– Да я понимаю. Но суммы…
– Какие?
Игорь протянул какую-то бумажку.
Сергей Михайлович бегло проглядел. Что-то отчеркнул ногтем.
– Хм… Не сказать, что деньги большие, но и не маленькие. Средние. Назначение перевода… Тут ты прав – тень на плетень. Можно было что-то и поинтересней придумать. Получатель… Тут понятно – «ООО “Рога и копыта”» в одной из стран ближнего зарубежья. Оттуда денежки в другую субподрядную контору перекатят, в какие-нибудь «Хвосты энд вымя», а после распилят на мелкие транши и раскидают по тропическим островам. Так сказать – отправят на заслуженный отдых. Типичная схема. Можно, конечно, зацепиться, потянуть, дойти до конца цепочки, до какого-нибудь банка в Папуа у черта на рогах Гвинее, где доллары имеют хождение наравне с бусами и зеркальцами. Прийти в банк – который хижина, крытая пальмовыми листьями, на берегу океана, вызвать управляющего в набедренной повязке и с гильзой в носу и потребовать дать объяснения. Или за пару монет попросить исполнить местный народный танец, потому что результат будет один и тот же. Языков он не знает, цифр, допускаю, тоже, но может попытаться посчитать пропавшую сумму на пальцах, которых ему не хватит. И на этом все. Проходили – знаем… В крайнем случае, можно будет стрясти с него в виде компенсации полмиллиона ракушек.
– А если с обратной стороны потянуть?
– С твоей? Тут трудно сказать… Для этого мне нужно понимать масштабы. Как часто идут переводы?
– Раз в неделю или две.
– Да? И получатели всегда разные? Предполагаю, что длинный ряд часто меняющихся юрлиц?
– Верно. Очень редко два перевода идут на один и тот же адрес. В последнее время транши стали увеличиваться.
– Отчего ты и забеспокоился?
– Если честно, то да. Раньше они растворялись в общей массе, а теперь, боюсь, начнут бросаться в глаза.
Сергей Михайлович нахмурился.
– Ты вот что, оставь бумаги, я погляжу, понюхаю, поспрошаю, может, узнаю чего посущественнее. Финансовый рынок – он тесный, все толкаются, все друг друга знают, как уличные дворняги. Все снюхались или связались. Через пару недель скажу, во что ты влип. Потому что, похоже, влип!
Эпизод восемнадцатый. Шесть месяцев и десять дней до происшествия
Дверь была высокая, старинная и довольно обшарпанная. На стене сбоку звонок. И надпись над ним: «Прежде чем нажать, подумай, нужен ли ты здесь». И нарисован очень убедительный череп с костями.
Игорь подумал. Вроде нужен, раз его приглашали. В любое время. И вчера по телефону подтвердили. Нажал.
Что-то там внутри загремело, зашаркало, стукнула щеколда.
Дверь открылась. На пороге стоял всклокоченный, весь в краске Вениамин.
– А-а, мой юный друг! Милости, милости просим.
Вениамин Евграфович красивым жестом распахнул створку, приглашая в мастерскую.
– Здравствуйте, Вениамин Евграфович.
– Нет, юноша… – Хотя какой он юноша, когда сильно за сорок? Но для Вениамина все, кто был хотя бы на год младше его – юноши. – Давайте без отчеств. Во-первых, мы, люди искусства, терпеть не можем отчество, потому, что молоды до смерти. А во-вторых, такое отчество вы замучитесь выговаривать. Признайтесь, прежде чем его произнести вслух, вы проговорили его про себя. Так?
– Был грех, – рассмеялся Игорь.
– Ну вот! Так что – Вениамин. Просто Вениамин. Проходите. – Отступив на шаг пригласил к себе.
Игорь шагнул. И тут же споткнулся.
– Простите…
– Что такое? Что случилось, мой юный друг?
– Там… девушка.
– Где девушка? Какая девушка? – Вениамин оглянулся.
В мастерской, на подиуме точно стояла совершенно голая девушка. И лениво посматривала в сторону гостя.
– А… вы про Нюру, что ли? Какая она девушка, это натурщица. А ну, Нюрка, кыш отсюда. Стоит тут – людей пугает! Иди чай приготовь мне и гостю.
Нюра сошла с подиума и, ничуть не стесняясь, прошла мимо Игоря, на ходу натягивая халат и строя ему глазки.
– У-у, шалава! – усмехнулся Вениамин, попытавшись шлепнуть натурщицу пониже спины.
Но Нюра ловко и грациозно уклонилась, вильнув в сторону.
