— Сам или помочь?

Дин попробовал поднять руку, но тут же закусил губу от боли.

— Плечо…

— Ясно.

Я по очереди подносила к его рту булочку и сок.

— Дети так обрадовались, когда я сказала, что ты приехал.

Дин приподнял бровь, высасывая сок по трубочке.

— Да. Полли так громче всех визжала.

Винчестер глубоко вдохнул, сдерживая смех.

— Блин, тебе же смеяться больно. Вот как теперь с тобой жить? Даже поржать нельзя.

Дин пожал плечами и посмотрел на булочку.

— Точна.

Я протянула ему хлебобулочное изделие.

— Они хотят тебя увидеть. Давай сегодня свечку у нас в комнате проведем?

Дин медленно кивнул, жуя.

— Ты как вообще? Больно?

— Смотря где. Плечи — только когда руки поднимаю. Грудь — когда глубоко дышу или лежу неудобно. А торс — когда смеюсь.

Я провела пальчиками по его торсу.

— А когда я прикасаюсь, больно?

Дин улыбнулся и помотал головой.

— Нет. Ты вообще заставляешь меня улыбаться. От тебя не может быть больно.

Я улыбнулась. Мои пальцы выводили разные фигуры на его прессе.

— Щекотно.

— Прости.

Я убрала руку.

Ему нельзя смеяться.

— Вы пойдете куда-нибудь?

— Куда мы нафиг пойдем, когда у меня тут ты? Никуда не пойдем.

— А выговор не сделают?

Я фыркнула.

— Пусть попробуют. Я все так переверну, что они сами виноваты останутся. Еще и судом

припугну.

Дин улыбнулся.

— Я вообще не представляю, как можно не смеяться. Я же не смогу.

— Сможешь. Если засмеешься — я тресну.

— Куда мне еще-то?

— Блин, даже треснуть нельзя!

Я скрестила руки на груди.

— И что будем делать?

Дин окинул меня оценивающим взглядом с ног до головы.

— Ну не знаааю.

— Блять, вот щас как треснула бы!

Дин снова глубоко вдохнул, пытаясь не смеяться.

— Расскажи что-нибудь.

— Что?

— Незнаю. Про Лизку расскажи.

— Нуу нет. Там без ржача не обойтись. Вапще. Никак. Вся ее жизнь — мой сплошной ржач.

— Даже таак. Тогда расскажи о том, что любишь.

— Например?

— Ну, о книгах, к примеру.

Я удобно устроилась рядом с ним на кровати.

— Ты уверен, что готов к этому разговору?

Дин улыбнулся.

— Уверен.

— Ну тогда слушай.

Понеслась душа в рай…

[Спустя два часа]

— Вооот.

— Мдаа, этот профессор — та еще сука.

— И не говори.

Я лежала на кровати рядом с Дином, не касаясь его. Целых два часа я рассказывала и рассказывала, не умолкая. Винчестер внимательно меня слушал, иногда перебивал, уточняя что-либо.

Тут в дверь постучались.

— Кексик, пошли на ужин!

— Стройтесь, Томми! Я сейчас выйду.

Парнишка убежал вниз.

— «Мстители», строимся!

Мы с Дином улыбнулись.

— Ладно, иди. Я подожду.

Я встала с кровати.

— Куда ж ты денешься.

Потянулась, не заметив пристального взгляда Дина на своем теле.

— Ну все, лежи. Я попробую урвать у них твою порцию.

Я вышла из комнаты.

В столовой я чуть не подралась с поварихой, однако…

— Каждый человек, согласно 34 дробь 6 статье закона нашей страны, имеет полное право на порцию еды в столовой, независимо, заберет он ее сам или получит через кого-либо! Дамочка, законы надо знать!

Повариха, красная от злости, завернула мне порцию Дина. Я забрала еду и мы с детьми вернулись в корпус.

— Чилдрены, через час собираемся в нашей с Дином комнате на свечку!

— УРААА! ДИИИН!

Я усмехнулась и поднялась наверх.

— Урааа, едааа!

Дин полулежал на кровати, оперевшись спиной на ее борт.

— Меня готовы были сожрать за твою порцию.

Я поставила ему на колени еще теплую тарелку.

— И че всмысле?

— Блин. Точна. Ты же теперь мой двадцать первый ребенок. Причем — грудной.

Кончики ушей Дина покраснели.

— Ты бля! Нука! Я только от одной, повернутой на пошлятине, съебалась, а тут ты!

Дин не выдержал и хихикнул.

