Нервничаю так, что с трудом заставляю себя лежать неподвижно и почти заканчиваю отсчёт ещё одной пятиминутки, когда меня накрывает.

Словно проваливаюсь в колодец, в ушах встаёт гул ветра, хлопают крылья и слышится резкий, клокочущий крик. Перестаю ощущать спальный мешок и Яну, меня словно подвесили на верёвочке, а вокруг носятся невидимые в темноте твари типа летучих мышей. Вновь клокочущий крик, на этот раз гневный. Кому-то не нравится, что здесь появился я? Моргаю, силясь разглядеть где оказался и что происходит, но перед глазами лишь встают красные круги. Лицо обдаёт сильным потоком воздуха, ого-го, а тут далеко не только летучие мышки, тут ещё летает некто намного крупнее!

Потом всё заканчивается. Прямо перед собой вижу два огромных жёлтых глаза с узкими зрачками. Не кошачьи, скорее крокодильи, они смотрят, не мигая и мне чудится зелёная морда с торчащими клыками. Неожиданно понимаю, что нахожусь дома, Яна сопит в шею, а в подполе опять пищит мышь, но видение жёлтых глаз не отпускает меня. Несколько раз моргаю, и наконец окончательно возвращаюсь к реальности. Свеча почти погасла. Пламя трещит и подёргивается, давая не столько света, сколько копоти.

– Плохой сон? – спрашивает девушка сонно.

– Рука затекла, – отвечаю я ей.

Переворачиваюсь на другой бок и чувствую, как она обнимает меня сзади, прижимается к спине. Такая горячая и желанная… Но не сейчас. Сейчас я чувствую разлитый в воздухе змеиный запах, а когда опускаю веки, передо мной как наяву встают жёлтые, с узкими зрачками глаза.

В небольшой, – всего три столика кафешке пусто. Стою изучая ценники и внешний вид выставленной на продажу выпечки. Сосиска в тесте выглядит максимально похожей на еду, заказываю пару штук и стакан зернового кофе, присаживаюсь за столик. Почти сразу рядом опускается широкоплечий, одетый в просторную серую ветровку парень.

– Здорово, Дим, – он с ходу жмёт мою руку и тут же кричит девушке за стойкой: – чай чёрный, без сахара пожалуйста.

– Привет, Саш – здороваюсь я. – Как жизнь, как дела, как работа?

– Идёт по накатанной, – отмахивается пришедший и ждёт, пока девушка поставит на стол мой кофе.

– Сосиски греются, – говорит она и удаляется, виляя филейной частью.

– Ты смотри, – негромко удивляется Саша и покачивает головой в такт покачиванию попы девушки.

Я фыркаю.

– Ну давай, рассказывай, что у тебя случилось?

Саша мой старый, очень старый друг. С ним я знаком с первого класса и ему доверяю почти полностью. С моего первого, ему-то сейчас почти тридцать. Колеблюсь, не зная рассказывать или нет про ритуал.

– Не то, что бы случилось, – говорю я задумчиво. – Смущают меня некоторые встречи, которые в последнее время происходят.

– С женщинами, хоть?

– С ними, – вздыхаю я.

– Тогда это нормально. Женщина должна смущать и вводить в искушение. Это ещё Ева придумала.

– Какая ещё Ева? – не понимаю я, погружённый в свои колебания.

– Ева… Ребровна наверно, об отчестве я как-то не задумывался.

– Тьфу ты, – в сердцах сплёвываю на землю, за что удостаиваюсь недовольного взгляда девушки, которая принесла сосиски мне и чай для моего друга.

Девушка делает внушение о плевках в общественном месте и отходит, а я всё-таки приступаю к объяснениям, невольно понизив голос:

– Саш, ты, наверное, помнишь, что я всегда увлекался языческими верованиями и ритуалами.

– Помню даже, что тебя за глаза Друидом во дворе называли.

– Ну да, – невольно морщусь. – На самом деле, я в это не верил никогда по-настоящему.

– Иначе я бы с тобой не дружил.

– До прошлого года не верил…

Сашка перестаёт меня прерывать и слушает внимательно, и я выкладываю ему всё.

Подробнейшая инструкция с коротким названием «Ритуал» хранилась в нашей семье всегда. Неизвестно, откуда она взялась, из каких веков и стран до нас дошла, по словам моего отца, мы храним этот текст как минимум поколений десять, но скорее всего больше. Каждый мальчик, рождающийся в нашей семье, переписывает эту инструкцию слово-в-слово из прошлой, когда ему исполняется восемнадцать лет.

