал, что инкубов не существует! Еще и наплел, что конца записи нет. Ты ее стер, да?

– Ты не понимаешь, Аня! Я из себя дурака делал. Из себя! – он хорошенько так меня встряхнул, аж зубы клацнули. – Ты должна была мне поверить и забыть про это дело! И остаться защищенной от моего ужасного мира!

Я хмыкнула. Как у него все просто получается! Прикрылся благородством и будь здоров, не виноват. Не обманывал, не лукавил, не манипулировал, как куклой.

– А ты…

– А я опять оказалась неправильной, не такой, как вам всем надо! Да?

– Да! Нет, – он закусил губу. – Ань…

А я ведь всегда равнялась на него… Хотела быть пусть не лучше, но никак не хуже.

– Перестань меня трясти, наконец!

– Прости, – Мишка разжал руки. На моих предплечьях так и остались красные следы от его пальцев. Мысленно я вяло отметила, что будут синяки. – Ань… Ты моя сестра, понимаешь?

Чиж приподнял мое лицо за подбородок и заставил заглянуть в глаза:

– Моя любимая младшая сестренка. Была, есть и всегда будешь. А кровь… Что кровь? Черт с ней! Ты моя родня и это ничего не изменит. Веришь?

Глядя на этого взрослого мужчину, в чьих глазах сейчас светилась искренность, тревога и даже ранимость, мне очень хотелось верить. Но… что-то внутри болело и не давало это сделать, наоборот, подзуживало на совершенно другие эмоции.

– Отец, – на этом слове я неловко запнулась, подавилась воздухом. Имею ли право так называть его? – Он тоже…

– Оборотень. Да.

– А мама?

– Человек. Как и ты.

– А твоя мама?

– У нас одна мама на двоих, Аня, – он поджал губы. – А про биологическую я ничего не знаю и знать не хочу.

Я замолчала. Сурово.

Чиж обеспокоенно крутился рядом, все пытался поймать мой взгляд. А я смотрела на разорванную одежду, что пала смертью храбрых от оборота хищных кошек, на оставленную возле двери дорожную сумку, которую забыла разобрать… В общем, всюду, лишь бы не на чужого родного Мишку.

– Мама знала?

В солнечном луче, будто прорезавшим коридор пополам, кружились пылинки. Надо бы затеять влажную уборку…

– Да.

– Вот как? – сглотнула горечь, комком вставшую в горле.

– Отец ее любил, – словно в оправдание развел руками он. – Да и маленького они ждали. Мама должна была знать, что носит оборотня.

Мне как по голове кто дал:

– Маленького? Откуда ты…

Чиж потер виски, сжал переносицу. Голова у него, что ли, разболелась?

– Узнал незадолго до аварии.

Я сощурила глаза и не смогла сдержать обиды:

– А ты говоришь опасно… Папа вот не побоялся рассказать маме правду.

– И погиб! – жестко припечатал в ответ.

Я похолодела от очередной ужасной догадки. Ну вот что за деньки у меня настали?! Один страшнее другого!

– Ты думаешь, та авария была неслучайной?

– Не знаю, – буркнул он. – Прямых доказательств, конечно, у меня нет… Но и в совпадение, что аккурат после того, как отец раскрыл перед мамой существование оборотней, мы попали в автокатастрофу, верится с трудом.