— Во-первых, мне не больно смеяться полусидя. Во-вторых, твоя сестра, как я понял, имеет похабные мыслишки. В-третьих, а материться не хорошооо…

Тут уже покраснели мои уши. Я вспомнила, как тогда он припер меня к двери балкона.

— Рот открывай.

Дин послушно разомкнул челюсти. Я запихнула ему в рот ложку с пюре.

Процесс кормления сопровождался постоянным смехом. То у него пюрешка изо рта вываливалась, то он давился, то еще что-нибудь. Наконец, это чудо наелось.

— Сколько ты меня кормила?

Я глянула на дисплей телефона.

— Сорок пять минут.

— Мда, не быть тебе матерью.

— А вот это не тебе решать.

— А может быть и мне.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

— Нет. Не тебе. Я с таким балбесом — ни за что.

Мы рассмеялись.

Вскоре в нашу комнату постучались.

— Кексик?

Я соскочила с кровати Дина.

— Лейла пришла.

Я выглянула за дверь.

— Держи. Тут план на завтра и второй ужин на двадцать два человека.

Она протянула мне пакет.

— Спасибо. Директор не орал?

— Нет, как ни странно. Просто посмотрел, что вас никого нет, кивнул мне и все.

— Агас. Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Девушка ушла.

— Кто такая Лейла?

Дин приподнял бровь.

— Наш ангел-хранитель. Отмазывает нас перед директором и приносит пакет со вторым ужином и планом на следующий день.

— Ааа. Че там на сегодня?

Я заглянула в пакет.

— Кефир и пряники.

— Ооо.

Я поставила пакет на свою тумбочку.

Тут же в дверь постучали.

— Кексик, Дин, можно уже входить?

Я посмотрела на Дина. Тот указал на рубашку. Я сняла ее со стула и помогла ему одеться.

— Вставать не вздумай. Сидеть можешь?

— Не совсем.

— Значит, полусиди.

Я помогла Дину сесть и открыла дверь. Там стояли двадцать наших детей. В пижамках. Томми держал в руках Пончика.

— Заходите. Рассаживайтесь на моей кровати, на полу. Только на кровать Дина не садитесь, это мое место.

Дети кивнули начали заходить в комнату.

— ДИИИН!

— ДЕЕЕТИ МООИ!

Ребятишки подбежали к нему, обнимая. Дин был счастлив.

— Все, дети, рассаживайтесь.

Отряд расселся на полу. Томми и Полли чуть не подрались за место на моей кровати. Но потом кое-как уселись.

Я села рядом с Дином.

— Подсядь ближе, а то я свалюсь.

Я пододвинулась ближе к нему, поддерживая его плечом.

— Ну что, круто сегодня день прошел?

— ДААА!

— Вообще классно никуда не ходить, кроме столовой, да?

— ДААА!

Дин усмехнулся.

— Это точно мои дети.

Я улыбнулась.

— Давайте по плану.

Я рассказала, что будет завтра. На общеотрядном совете мы решили, что, возможно, сходим на дискотеку, и больше никуда не пойдем. Ну если мероприятия проводятся по биологии и органике для старших отрядов, а младшие должны сидеть и апплодировать, зачем туда идти?

— Так. Вот вам ваш второй ужин.

Я раздала детям еду.

— Нука, пожелайте своим любимым вожатым спокойной ночи.

Томми командовал.

— Раз, два, три! СПОКОЙНОЙ НОЧИ, НАШИ ЛЮБИМЫЕ ВОЖАТЫЕ!

Мы с Дином рассмеялись.

— СПОКОЙНОЙ НОЧИ, НАШИ ДЕТИ!

Ребятишки выходили из нашей комнаты.

Полли подбежала к кровати, на которой сидели мы с Дином.

Я начала усиленно жевать пряник, чтобы не засмеяться.

Дин испуганно смотрел на девочку.

— Что тебе, дитя моё?

Девочка взяла его за руку.

— Дин, а ты…

— Нет.

— Но…

— Нет.

— Даже…

— Нет, нет и нет.

— Тогда ладно.

Девочка вышла из нашей комнаты.

Дин выдохнул.

Я рассмеялась.

— Резко ты с ней.

— Я вообще ее боюсь. Как скажет че нить, аж кровь в жилах стынет. Она щас хотела меня на дискотеке уломать с ней потанцевать.

— А как ты понял?

Дин осторожно пожал плечами.

— Жопой почувствовал.

Я принялась кормить его вторым ужином. Вот тут то мы уссались. То у него усы из-за кефира. То пряник крошится ему прямо за воротник рубахи. То кефир изо рта выливается, потому что он ржет.