– Устроят. Еще как устроят. Только я их не нашел, как и этой твоей Тильды.

– Не нашел? – эхом вопросила я. И растерялась. Вообще-то мне и в голову не приходило, что все так серьезно. Увы, я не настолько наивна в своей вере в Тильду и вполне допускала, что она меня обманула, но упорно и безосновательно продолжала цепляться за ее историю, не теряя надежды выпутаться из положения, в которое она меня втянула. Но из слов графа следовало, что девушка сбежала, и радости особой это у меня не вызвало. Итак, ее историю подтвердить некому, а виновного найти надо. Далеко ходить никому не хочется. Вывод? Напрашивается сам собой.

Мой воинственный пыл улетучился, как последние спасительные тучки ясным летним полднем в разгар жары.

– Но у меня нет другой истории, – пробормотала я, пожимая плечами, – если Вам нужна правда, то к сказанному мне нечего добавить, а если правда Вас не устраивает, то какой смысл спрашивать меня? Сами и придумывайте, что хотите.

Ноилин обвел присутствующих глазами.

– А она ведь права, – многозначительно заметил он, поочередно останавливая взгляд то на «малиновом камзоле», то на Иолле и женщине, – нам нужна правда, Элена? Или лучше так: какая правда нужна нам?

– Не понимаю я тебя, Хед, – недовольно скривила губки Элена, нервно шурша юбками, – эта девица пыталась нас отравить, а ты ее нахальством забавляешься.

– А вот я бы хотел узнать всю правду, какой бы она ни была, – вдруг негромко заявил Иолль, подходя ко мне и становясь где-то сзади. Молодой человек осторожно коснулся моего плеча, видимо, успокаивая. Но внезапно вспомнив, где и перед кем он стоит, резко одернул руку и сразу же отступил на шаг назад и в сторону. Приятно, что ни говори, производить нужное впечатление на людей. Иолль хмыкнул и продолжил:

– А то как ведь получается, – его голос окреп и зазвенел насмешкой, – благодаря этой девушке мы все живы… Да, Элена, не отрицай, если бы не она, нам бы всем довелось испить отравленного винца, и я не уверен в столь счастливом исходе, как сейчас… И вместо того, чтобы благодарить, мы унижаем ее недоверием. Между прочим, обвиняя ее, Хед, мы упускаем настоящего отравителя.

– Если только это не она сама, – пробурчала Элена.

Граф Ноилин улыбнулся. Или точнее, приподнял уголок губ – движение, которое должно обозначать улыбку, однако радости в этом было мало.

– Что ж, – молвил он неспешно, – попробуем разобраться. Расскажи-ка, Кассандра Тауриг, все по порядку с самого начала.

Я горестно вздохнула, едва сдержавшись от едкой колкости, пожала плечами.

– Вчера утром, когда я зашла на кухню…

Элена между тем медленно прохаживалась по комнате, то разглаживая тонкими пальцами зеленый шелк платья, то рассеянно поправляя идеально уложенные в прическу волосы, то теребя золотой кулон с изумрудом. На алых губах женщины играла легкая улыбка, опущенные глаза как бы между прочим скользили по людям, невзначай собравшимся в зале. Взоры мужчин как магнитом притягивало к ней, и она это прекрасно знала.

Пока я рассказывала, Элена сделала круг, обойдя нас с Иоллем и обдав тонким ароматом духов, надменно одернула подол платья, проходя мимо «малинового камзола», развалившегося в кресле и похабно осклабившегося в ответ на неприязненный жест женщины, и наконец остановилась за креслом графа Ноилина, облокотившись на спинку, чуть наклонившись вперед и устремив на меня пристальный и отнюдь не доброжелательный взгляд.

– … и это все, – дрогнула я, зябко пожимая плечами: то ли от осознания, что сказать мне больше нечего, то ли под влиянием испытующих взглядов, направленных на меня.

– И ты поверила этой Тильде? – недоуменно спросил граф Ноилин.

– Да, – просто ответила я, – если бы Вы ее видели и слышали, то тоже не стали бы сомневаться.

Вспомнив широко раскрытые глаза, облако непокорных рыжих волос, выразительный рот, шепотом и безостановочно тараторящий, я улыбнулась. Тильде удавалось быть такой убедительной, что не поверить ей было невозможно.

