Алька хвостом ходила за средним братом. Лазила по деревьям, дралась, жгла костры, никогда не ябедничала, за что заслужила любовь всех друзей брата. Они любили независимую девчушку, научили её драться, материться. Мать быстро отучила в своем присутствии говорить нехорошие слова свою дочь, отвесив увесистую оплеуху и Альке, и её воспитателю, хотя сама частенько прибегала к подобной лексике.
В доме совсем не было игрушек. Алина ходила играть к подружке-соседке. Там было много кукол. Дома Женька неумелыми руками вырезал куклу из дерева, нарисовал ей глаза, нос, рот. Даже лоскутами украсил. Алька её полюбила, играла с ней, укачивала, клала спать к себе под бок, но как-то оставила в неположенном месте, мать кинула куклу в печку. Девочка не плакала. А зачем? Слушать насмешки старшего брата, получить затрещину от матери, отец, хоть и жалел, но молчал. Так он молчит всю жизнь. Алька сидела возле среднего брата и смотрела, как тот сердито делает уроки. Он тоже почему-то обиделся на мать. Только матери и на это было наплевать. Терпи, поняла Алька, терпи. И скрывай всё, о чём думаешь.
В их доме нельзя было веселиться, если Алька начинала смеяться, то от матери следовало сердитое: "Замолчи!" Поэтому часто Алька давала концерты перед друзьями брата, пела песни, порой неприличные, которым мальчишки же её сами и научили, плясала перед ними. Ребята хохотали, но Алька у них всех была любимицей - обижать на улице девочку никто не смел. А если мальчишки воровали яблоки, то самое лучшее всегда было для Альки.
Над её кроватью висел красивый плакат. Молодёжь в национальных костюмах. Лучше всех, красивее всех была украинка в ярком венке с лентами. Именно с ней вела бесконечный разговор маленькая девочка. С ней она смеялась, веселилась вволю. Там можно было петь. Женщина на плакате была ей и подругой, и сестрой, даже дочкой. Только матерью её никогда не представляла себе Алька. А самое главное - это была тайна, о которой так никто и не узнал. Лишь один человек. Дмитрий, которому она так откровенно говорит о своём детстве.
-- Как же надо было не любить своего ребёнка, чтобы даже не объяснить, что она завтра первый раз пойдёт в школу, в первый класс, - продолжала Алька.
От этого дня у Альки остались самые идиотские воспоминания. Рано разбудили, сунули в руки цветы, портфель, и девочка пошла с братьями в соседнюю деревню, в школу. Там её увели от надежного заступника, брата. У них почему-то забрали цветы, заставили держать деревце, которое кто-то сажал, потом привели в класс. Рядом с Алькой оказался вечно сопливый сосед. Из-за этого на девочку обрушились насмешки. Смеялись старшие. Первый и третий класс учились вместе. Среди третьеклассников был сын директора школы. Друзья среднего брата учились уже в шестом классе, в другом крыле школы. Заступиться было некому. Потом пришла усталая учительница. Что она говорила, никогда не могла вспомнить Алька. Плохо девочке было в школе. Она пожаловалась матери.
-- Отстань, - был равнодушный ответ.
Терпи, Алька, терпи и скрывай свои мысли и чувства. Она уже с пяти лет знала это. И терпела. И дома, и в школе. Вот тогда она научилась ставить преграды, ограждать себя невидимым заслоном. Девочка садилась за парту и сердито говорила про себя:
-- Не подходите ко мне, не садитесь со мной. Я буду одна.
И что удивительно - срабатывало. Почему-то никто не решался подсесть к ней в эти дни.
Никто не догадывался об истинных чувствах ребенка. Да и никому не надо было. Но, несмотря на холодные отношения в семье, девочка росла очень красивая, весёлая, общительная. К ней часто приставали мальчишки. Однако одноклассникам впоследствии хватало взгляда, чтобы отстали, особенно когда узнали, как она умеет драться - этому её воспитатели-мальчишки научили хорошо. Её стал побаиваться даже противный директорский сынок. Правда, после того как за неё заступился Аркашка. Аркашка был первый хулиган в школе и друг старшего брата. Мать орала Борису:
-- Не смей с ним дружить!
