— Прикованы холодными взглядами, продолжать надо ли?

Видимо нам пора до земли,

Мы как птицы с неба попадали, все чувства на нули,

Наша любовь сумела пройти.

И тут все рухнуло. Я не выдержала и, кинувшись ему на шею, разревелась. Дин обнял меня.

— Малышка, ну ты чего? Из-за песни?

Я помотала головой.

— Из-за того, что завтра уезжаем?

Я зажмурилась, пытаясь остановить поток слез. Кивнула.

— Ну я же приеду в субботу. Посидим еще.

— Все равно потом уедешь…

— Тут я уже ничего не могу сделать… Работа такая.

— Ты будешь мне звонить?

— Когда только смогу. Но если я вдруг перестану звонить, значит, либо я сменил номер по работе, либо я…

Дин замолчал. Я поняла, что он хотел сказать. Слезы жгли глаза.

Я знаю, что первые дни, даже недели, буду сильно убиваться по нему. То, что я не буду его видеть довольно долго, заставляло еще сильнее прижиматься к нему сейчас. Возможно, когда-нибудь, я охладею к нему. Позвонил — хорошо. Не позвонил — не смертельно. А если он умрет? Со временем я переживу и это. И тут же сердце ответило: «Умрет он — умрешь и ты».

Около пяти утра Дин лег на пол, я — рядом с ним. Свернулась в комочек и прижалась спиной к его груди. Дин укрыл нас одеялом. Обнял руками за талию и, притянув к себе, уткнулся носом мне в волосы.

— Господи, как же я люблю запах твоих волос…

Я, уже засыпая, улыбнулась.

====== Домой ======

— Кекс, подъем! Кексерииздееее! Дооождь, чтоб его!

Я открыла глаза. Дин тряс меня за плечо. Шел настоящий ливень.

Дин был насквозь мокрый. С его волос ручьем бежала вода. А я, на удивление, была сухая.

Я, не задавая лишних вопросов, подскочила и мы перенесли все в комнату.

— Дин, а почему я сухая?

Дин усмехнулся.

— Потому что получилось так, что я спал на тебе.

Я покраснела. Хоспаде…

— Поэтому я насквозь мокрый, даже трусы мокрые. Жееесть…

Дин стянул шорты и, выйдя на балкон, выжал их. Повесил на борт кровати.

— До полудня должны высохнуть.

Я стояла в ступоре. Меня нельзя резко поднимать с утра. Мне нужно минут 10 минимум, чтобы осознать, что я проснулась.

Дин подошел ко мне и положил руку мне на плечо.

— Эй, Кексик, ты как?

Я моргнула и посмотрела на него.

— Нормально. Просто я еще не поняла, что проснулась. А сколько времени?

Дин взглянул на наручные часы.

— Полвосьмого. Надо к детям идти.

Я шлепнула его по мокрой заднице.

— Ты переодевайся, а я к детям.

Дин усмехнулся. Я поднялась на цыпочки и чмокнула его в нос.

— Спасибо.

Дин улыбнулся.

— За что?

Я подошла к двери.

— За то, что я сухая.

— Ой, иди уже! А то у меня трусы к заднице липнут, надо снимать уже.

Я рассмеялась и вышла из комнаты.

Пробежалась по комнатам детей. Некоторые уже проснулись. Томми лежал лицом в подушку и завывал: «Пусть этот день никоогдаа не настуупииит». Я, смеясь, подняла его и чмокнула в щеку.

— Томас! Не грусти! Все будет хорошо! Ребят, одеваемся-умываемся, снимаем постельное белье. Потом выходим в холл и мы с Дином его расфасуем.

Убедившись, что все дети проснулись, я пошла наверх. Постучалась.

— Крокодил Гена у аппарата.

Я зашла.

Дин стоял возле шкафа и застегивал ремень на джинсах. Мокрые трусы висели рядом с шортами. А жаль. Так булочки облепляли. Ээх.

— Ты, всмысле, так и будешь ходить в моей рубашке?

Я уперла руки в подмышки.

— Тебе что-то не нравится?

Дин рассмеялся.

— Мне то как раз все нравится. Ты, главное, домой в ней не уезжай.

— А че?

— Просто…

— Зажопил, да?

— Неет, просто…

— Зажоооопил.

— Да нет же…

— Родному Кексу зажопил.

Дин закрыл лицо руками и застонал.

— Вот как…

Я махнула на него рукой.

— Да не оправдывайся.

— Но я…

— Ой, хватит.

— Блин,…

— Да не надо.

— Кекс!

— Да и так все ясно.