– И теперь думаешь так же? Она ведь сбежала, оставив тебя отвечать за свои поступки.

– Она этого не хотела! – уверенно ответила я. – Никто бы не мог предугадать, что я попаду в подъемник. Я и сама этого не ожидала.

Элена издевательски хмыкнула, тихо пробормотав себе что-то под нос, отчего граф Ноилин удивленно поднял на нее глаза и насмешливо улыбнулся.

– Ты ей не веришь, – сказал хозяин, обращаясь к своей гостье, облокотившейся на спинку его кресла, – А вот Иолль утверждает, что она нас спасла.

– Может, и спасла, – медленно, с расстановкой сказала Элена, поигрывая изумрудом на своей груди, – только разве это исключает то, что она вино отравила? Отраву всыпала, сказку придумала, что поскладнее, а потом испугалась. На попятную пошла. А? – женщина изящно изогнула черную бровь в немом вопросе и победно улыбнулась.

– Элена, – страдальчески простонал Иолль, решительно выходя из-за моей спины и патетически воздевая руки вверх, – ну откуда у обычной девушки катари рабс?

Элену опередил Ноилин.

– Итак, откуда у тебя катари рабс? – глаза хозяина, заметно ожившие за время разговора, откровенно потешались, а пальцы медленно поглаживали кольцо. Я никак не могла понять, действительно ли он допытывается о том, что произошло на кухне, или цель этого допроса совсем иная.

– У меня не было катари рабс, и Вы это знаете, – твердо сказала я, – но Вам вправду интересно, что я думаю о Тильде, или так спросили?

– Говори, – опять с видом забавляющегося тигра произнес хозяин.

Чего бы там ни натворила Тильда, она все равно мне нравилась. Глупость она и есть глупость, но это не сознательно подготовленное убийство, и я это докажу.

Начнем сначала. Она сбежала? Но почему? Разве такой громкий скандал ей не на руку? Разве не этого она так желала – попасть на глаза графу Ноилину? Тильда не я, по натуре она азартный игрок и сумела бы выкрутиться, без особых проблем оправдаться, поэтому такая мелочь, как обвинение в покушении на отравление, не должна была ее остановить. Тогда отчего она исчезла? Я не настолько наивна, чтобы не понимать, что Тильда могла просто-напросто водить меня за нос, что ее история целиком и полностью выдумана. И отравление именно так и задумано, чтобы подозрение пало на меня. Но ведь могло быть и по-другому.

Кто-то просто мог использовать ее, понимала она это или нет. Сбежала ли она, осознав, что была пешкой в чужой игре, или ее убрали как ненужный инструмент? Все сводилось именно к этому. И думать о том, что она просто пала жертвой собственной доверчивости, было предпочтительнее, чем рассуждать о ней как о хладнокровном убийце. Других версий у меня не было.

– Да, Тильда меня обманула. Но ведь и ее могли обмануть. Кто-то решил свести с Вами счеты, вот и нашел орудие для своего замысла. Тильда думала, что делает зелье приворота, а ей подсунули этот ваш катари рабс.

– Не слишком ли ты умна для простушки-белошвейки? – съязвила Элена, так и полыхая презрительным взглядом. – У тебя и сообщник на примете имеется?

– Не имеется, – вежливо процедила я сквозь зубы. Чего она на меня взъелась? – Но им мог бы быть любой из вас, почему и нет?

– Вот как? Любой из нас? – повела черной бровью Элена, а граф криво усмехнулся и неожиданно поднял голову, заинтересованно глядя на ее реакцию, – Как мне помнится, мы все должны были стать жертвами яда.

– Ну и что? Вино можно не пить, а еще можно иметь за пазухой противоядие. Если знаешь о том, что в бокале, – ехидно заявила я, с удивлением наблюдая, как внезапно изменилась в лице Элена.

– О, Элена, так это была ты? – ехидно поинтересовался «малиновый камзол», доселе молчавший и пристально следивший за окружающими. – Признайся в соденом, дорогая, и на душе сразу станет легче. У тебя ведь мотивов больше, чем у любого из нас. Взять хотя бы…

– Это как посмотреть! – с легким презрением перебила его женщина с невозмутимостью кошки, вставшей после падения на все четыре лапы. – Если покопаться в твоих шкафах, Молрой, то скелетов там найдется не меньше. Да и будут они, как это сказать, гм, посочнее…