А брат всё равно сбегал и уходил с Аркашкой.
Как-то Аркашка на улице зимой, приставая, к старшеклассницам, обнял одну, оба они поскользнулись и упали. И задели маленькую подружку Альки Олю Кузину. Девочка упала и ударилась носом. Старшеклассники её подняли, отряхнули, успокоили. А учителя на другой день начали разбирательство - Аркашка побил второклассницу.
Директор строго и гордо пришёл в их второй класс с Аркашкой, который уныло повесил голову, стал вести допрос, все его боялись и поддакивали.
-- Ты толкнул младшего, ты стукнул девочку, - звенел его благородный гнев. - Это так, Оля? - обратился он к пострадавшей.
Испуганный больше Аркашки, плохо понимающий, ребёнок поспешил согласиться:
-- Так.
-- Кто ещё видел, что было в этот день? - продолжал вещать матёрый педагог. - Вы должны встать и рассказать. Так поступают настоящие октябрята.
И Алька поверила, что она должна встать, ведь у неё на груди звездочка с портретом молодого Ильича. И встала.
-- Я видела, - сказала она еле слышным голосом.
-- Расскажи, девочка, - обрадовался директор.
И Алька робко начала:
-- Аркашка приставал к Машке, они упали, и с ними упала Оля. Она поскользнулась.
-- Ты расскажи, как Аркадий ударил Олю, - приказал директор.
-- Он не ударил её, - робко возразила Аля.
-- Как? - несколько озадаченно спросил директор, - Аркадий не бил Олю?
-- Нет, - тихо ответила Алька. - Оля просто стояла рядом. А потом поскользнулась и упала. А Аркашка её поднял.
Василий Игнатьевич умолк на минуту. Дело в том, что мать Альки, эта противная суровая баба, была секретарём местной парторганизации, эту девчонку не проглотишь, подавишься чего доброго. Мать-то на людях разыгрывала заботливость.
-- Оля, - он обернулся к Алькиной подружке, - это так?
-- Да, - также испуганно согласилась Оля, - они упали и сшибли меня.
-- Но ты всё равно должен смотреть, что рядом малыши стоят, - назидательно закончил Василий Игнатьевич и отпустил Аркашку.
Следствие было закончено. С тех пор в школе и на улице никто и никогда не смел задевать Альку. Когда сын директора попытался её назвать Аркашкиной невестой, то ему пришлось издали увидеть увесистый Аркашкин кулак, тот обещал дать его понюхать. Аркашка был отчаянный, он мог врезать и сыну директора.
Так постепенно прошёл первый и второй год обучения, и Алькины воспоминания оборвались. Она не могла вспомнить больше ни учителей, ни друзей - совсем никого. Словно отрезало.
-- Наверно, ты перешла в другую школу, - высказала предположение Люда. - Но что-то мешает тебе вспомнить это. Какие-то негативные факты.
Ещё месяц прожили Алька и Дмитрий с друзьями. Никто в располагающейся по соседству деревне так и не узнал историю Алькиного появления в доме художника Симонова. Дмитрий никого там не знал, а Люда патологически не выносила пьющих соседей. Алексей был увлечён созданием нового полотна - он писал картину, которую назвал "Колдунья". Позировала опять Алька. Художник совсем по-другому показал на этом полотне её. Девушка была на картине, как живая. Её взгляд следовал за зрителем, привораживал. Космические глаза-звезды смотрели, казалось, в душу. Она знала какую-то тайну, недоступную другим. Вот-вот сейчас она произнесет какой-нибудь заговор, кого-нибудь приворожит, и все преобразится. Алексей просто заболел этой картиной. Часами просиживала Алька, позируя художнику. Надо сказать, Алексей впоследствии очень дорого продал это полотно. Он сказала первым фразу, которую Алина не раз еще услышит:
-- Алина! Ты принесла мне удачу, ты настоящая колдунья!
В его глазах светилась симпатия к спасенной девушке. А прохладное отношение Люды к Алине стало еще больше: её Алексей был влюбчив, его взгляд все чаще задерживался на странной гостье.
Дмитрий тоже видел это, чувство его к Альке крепло день ото дня, мужчина выполнил своё намерение и женился на Альке. Всё это он и Алексей ловко устроили.