– Натурщица от бога.
– А что, тут какие-то особые навыки нужны? – удивился Игорь.
– Что вы! Конечно. Вы попробуйте постоять неподвижно хотя бы пятнадцать минут. Смею вас уверить – это не просто. Совсем не просто. Мышцы начнут затекать, зачешется во всех местах, покашлять захочется, повернуться, в носу поковырять… Не приучены люди к неподвижности, мы всегда в движении, даже когда просто сидим, даже когда спим! А эта встанет – как вкопанная и стоит хоть два часа кряду, не шелохнувшись. Как гипсовая. Можете ей любую позу придать, хоть узлом связать. Уникум! За что и ценим. Характер, правда, не сахар. Не рафинад. А вот и она. Вы с ней поаккуратнее, язычок у нее – бритва.
С кухни пришла, плавно ступая, но так, что халат расходился почти до шеи, Нюра. В руках огромных размеров поднос с баранками, пряниками, пирожными, сыром, колбасой и чем-то еще нарезанным, разложенным и развернутым… Прошла, бухнула поднос на стол.
– Ну что, Игорь, закусим чуть-чуть чем бог послал. Нюрка, айда с нами. Только застегнись, бесстыдница, не смущай гостя.
– А пусть он не смущается, – повела Нюра под халатом плечиком. – Что он, монах, баб голых не видал? Или не видали?
Игорь стушевался, закашлялся. Спросил тупо, чтобы хоть что-то спросить:
– Это ваша мастерская?
– Одна из… Вторая за городом. Там я большие формы ваяю, а здесь так, балуюсь малыми формами.
Игорь огляделся.
Вокруг стояли какие-то незаконченные скульптуры, какие-то дамы без весел и античные герои с недолепленными руками. Некоторые были «наколоты» на железные штыри. На мольбертах стояли начатые картины. Повсюду разбросаны кисти, палитры, эскизы. В мастерской царил высокохудожественный беспорядок.
– Ну-с, милости прошу.
Вениамин взял кусок хлеба, положил на него три кружка колбасы и сверху сыр.
– Вы только не стесняйтесь, у нас по-простому. Сейчас перекусим, а потом, попозже, поедим…
Эпизод девятнадцатый. Шесть месяцев и девять дней до происшествия
На столе были разложены бумаги с расчетами и длинными столбиками цифр со множеством нулей до запятой.
На этот раз Сергей Михайлович не был столь оптимистичен. На этот раз он был озабочен.
– Ну что я могу на все это сказать, коллега… – быстро глянул из-под очков на Игоря. – Тебе горькую правду или подсластить чуток?
– Нет, лучше все как есть.
– Тогда слушай и радуйся. Влип ты. И влип серьезно. Как муха в то самое… Всё, что ты мне рассказал, – это классическая схема по освоению и разбазариванию чужих денег. С какими-то, конечно, нюансами и виньетками, что не меняет сути и конечных целей. Но дело не в деньгах, а в персоналиях. Ладно бы это были деньги вкладчиков – тогда полбеды, но это деньги одной весьма уважаемой организации, о которой я умолчу. А их изъятием занимаются очень непростые люди. Чьи имена я тебе тоже называть не стану. Потому как подставлять под них не хочу. Так все нехорошо совпало: с одной стороны Учреждение, которое может строго спросить, с другой – фигуры, которые не захотят на их вопросы отвечать. А между ними ты. Тебя, что называется, посадили на кран, чтобы когда надо откручивать и отвинчивать. Побольше или поменьше. И сливать. И зовется твоя должность…
– Догадываюсь.
– Да, зицпредседатель Фунт. Тот, который должен сидеть. При этой власти и последующей, возможно, и дальше, потому что срок наклевывается большой, в местах, сильно отдаленных от столицы нашей Родины. И это не худший вариант развития событий. Для тебя.
– А худший?
– В худшем придется не сидеть, а лежать. Потому что теперь не времена О. Бендера и благословенного НЭПа, нынче нравы посуровее будут. И суммы на кон поставлены побольше, чем были у подпольного миллионера Корейко в чемоданчике.
– Все так серьезно?
– Хочется надеяться, что нет. Но тут лучше перебдеть… Денежки уходят, главный исполнитель – ты. Если тебя потянут, то мало всем не покажется. А если некого будет тянуть, то и спросить будет не с кого. Так как появится человек, на которого все можно будет свесить. Стрелочник. А немой стрелочник всегда лучше, чем разговорчивый. Улавливаешь?