Казалось бы, с учётом размножения и общей болтливости людей, эта тетрадка давно должна быть выложена в интернете, или о ней должны знать много людей, но этого почему-то не происходит. Я не задавался вопросом «почему», этим озадачился мой отец. Во-первых, попадая в посторонние руки, безобидный текст превращается в по настоящему роковой, достоверно известно о пяти случаях гибели людей, которые становились обладателями невзрачной тетрадки с названием «Ритуал». Я не знаю, что произойдёт, если попытаться, например, напечатать текст в газете, вполне возможно, что, например, сердечный приступ не даст мне этого сделать.

При этих словах, Сашка хмыкнул, но комментировать не стал, слушая дальше.

Во-вторых, в нашей семье рождаются только мальчики. В спальне моих родителей, висит генеалогическое древо нашего рода, одиннадцать поколений – неплохая статистика. Конечно же, всех отследить не удалось, есть обрывающиеся линии, люди пропадали без вести или погибали на войне, возможно оставив потомство неизвестное нам, но тем не менее, можно выявить третий факт.

– Такие случаи бывают, – говорит Сашка. – Редко конечно, но есть семьи, где на протяжении нескольких поколений, рождаются только мальчики.

В-третьих, численность родившихся в каждом поколении, имеет предел. Семь-восемь мальчиков – это максимум которого мы достигали, меньше – бывает, больше нет.

– А это вообще, надуманное, – смеётся Сашка. – Обычное совпадение, тем более, что ты сам говорил: отследить все ветви своего рода вы не смогли.

– В этом, я с тобой, пожалуй, соглашусь, – киваю я. – Есть ещё некоторые признаки, но их к сожалению, я открыть уже не могу, они указаны в тетради.

– Роковой тетради! – Сашка важно поднимает указательный палец, и тут же машет рукой: – ну ладно-ладно, без обид, Дим, но пока это сказка, которая детским садом попахивает. И что будет если его пройти, этот твой ритуал?

– А никто не проходил. Ты не знаешь, там действительно всё выглядит очень серьёзно, плюс каждое поколение своим детям вдалбливает: это всё будет по-настоящему. И подготовка долгая очень, и крайний срок – двадцать три года, потом становится поздно. Не знаю, почему такая планка, хотя, там вообще много всяких ограничений и правил.

– И ты хочешь сказать, что за десять, или сколько там поколений никто ни разу его не прошёл?

– Кто-то проходил. Есть заметки, рекомендации… Но кто и когда это сделал – неизвестно. Эта тетрадочка переписывается в том виде, в каком попала ко мне, уже очень давно.

– Зная тебя, могу предположить, что ты решил это сделать. Угадал?

– Я уже начал прохождение ритуала, – говорю я негромко. – Там очень долгая процедура, только на подготовку год ушёл, но вчера произошло нечто… В общем, эта инструкция не пустышка, эта дорога действительно куда-то ведёт.

– И? В слонопотама, или годзилу какую-нибудь ты пока не превратился. Ворота в иной мир распахнулись, или что ещё?

– Прошлой ночью кое-что произошло, я к сожалению, не могу рассказать, извини.

– Ладно, – Сашка барабанит пальцами по пластику стола. – От меня-то что требуется? Ты же не просто так попросил встретиться, что там с твоими женщинами? У тебя будет очередной мальчик?

– Во время прохождения ритуала, половые акты воспрещаются, – с некоторой грустью жалуюсь я ему. Сашка ухмыляется, и я добиваю друга: – А также в течении года до этого.

– Так ты уже больше года ни-ни-ни? – он смеётся, запрокинув голову, показывая здоровые белые зубы. – Немудрено, что вчера кое-что произошло, от такого долгого воздержания сосудики в голове начинают лопаться, всё что угодно примерещиться может!

Невольно тоже улыбаюсь, так заразительно он веселится.

– Так что от меня-то нужно? Достать тебе свежую подшивку «Плейбоя»?

– Я не супер-красавчик, – решаю не обращать внимания на его подколки. – И когда ко мне в постель навязывается обалденно красивая девушка, это само по себе выглядит странно, а уж если это совпадает с началом… В общем, я решил перестраховаться и позвонить тебе.