— Если ты не перестанешь…

— Я и так все знаю, можешь не говорить.

— Все, заебала!

Дин быстрым движением притянул меня к себе и заткнул меня поцелуем.

Это продлилось не дольше двух минут. У меня в шортах завибрировал телефон. Рука Дина с моей талии поползла ниже. Залезла в карман на заднице, медленно вытащила телефон.

— Я ее сам убью когда-нибудь…

Дин отстранился и протянул мне телефон.

— Лизка…

— Братааан! Дарооваа!

— Ага…

— Ты спал чтоли? Или бежишь куда-то?

— Ни то, ни другое. Че звонишь?

— Эта, тебе че пожрать приготовить?

Мы с Дином рассмеялись.

— Лизавета, ты со своей жратвой вечно не вовремя!

— ВОЖАААТИИИК!

Дин усмехнулся.

— Братан, так че жрать то будешь?

— Пюрешку с котлетами. И подлив мой сможешь сделать?

— Твой? Который только ты готовишь как Боженька? Нее. Это может только достойный.

Мы втроем рассмеялись.

— Значит, с майонезом поем. Ты с папой приедешь?

— Да, он уже проснулся, и у него нетерпячка. Мы соскучились.

— Братан, я тоже соскучииилась.

Дин внес свою лепту.

— Я тожее соскуучиилсяяя!

— ОЙ, ВОЖАТИК, ТЫ ТО ПОМОЛЧИ! Так, значит, пюрешка с котлетой. Агас. Салатик замутить?

— Да, че нить с колбасой.

— Заметано. Ну все, к двенадцати подъедем.

— Давайте, пока.

Я отключилась. Дин посмотрел на меня.

— Так, студент Кексик!

Я вытянулась по стойке смирно.

— Так точно, мой капитан!

— В субботу вы сдаете мне экзамен!

— Так точно нет, мой капитан!

— Никаких отговорок! Это обязательная аттестация, и вам необходимо ее пройти, чтобы ваша дальнейшая жизнь складывалась как нельзя лучше!

Я шлепнула его по плечу.

— Засранец, умных слов понабрался, да?

Дин рассмеялся.

— Так, прежде, чем ты меня изобьешь, нам нужно расфасовать белье у детей.

— Точно. Пошли.

Мы спустились вниз.

Около получаса мы раскладывали белье по кучкам: простыни, пододеяльники, наволочки. Даже подраться успели. Ну, а че он?

— Дети мои, надеваем курточки, ибо на улице дождь, и идем на завтрак!

Я оставила детей с Дином и побежала одеваться. Быстро стянула с себя шорты, залезла в джинсы. Носочки. Футболка и синяя толстовка. Даже моя, даа. Обула кроссовки и спустилась вниз.

— Вау…

Пфф, а ты думал. Я одежду под цвет глаз выбираю.

Мы построили детей и пошли на последний завтрак.

Молочная каша, какао, хлеб с маслом. Как будто мы не уезжаем через 4 часа. На каждом столе плюсом к завтраку шел сухпаек. Сок, печенье, конфетки, фрукты.

Мы собрали детей и верулись в корпус.

— Так, дети мои. Давайте сразу. Кто поедет на автобусе, а кого заберут родители?

Половина детей едет на автобусах, половина — с родителями.

— Значит так. Родителям звоним, говорим, чтобы к одиннадцати были здесь.

Я пихнула его в плечо.

— К одиннадцати?

— Да. Дети — к одиннадцати. Пока мы их всех отправим, там уже и двенадцать. Так что не переживай.

Линдси подняла руку.

— Дин, а что нам до одиннадцати делать?

— Можете посидеть тут все вместе, в холле. Поговорить. Мы с Кексом уйдем, если нужно.

По взглядам детей мы поняли, что нужно.

Дин взял меня за руку.

— Кекс, пошли. Они хотят посекретничать.

Мы поднялись и пошли к себе.

— А мы что будем делать?

Дин пожал плечами.

— Лично я собираюсь собирать вещи.

Блииин, еще же чемодан собирааать.

Я достала свой багаж из-под кровати.

— Кекс, а че ты не ревешь?

— Хах, ты хочешь, чтобы я ревела?

— Нет, просто интересно. Вчера обещалась реветь.

— По детям я буду реветь, когда будем их отправлять. А по тебе… Не сегодня. Ты же приедешь в субботу. Вот в субботу и пореву как следует.

Дин усмехнулся.

Я запустила в него тапком.

— Вот только не говори, что в субботу реветь не будешь. Слезинка, хоть одна, должна появиться в твоих глазах.